Я упоминаю об этом, чтобы объяснить нашу озабоченность данным обстоятельством, которое имело непосредственное отношение к дальнейшим событиям. Проходя этой частью Ла-Манша, всегда испытываешь напряжение, если учесть, что весь район буквально утыкан рифами, обнаженными скалами и каменистыми островами.
Мы держали курс в центр Гернси. Я полагался на то, что восточным краем потока нас подтолкнет в нужном направлении, и, едва проскочив выступающие на поверхность скалы, известные под названием Ле-Фретт, мы с интересом стали наблюдать, что же предпримет «Гризельда». Когда острые скалы оказались вблизи от ее левого борта, ей ничего не оставалось, как изменить курс и снова следовать позади нас.
На самой северной оконечности острова Гернси на груде скал установлен маяк Лез-Ануа, направленный к морю. Мы прошли от него так близко, что увидели даже больших бакланов, сидящих на скалах, и белую пену разбивающихся волн. «Гризельда» по-прежнему шла за нами, зарываясь носом в воду. Она была уже не более чем в полумиле от нас, и Патч не отрываясь смотрел на нее в подзорную трубу.
– Ну что, – спросил я, – это Хиггинс?
На палубе лодки смутно виднелась чья-то фигура.
– Да. Это Хиггинс. И Юлз тоже. А вот за штурвалом стоит кто-то третий, лица я не разглядел.
Он протянул мне трубу. Я сразу же узнал Хиггинса. Тот стоял у фальшборта и пристально вглядывался в «Морскую ведьму». Хиггинс, Юлз и Патч – все трое были на «Мэри Дир», а теперь мы находимся в сорока милях от места, где она лежит на мели.
Майк, стоявший за рулем, позвал меня:
– Если сейчас мы повернем, то сможем добраться до Питер-Порта раньше их!
Он имел в виду прямой путь по ветру вдоль южного берега острова Гернси. Следуя им, мы могли бы под парусами дойти до мыса Сен-Мартен, а потом, включив мотор, добраться до Питер-Порта. Тогда, может быть, моторка и не нагнала бы нас.
Я бросил взгляд на Патча, вышедшего из кубрика.
– Я сменю вас, – сказал он приказным тоном.
– Нет! – гневно, ответил Майк.
– Я сказал, что сменю вас! – Патч потянулся к рулю.
– Я прекрасно слышал, что вы сказали, – огрызнулся Майк и попросил меня ослабить паруса.
Но Патч продолжал держаться за руль. Стоя, он медленно захватывал руль, а Майк ругался непотребными словами. Жесткое, напряженное лицо Патча и бледное от гнева лицо Майка почти соприкасались, мускулы напряглись, как у античных атлетов.
Эти две минуты противостояния решили все. «Гризельда», миновав скалы Лез-Ануа, изменила курс, преградив нам путь на Питер-Порт.
– Теперь у вас нет выбора! – произнес Патч.
Он был совершенно опокоен, и руки его крепко сжимали руль. Майк перестал сыпать проклятиями, повернул голову назад и уставился на «Гризельду». Поняв, что проиграл битву, он отпустил руль и встал:
– Раз ты капитан, то и управляй сам! Но, Боже мой! Если с яхтой что-нибудь случится… – Он бросил на меня холодный взгляд и, все еще дрожа от гнева, бросился вниз.
– Мне очень жаль, – устало произнес Патч и сел за руль.
– И все же это не ваша яхта, – напомнил я.
Он пожал плечами, оглянулся на «Гризельду» и спросил:
– А что, по-вашему, я должен был делать? Спорить с ним не имело смысла. Надо было идти вперед, скорее к «Мэри Дир». Но если ветер ослабеет…
– А что, если Хиггинс догонит нас? Патч быстро посмотрел на меня:
– Ни за что не догонит! Мы должны прийти туда первыми!
– Ну а если все-таки он придет первым? – В глубине души я надеялся, что у Хиггинса хватит ума держаться в рамках закона. – Он же ничего не сможет с нами сделать?
– Не сможет? – злобно рассмеялся Патч. – Откуда вам знать, на что он способен? Он боится. – Патч искоса взглянул на меня: – А вы на его месте не испугались бы?
Посмотрев на паруса, он спокойно, как ни в чем не бывало, попросил ослабить их и взял курс на норд-вест от бакенов Минкис.
Больше мы не разговаривали. Вскоре до нас стал доноситься звук мотора «Гризельды». Раньше его не было слышно из-за рева ветра и шума волн, а теперь этот звук дал нам понять, что ветер ослабевает. Облака поредели, и над водой нависла влажная мгла, сквозь которую слабо различались очертания острова Джерси по левому борту.
Я запустил мотор, но уже с этого момента понял, что «Гризельда» догонит нас.
Прогноз предсказывал дальнейшее понижение давления над Атлантикой, увеличивающееся к востоку. Но нам это не могло помочь. Ветер все слабел, и «Гризельда» подходила к нам по траверзу, держась между нами и островом Джерси. Небо и море приобрели холодный серый цвет, и линия горизонта почти исчезла. Патч спустился вниз, чтобы утеплиться: резко похолодало, а порывистый ветер то и дело менял направление.
Я сидел за рулем и время от времени вытягивал шею, посматривая на «Гризельду», огни которой качались в такт зыби. Интересно, что намерен делать Хиггинс? Что бы я предпринял на его месте?
