Здесь Хемонкори краем своего сари вытерла навернувшиеся на глаза слезы.
Хемонкори нравилось распускать длинные волосы Хемнолини и по-новому причесывать их. Иногда она вынимала из своего заветного сундука черного дерева столь любимые ею яркие наряды и наряжала Хемнолини. Казалось, это доставляло ей огромное удовольствие. Почти каждый день Хемнолини приносила с собой вышивание, и Хемонкори учила ее вышивать разными новыми способами. Так вдвоем они проводили все вечера.
Хемонкори любила читать бенгальские журналы и сборники рассказов, и Хемнолини приносила ей все свои книги и журналы. Она изумляла девушку оригинальными замечаниями о прочитанных книгах и статьях. До сих пор Хем считала, что такой широкий кругозор может быть лишь у человека с английским образованием. Но вскоре благодаря трезвым суждениям и благочестивому образу жизни мать Нолинакхи стала казаться ей удивительнейшей, полной неожиданностей женщиной.
Глава сорок девятая
Прошло немного времени, и у Хемонкори повторился приступ лихорадки, но на этот раз он длился недолго.
Утром Нолинакха вошел к ней в комнату. Почтительно здороваясь с матерью, он низко поклонился и, прикоснувшись к ее ногам, сказал:
— Некоторое время тебе, ма, как больной, придется придерживаться определенного режима: ослабевший организм не может вынести стольких лишений.
— Хорошее дело! — воскликнула она. — Я стану придерживаться режима больной, а ты будешь жить, как отшельник! Нолин, это долго продолжаться не может. Я требую, чтобы ты женился.
Нолинакха молчал.
— Подумай, мой мальчик, — продолжала Хемонкори, — я не проживу долго. Но я смогу спокойно умереть лишь тогда, когда ты будешь женат. Было время, когда я хотела, чтобы ты ввел в мой дом юную девушку. Я бы сама занялась ее воспитанием и нарядами и была бы очень счастлива. Но во время болезни боги ниспослали мне просветление. Трудно сказать, как долго я проживу. Тебе пришлось бы очень тяжело одному с женой-девочкой на руках. Поэтому выбери себе невесту среди девушек твоего возраста. Во время болезни думы об этом не давали мне покоя. Я хорошо понимаю, что это мой последний долг перед тобой, и живу для того лишь, чтобы выполнить его, иначе я не смогу успокоиться.
— Но где я найду девушку, которая пошла бы за меня замуж? — спросил Нолинакха.
— Ну, об этом тебе не стоит беспокоиться, — ответила Хемонкори. — Я все устрою и сообщу тебе.
До сих пор Хемонкори не встречалась с Оннодой-бабу. Но сегодня, когда Оннода-бабу во время своей обычной вечерней прогулки зашел в дом Нолинакхи, она приказала позвать его к себе.
— Ваша дочь — превосходная девушка, — начала она, — ия очень люблю ее. Вы хорошо знаете моего сына. У него прекрасный характер, кроме того, он считается хорошим врачом. Лучшего мужа трудно найти для вашей дочери.
— Что и говорить! — волнуясь, воскликнул Оннода-бабу. — Я не смел надеяться на это. Не будет человека счастливее меня, если состоится свадьба моей дочери с ним! Но он…
— Нолин не будет противиться, — прервала его Хемонкори. — Он не похож на нынешнюю молодежь и во всем слушается меня. Да и вряд ли придется настаивать. Можно ли не любить такую девушку, как ваша дочь? Но я хочу как можно скорее покончить с этим. Не думаю, чтобы мне осталось долго жить.
В этот вечер Оннода-бабу вернулся домой очень обрадованный. Он тотчас же позвал Хемнолини.
— Дочь моя, — начал он, — я достиг того возраста, когда здоровье ухудшается. Но я не смогу найти покой, пока ты не будешь устроена. Хем, я буду с тобой вполне откровенен. У тебя нет матери, и вся забота о твоем счастье лежит на мне.
Встревоженная Хемнолини взглянула в лицо отца.
