Оглядевшись вокруг, Грени зашагал дальше. Кива нагнала его:
– Расскажи. Расскажи, что вы приготовили для Края.
– Первая твоя ошибка, Кива, вот в чем: ты полагаешь, будто все, чем я тут занимаюсь, имеет отношение лишь к этой планете.
– Не поняла.
– Знаю. Я и не рассчитывал, что поймешь. – Грени снова остановился и показал вперед. – Иди по этому коридору, потом сверни во второй слева, а затем в первый справа. Окажешься в той же самой приемной, откуда пришла.
– Ты ведь из тех, кто никогда не доводил дело до конца, верно, Грени? – покачала головой Кива.
– Возможно, ты удивишься. – Наклонившись, он легко поцеловал Киву в щеку. – До свиданья, дорогая моя Кива. Знаешь, я даже не ожидал, что снова тебя увижу, – Край редко посещают важные персоны. И вряд ли мы увидимся еще раз. Но, несмотря ни на что, я питаю к тебе нежные чувства. Поэтому я рад, что у нас нашлось время для этого.
– Для чего?
– Скоро узнаешь, – улыбнулся он и зашагал прочь.
– Выкладывайте, – велела Кива капитану Блиникке и Гажону Магнуту, вернувшись на «Да, сэр».
– Мы рассчитывали получить на Крае около шестидесяти миллионов марок в виде лицензионных выплат и роялти, – сказал Магнут. – Но нам предстоит улететь с пустыми руками: все деньги на депозите, вероятно, нам их не забрать. По нашим оценкам, мы могли бы выручить двадцать миллионов марок за привезенные чепушины и еще десять миллионов в виде первоначальных лицензионных платежей и средств от продажи акций. Но и тут мы ничего не получаем. Еще примерно десять миллионов марок стоят грузы, взятые во время других остановок, которые нам не разрешают выгрузить и продать: тут тоже полный ноль. Часть груза для Края, примерно на миллион марок, нам разрешили выгрузить, но его поместили на несколько недель в карантин, в хранилище, где гуляет космический вакуум. Когда его доставят заказчику, нас уже не будет здесь, и с оплатой придется подождать до прибытия следующего корабля семьи Лагос. Как я понимаю, это «Похоже, мы теперь одни», который появится через двадцать стандартных месяцев.
– Значит, мы потеряли сто миллионов марок, – подытожила Кива.
– Во время последних трех остановок мы получили сорок миллионов чистого дохода, так что потери составляют примерно шестьдесят миллионов. И эта остановка – последняя в нашем рейсе. Потом обратно на Ядро и перелет до Икойи.
Лагос кивнула. Поток позволял добраться до Края несколькими путями, но назад можно было вернуться лишь одним – по течению Потока, от Края до Ядра. Рано или поздно все течения сливались в Ядре. Но это означало, что других шансов возместить потери между Краем и Ядром не оставалось.
– Предлагайте идеи, – сказала Кива. – Томи?
– Весь смысл был в том, чтобы завезти чепушины на Край, – ответил капитан. – В других местах Взаимозависимости их уже полно. Мы можем собрать те плоды, что у нас есть, – собственно, так и придется сделать – и после вакуумного обезвоживания продать концентрат на Ядре. Но у вашей семьи там уже есть лицензиаты, и если мы будем продавать товар по сниженной цене, они могут пожаловаться в имперскую торговую комиссию.
– Капитан прав, – кивнул Магнут. – И даже если мы уравняем цены, возникнет избыток продукции. Мы заработаем в лучшем случае несколько миллионов марок, а лицензиаты дома Лагос лишатся долгосрочных прибылей.
– Ты хочешь сказать, что мы в полной заднице?
– По сути, да, мэм.
Кива обхватила голову руками, задумавшись на несколько секунд, а затем посмотрела на Блиникку:
– Когда мы улетаем с Края?
– Пока мы на Имперской станции, корабль проходит техническое обслуживание, а Гажон набирает дополнительную команду вместо тех, кого мы потеряли на Ланкаране. Мы пробудем здесь еще неделю.
– Можно ли задержаться?
– Вряд ли, – ответил Блиникка. – Причал, у которого мы стоим, через девять дней будет занят. Имперской станции потребуются сутки на таможенную очистку груза и приведение причала в исходное состояние. У нас есть семь дней, а потом мы должны улетать.
– Значит, семь дней.
– Семь дней на что? – спросил Магнут.
– На то, чтобы случилось долбаное чудо, которое спасет наши задницы, – сказала Кива. – Не так уж много, я думаю.
Глава 3
Формально Кардения стала новой имперо с момента смерти имперо Аттавио Шестого. В реальности же все было намного сложнее.
– Тебе придется объявить официальный траур, – сказала Наффа Долг Кардении в кабинете, который внезапно и официально стал ее собственным. Прошло лишь несколько мгновений с тех пор, как умер ее отец; тело его сейчас забирали из спальни – отныне ее спальни – на носилках, где в свое время лежали тела почти всех имперо, которым повезло умереть у себя дома. Кардения видела эти носилки, хранившиеся в другой комнате, и мрачно подумала, что однажды, скорее всего, на них вынесут и ее кости. У любой традиции есть оборотная сторона.
Мысль об этом вызвала у нее невольный смех.