Я старался обдумать все возможные варианты, но попробуй это сделать, если ты устал, замерз и сидишь почти на уровне воды, изолированный от всего мира! Ох уж это ощущение оторванности! Я и раньше испытывал его в море, но с такой силой – никогда. Теперь море наводило на меня тоску и вызывало дурные предчувствия, Тяжелая, маслянистая поверхность воды раскачивалась под нами, а западный ветер поднимал сильную рябь. Непрестанно думая о Хиггинсе, я не сразу заметил туман. Он навалился внезапно, подкравшись серо-белым облаком, заслонившим море.
На палубу вышел Майк,, я передал ему руль и крикнул Патчу, чтобы он тоже поднялся.
На «Гризельде», по-видимому, тоже заметили туман, потому что она изменила курс и направилась к нам.
А я стоял и ждал, когда же туман скроет нас от нее.
– Как только ее скроет из виду, мы сделаем оверштаг! – сказал я подошедшему Патчу.
Примерно в двух кабельтовых от нас «Гризельда» попала в полосу тумана и моментально исчезла.
– Эй! – крикнул Майк и повернул руль. «Морская ведьма» послушно развернулась по ветру, и кливер захлопал, когда я отпустил кливер-шкот. Гик перебросился налево, и мы с Патчем лебедкой смота ли правый кливер-шкот. Мы снова шли прежним курсом, пронзая холодную, влажную пелену тумана, а я все вслушивался, пытаясь определить, удалось ли нам обмануть «Гризельду».
Однако Хиггинс разгадал наш маневр, потому что на траверзе вновь послышался шум моторов, а вскоре появилась и сама «Гризельда». Ее нос разрезал полосу тумана, и мы поняли: она идет прямо на нас.
Она подходила к нам под прямым углом, оба мотора работали на полную мощность, и ее нос резал воду, поднимая брызги вплоть до кабины рулевого.
Я крикнул Майку, чтобы он снова сделал оверштаг. Если оба судна не изменят курс, столкновение неминуемо!
Но Майк не пошевелился. У меня вдруг пересохло в горле.
– Поворачивай! – заорал я, и в это же время закричал Патч:
– Да поворачивай же, дружище! Ради Бога, поворачивай!
Но Майк, вцепившись в штурвал и глядя на приближающуюся лодку, прорычал сквозь зубы:
– Это они пусть поворачивают! Я не сверну! Патч заорал:
– Они нас протаранят!
– Не посмеют! – бросил Майк и не сдвинулся с места, продолжая следить за «Гризельдой».
Краем глаза я заметил Хиггинса. Он высунулся из рубки и кричал. Сквозь рев моторов до меня донесся его зычный голос:
– Идите прямо! Мы разойдемся бортами! «Гризельда» нацелилась на наш нос и наперекор ветру неслась нам навстречу.
Дальше события разворачивались с невероятной быстротой. Майк скомандовал отпустить паруса.
– Я пройду у нее под кормой! – крикнул он и повернул руль.
«Морская ведьма» стала поворачиваться носом. «Гризельда» тоже сделала пол-оборота. Если бы мы смогли быстро развернуться, мы бы разошлись бортами, но нам не повезло! Я успел отпустить кливер, а вот Патч, не привыкший ходить под парусом, замешкался с гротом. От сильного порыва ветра яхта накренилась, и наполнившийся грот помешал «Морской ведьме» закончить поворот. «Гризельда», готовясь к тому, чтобы разойтись бортами, сбросила скорость, но по-прежнему шла на нас.
Со всей силой нашего мотора, тоннами раздуваемых ветром парусов мы врезались в подзор «Гризельды». «Морская ведьма» ударила «Гризельду» в левый борт, в нескольких футах от кормы. Раздался треск, наш нос встал дыбом, вознесясь над лодкой, и мы остановились. Вся яхта дребезжала и тряслась мелкой, противной дрожью. Я мельком заметил Юлза, выскочившего из рубки с открытым ртом и вытаращенными глазами. Вдруг гик оторвался от мачты и повалился на меня. Я вскинул руку и ощутил резкий удар в плечо. Вывихнутая рука повисла плетью, а меня отбросило к поручню. Ослепленный болью, я лежал, прижавшись лицом к металлическому кливер-шкоту, слыша крики и скрежет. Я пошевелился, и меня пронзила острая боль. С трудом приподнявшись, я взглянул на воду и увидел человека, который отчаянно барахтался, борясь с течением. Это был Юлз. Лицо его было испуганным, бледным, прядка мокрых волос залепила глаза.
Палуба подо мной вибрировала, словно ее сверлили мощной дрелью. Я дрожал всем телом.
– Ты в порядке? – Майк протянул руку и помог мне встать. Зубы его выбивали мелкую дробь. – Подонок! – Майк пристально глядел вперед, белый, как бумага, отчего его веснушки выделялись особенно ярко. – Я убью его! – Он весь трясся от злости.
Я повернулся и увидел, как на «Гризельде» из рубки появился Хиггинс. Он что-то кричал, но его зычный голос заглушался ревом моторов и беспрестанным треском раскалывающегося дерева.
Суда сцепились друг с другом. Хиггинс, ухватившись за наш бушприт, пытался голыми руками оттолкнуть яхту. Его голова вся ушла в могучие плечи, мускулы вздыбились, а зубы были оскалены, как у зверя.
Тут Майк окончательно взбесился: яхта, которую он так любил, разбита вдребезги! Я не успел оглянуться, как этот дурак взбежал по поднятой над лодкой палубе; из-рыгая проклятия, спрыгнул с бушприта прямо на Хиг-гинса и начал молотить его кулаками.
В этот момент под шум бурлящей воды и треск дерева суда разъединились. Больше я ничего не видел. Патч включил заднюю передачу, и меня сильно качнуло.