Оставшись один, Мирон, пригнувшись, пошел вперед. Решил подойти к домам поближе. Росистая трава и гигантские лопухи до пояса. Сразу же промок насквозь. Продвинулся ненамного и вышел к забору из колючей проволоки с подвешенными сигнальными устройствами из кусков рельсов, пустых жестяных банок и листов жести. Выбрав куст, Мирон притаился там, навел бинокль на длинные дома, похожие на бараки. Отчетливо были видны три небольших дома, из которых то и дело выходили люди в белых халатах.
«Госпиталь», — заключил Мирон.
Когда развеялся туман, в бинокль стали хорошо просматриваться все строения. До них километра два. А в нескольких шагах от Мирона — большие свежевырытые ямы и кучи земли возле них. Вдруг из одной ямы высунулась рука, потом показалась голова с растрепанными женскими волосами. Вскоре голова исчезла, а рука шевелила пальцами, что-то хватала. Опять на мгновение появилась голова. Мирон догадался: человек пытается выбраться из ямы. Мирон руками разгреб землю, прополз под колючей проволокой, приблизился к куче глины. В нос ударил резкий трупный запах. Опять высунулась голова. Руки судорожно вцепились в глину. Глаза смотрели на Мирона. У него похолодело в груди.
Мирон навел бинокль на городок: не следят ли за ним? Подполз ближе. Женщина затрясла головой и выставила вперед руку с растопыренными пальцами:
— Нет! Нет! Нельзя сюда! — еле выговорила она по-русски срывающимся голосом. — Здесь смерть!
Мирон с трудом пришел в себя.
— Не бойтесь… — прошептал он. — Только тихо! Не бойтесь…
— Сынок… Василек… Ты пришел за мной. Я умираю, не приближайся… Уходи… Тут смерть…
Женщина вздрогнула, глаза еще больше округлились, рот раскрылся. С приглушенным стоном она сползла вниз…
Мирон заглянул в яму и ужаснулся. Там были трупы, много трупов. В углу со склоненными головами — дети. Никто не подавал признаков жизни. Среди синюшных скелетоподобных тел он уже не смог отыскать глазами ту, которая назвала его Васильком.
Задыхаясь от смрада, Мирон шарахнулся к изгороди. Потом вскочил и побежал по камням в ту сторону, где был его эскадрон. В глазах потемнело, и он упал.
Очнулся от прикосновения чьей-то руки. Он раскрыл глаза, увидел склонившуюся над ним Женю.
— Ты что дрыхнешь на камнях? — удивленно спросила она. — Чего моргаешь, как филин? Очнись!
— Упал, вот и лежу. А где все? — Мирон вскочил. — Надо срочно спасать людей… Ты уже знаешь? Там — в яме…
— Меня за тобой послали. Срочно уходим. А больше я ничего не знаю… — сказала Женя и ловко прыгнула в седло. — Не видишь, Звездочку привела. Она соскучилась по тебе… Без повода бежала за мной. Поднимайся, тебя ждут…
Женя пустила коня в галоп. Мирон догнал ее возле крутой сопки, где хозяйственники эскадрона укрепляли на конях вьюки. Обняв голову лошади, Женя смеялась:
— Ну и разведчик…
Ефимов подъехал к старшине и сбивчиво, волнуясь, доложил о том, что видел вблизи домов, похожих на бараки.
— Давай скорее к майору! Догони и доложи…
Конь под Женей вздыбился и рванулся вперед, вытянув шею. Мирон едва успевал за всадницей. В ушах свистел ветер и, казалось, доносил голос женщины: «Сынок… Василек… Уходи… Тут смерть…»
В то предрассветное туманное утро, когда Мирон, находясь в разведке, обнаружил ямы с трупами, японский генерал-лейтенант медицинской службы Исии, руководитель специальных, тщательно засекреченных бактериологических формирований, еще находился в филиале отряда «731». Он задержался не случайно. Здесь по его «научной» методике проверялась возможность выживания женщин и детей, зараженных холерой, чумой, газовой гангреной. При активном лечении и без лечения. В филиале испытывались на людях не только бактериологическое оружие, но и удушливые газы, различные сильные яды. Генерал имел приказ: замести следы злостных преступлений. В связи с подходом Советской Армии надо было срочно ликвидировать все пункты, где бактерии испытывались на людях и животных. Лошадей, быков, собак, птиц и даже пресмыкающихся заразили и выпустили на волю…
Приказ уже отдан. Однако в маньчжурском филиале, самом удаленном от жилых районов, надежно запрятанном и прикрытом с севера непроходимыми болотами и тайгой, генерал Исии решил побывать сам. Там сосредоточены документы многолетних испытаний. Нужно вывезти их в Японию. «Научные труды» еще пригодятся. И в том же филиале оказалось отделение выживания зараженных людей. Лечила больных врач Котина. Она знает слишком много, и генерал должен убедиться, что она мертва…
В филиале не было ни радио, ни телефона. Так было нужно японскому командованию. Генерал отдал распоряжение уничтожить всех подопытных людей, в первую очередь — русского врача, забрал ценные для него бумаги, сел в единственный имевшийся в филиале грузовик, поскольку его машина сломалась, и уехал в Харбин. Он пообещал выслать специальный транспорт с охраной за персоналом и «ценным» грузом. Исии уехал в ту самую минуту, когда Мирон подползал под проволочным заграждением. В суматохе японцы не слышали звуков сигнала, доносившихся с северной стороны забора.