– Кар? – спросила Наффа.
– Так, подумалось о мрачном, – ответила Кардения.
– Могу оставить тебя одну на пару минут.
– Но только на пару.
– Во время передачи власти у имперо нет ни одной свободной минуты, – мягко проговорила Наффа.
– Как долго длится официальный траур?
– По традиции – пять стандартных дней.
– Вся остальная Взаимозависимость получит пять свободных дней, – кивнула Кардения, – а я только пять минут.
– Я вернусь. – Наффа встала.
– Нет, – покачала головой Кардения. – Лучше займи меня делом, Наф.
И Наффа заняла ее делом.
Сперва – официальное объявление траура. Кардения направилась по коридору в кабинет Гелла Денга, личного секретаря ее отца (а теперь, если она не решит иначе, и ее собственного), который должен был передать распоряжение. Кардения беспокоилась, что ей придется диктовать некий официальный текст, но у Денга уже был готов документ, что нисколько ее не удивило. За время существования Взаимозависимости сменилось немало имперо.
Кардения прочитала документ, содержание которого было освящено временем и традицией. Язык казался окостеневшим и заплесневелым, но на то, чтобы внести исправления, ей не хватало душевных сил. Она лишь согласно кивнула и взяла перо, чтобы поставить подпись, но заколебалась.
– Что такое, ваше величество? – спросил Денг, и Кардения невольно отметила про себя, что к ней впервые обратились настолько официально.
– Не знаю, как подписать, – ответила Кардения. – Я еще не выбрала себе официальное имя.
– Если хотите, можете пока просто скрепить имперской печатью.
– Да, спасибо.
Денг достал воск и печать, расплавил воск, а печать протянул Кардении. Та вдавила печать, и на зеленом воске появился герб семьи Ву с имперской короной над ним – ее короной.
Возвращая печать Денгу, Кардения вдруг заметила, что он плачет.
– Теперь все официально, – сказал он. – Вы теперь имперо, ваше величество.
– Как долго вы служили моему отцу? – спросила Кардения.
– Тридцать девять лет, – ответил Денг, и ей показалось, будто он сейчас лишится чувств. Кардения машинально наклонилась и обняла его, но тут же отпустила.
– Простите, – пробормотала она. – Мне не следовало так поступать.
– Вы имперо, мэм, – сказал Денг. – Вы можете делать все, что пожелаете.
– Избавь меня от ненужной фамильярности, пожалуйста, – попросила Кардения Наффу, когда они вышли из кабинета секретаря.
– Мне показалось, было очень мило, – ответила Наффа. – Бедный старик. Тяжелый день для него.
– Умер его начальник.
– Да, но еще он считает, что потерял работу. Обычно к этому времени близкие друзья нового имперо уже занимают высокие посты. Формально у него тоже высокий пост.
– У меня нет близких друзей, – возразила Кардения. – Я имею в виду, кроме тебя.
– Не беспокойся, желающие найдутся.
– Что мне делать дальше?
– Через полчаса у тебя встреча с исполнительным комитетом.
– Так быстро нам до Сианя не добраться, – нахмурилась Кардения. Исполнительный комитет, как и почти весь имперский государственный аппарат, работал на огромной космической станции над Ядром.
Наффа удивленно подняла брови.
– Тебе не придется никуда лететь, – сказала она. – Ты теперь имперо. Они сами к тебе придут. Несколько часов назад доктор Дринин сообщил им, что твой отец умирает, и комитет выразил сожаление, что не может быть рядом и утешить тебя. Кстати, это их слова.
Кардения представила девятерых членов исполнительного комитета, нависших над смертным одром ее отца, чтобы лишить их обоих последних мгновений наедине, и с трудом подавила дрожь.
– Надо не забыть их поблагодарить.
Наффа снова удивленно подняла брови, но комментировать не стала.
– Сейчас они в танцевальном зале, в другом конце здания.
– Спасибо.
– Не за что. Какие у тебя сейчас планы?
– Думаю, что я хочу отлить.
Кивнув, Наффа проводила Кардению в ее покои.
– Вернусь через пятнадцать минут, – сказала она.
– А ты чем займешься в свободное время?
– Тем же самым, только не в такой роскошной обстановке.
Кардения улыбнулась, и Наффа вышла.
Оказавшись в своих покоях, Кардения вдруг поняла, что она все делает впервые. «Я впервые присутствую в этой комнате как имперо, – подумала она. – Впервые беру в руки планшет как имперо, впервые захожу в ванную как имперо, впервые расстегиваю штаны как имперо, впервые сажусь на унитаз как имперо… а вот я впервые помочилась как имперо».
Слишком многое делается впервые.
– Расскажи мне об имперо Грейланд, – обратилась Кардения к планшету, сидя на унитазе.
– Имперо Грейланд правила с двести двадцатого по двести двадцать третий год от основания империи, – приятным голосом произнес планшет, открывая поисковую страницу. Календарь Взаимозависимости начинался с основания империи пророчицей-имперо Рахелой Первой, что выглядело довольно-таки заносчиво: в то время уже существовала неплохая календарная система, согласно которой Взаимозависимость была основана в конце двадцать шестого столетия. Но Кардения подозревала, что так поступила бы любая империя, будь у нее возможность. – Среди заметных событий ее правлен