В то время ни Мирон, ни командир отдельного разведэскадрона майор Лунь не знали, что напали на японскую лабораторию смерти. Командование эскадроном было единого мнения: в домах барачного типа за проволочными заграждениями располагается лагерь узников. Об этом свидетельствовали ямы, наполненные трупами людей. Майор Лунь принял решение: немедленно атаковать гарнизон, уничтожить охрану и спасти узников.
Доложив о принятом решении в штаб армии по радио, командир эскадрона получил ответ: «Действуй!»
Сосредоточив весь эскадрон за сопкой, майор вместе с командирами подразделений выехал ближе к объекту атаки. Нужно указать командирам, с какого рубежа и в каком направлении атаковать, согласовать действия по времени. Часа через два офицеры возвратились. Командир эскадрона приказал построиться без коней.
— Слушайте боевой приказ, — сказал майор перед строем. — Через тридцать минут атаковать гарнизон численностью до ста вражеских солдат. Предположительно мы обнаружили японский лагерь узников. Он охраняется сторожевыми постами. Гарнизон за колючей проволокой в три и четыре ряда. Наша задача…
Командир поставил каждому подразделению боевую задачу.
Взводу лейтенанта Степы было поручено сделать проход в проволочном заграждении и ударить неожиданно с фланга.
— Враг может попытаться скрыться в труднопроходимом лесу. А поэтому группе автоматчиков с одним пулеметом быть там, где Ефимов вел наблюдение, — приказал майор. — Старшим назначаю Ефимова.
Майор назвал фамилии пяти солдат и вызвал Мирона из строя.
— Галопом туда, где ты видел ямы. Ни один японский солдат не должен скрыться в лесу.
— Есть! — ответил Мирон.
— По коням! — приказал командир эскадрона.
К Мирону подъехали пять кавалеристов, выделенные в его подчинение.
Мирон, хотя и робел командовать солдатами старше его по возрасту — а у одного из них на выгоревшей гимнастерке был орден Отечественной войны второй степени, — решил подражать лейтенанту Степе:
— Проверить снаряжение! И доложить!
Все солдаты послушно соскочили с коней, потрогали руками подпруги, осмотрели седла и оружие. Каждый доложил: все в порядке.
— По коням! За мной — марш! — Он произнес слово «марш», как Степа: «ар-р-р-ш!»
Меньше чем за час конная группа Ефимова прибыла на место. Лошадей оставили за кустами под охраной одного из кавалеристов. Осторожно приблизились к изгороди. Большой луг, заросший травой, был безлюден.
— Вон там, где желтеют кучи глины, ямы, а в них мертвые люди… — сказал Мирон. — Одна женщина была еще живая.
— Да мы им, гадюкам! Только из травы ничего не видно, — сказал солдат с орденом. — Как стрелять из ручного пулемета? Пулеметчикам нужен видимый сектор обстрела.
— Пулеметчикам забраться на дерево! — приказал Мирон.
— Во! Видал? — торжествовал Судаков, и его кадык заходил вверх-вниз, вверх-вниз. Судаков смеялся беззвучно. — Вот тебе и позиция. Поторапливайся, Мальцев. И сапоги сними, легче на дерево забираться…
Автоматчикам Мирон приказал притаиться возле столбов изгороди. Если потребуется, они могут стрелять из-за них. Сам тоже забрался на дерево. В бинокль хорошо просматривалась даль, и он заметил идущие по дороге к домам три японских грузовика с солдатами. «Если бы чуть раньше начать атаку…» — подумал Мирон.
Автомашины остановились у ворот. Из первой вышел офицер и направился к ближнему дому. Едва офицер скрылся, как из-за небольшой высоты выскочил конный взвод Степы. Послышалось «ура!», и, словно бурный поток сквозь взорванную плотину, всадники эскадрона с обнаженными клинками устремились вперед. Слышались торопливые автоматные очереди, взрывы гранат, крики людей. Кавалеристы вихрем ворвались на территорию гарнизона, и один барак задымил. Мирон отчетливо видел блеск клинков, вздыбленных коней и панически убегающих японцев в белых халатах. Окутался дымом еще один барак, и стрельба стала затихать. Лишь изредка раздавались одиночные выстрелы и взрывы гранат.
Мирон спустился с дерева, подозвал Антона Судакова.
— Как ты думаешь, сможем мы сделать проход?
— Почему не сможем, — ответил Антон. — Выберу сук покрепче, привяжу к седлу, потом зацеплю проволоку, и рванем с Дылдой… Проволоку, может, не разорвем, но с гвоздей стянем. Вот и проход будет.
— Давай, Судаков, начинай! — приказал Мирон.
— Ничего из этого не получится! — подскочил Мальцев и напустился на Судакова. — Вот ты зацепишь крючком за проволоку, лошадь рванет, а конец этой колючки твоей Дылде по крупу или тебе по глазам…
— Короче, Мальцев, что вы предлагаете? — оборвал его Мирон. — Время дорого.
— Мудрить не надо. Провод не под током — значит, переломить можно, — стал советовать бывалый солдат-фронтовик. — Бери руками и ломай. Туда-сюда, туда-сюда. Лучше, если руки в рукавицах. Хорошо бы специальные ножницы. Бывало, на спину ляжешь и длинными ножницами — чик-чик!
— Все ясно, — сказал Мирон. — К заграждению! Будем ломать, как советует Мальцев. Сделаем пролом и лошадей проведем…