— Дочь моя, я не могу скрыть свою радость по поводу предстоящего тебе замужества. Боюсь только одного, как бы что-нибудь не помешало этому. Сегодня мать Нолинакхи сама позвала меня и предложила женить своего сына на тебе.
Хемнолини вспыхнула и прерывающимся голосом сказала:
— Что ты говоришь, отец! Нет, нет! Этого не может быть!
Хемнолини никогда и в голову не приходило, что она может выйти замуж за Нолинакху. И когда она из уст отца неожиданно услышала это предложение, стыд и смятение овладели ею.
— Почему не может быть? — удивился Оннода-бабу.
— Нолинакха-бабу! — воскликнула Хемнолини. — Возможно ли это?
Ответ Хемнолини был мало убедителен, но в нем звучало сопротивление.
Больше девушка не могла сдерживаться и вышла на веранду.
Оннода-бабу был подавлен. Он не ожидал встретить такое противодействие со стороны дочери. Он склонен был думать скорее, что Хем обрадуется этому предложению.
Опечаленный и расстроенный, старик неподвижно смотрел на керосиновую лампу, размышляя о загадочности женской натуры. Сейчас он особенно остро почувствовал, что у Хемнолини нет матери.
Долго стояла Хем в темноте веранды. Наконец, она посмотрела на отца, увидела его расстроенное лицо, и ей стало стыдно. Она быстро вошла в комнату, встала за креслом Онноды-бабу и, нежно гладя его по голове, проговорила:
— Пойдем, отец. Ужин давно готов и, наверно, остыл.
Оннода-бабу машинально поднялся и пошел в столовую, но есть он не мог. Он так надеялся, что все печали Хемнолини остались позади. Однако этот удар, нанесенный ею, снова сломил его.
«Видно, Хем до сих пор не может забыть Ромеша», — думал он, печально вздыхая.
Обычно после ужина Оннода-бабу шел спать, но сегодня он уселся в плетеное кресло на веранде и, глядя на безлюдную улицу поселка, проходящую за садом, глубоко задумался.
— Отец, стало прохладно. Иди спать, — улыбаясь, ласково сказала Хемнолини.
— Иди ложись, а я еще посижу немного, — ответил ей Оннода-бабу.
Хемнолини ничего не ответила, но продолжала стоять рядом с ним. После небольшой паузы она снова заговорила:
— Отец, ты простудишься. Пройди хотя бы в гостиную.
Оннода-бабу встал и молча пошел в спальню.
Хемнолини не терзалась, когда во имя долга пыталась изгнать из своего сердца мысли о Ромеше. Правда, для этого ей пришлось выдержать упорную длительную борьбу с собой. Но небольшого толчка извне оказалось достаточно, чтобы старая рана заныла вновь. До сих пор Хемнолини не могла себе ясно представить, какой будет ее жизнь в будущем. Поэтому-то она в поисках твердой опоры в конце концов признала Нолинакху своим духовным наставником и была готова стать ревностной последовательницей его учения. Когда же ей предложили вступить с ним в брак и она захотела вырвать старую любовь из сокровенного тайника своего сердца, то поняла, как крепки ее оковы. Малейшая попытка разорвать их заставляла сердце Хемнолини беспокойно трепетать, и она еще крепче цеплялась за них.
Глава пятидесятая
В тот же вечер Хемонкори позвала сына.
— Я нашла тебе невесту и обо всем договорилась, — сказала она ему.
Нолинакха слегка улыбнулся.
— Уже договорилась?
— А почему бы и нет? — возмутилась Хемонкори. — Много ли мне осталось жить? Выслушай меня. Я очень привязалась к Хемнолини. Сейчас редко встретишь такую девушку. Правда, что касается цвета лица, то…
— Пощади, ма! — прервал ее Нолинакха. — Я и не думал о цвете лица. Но как я женюсь на ней? Каким образом?
— Чепуха! Я не вижу никаких препятствий!
Нолинакхе трудно было ответить матери что-либо определенное. Ему хотелось объяснить, что для Хемнолини он лишь духовный учитель и неожиданно предложить ей выйти замуж за него будет для нее оскорбительным. Но он молчал, а Хемонкори продолжала:
— На этот раз я не буду слушать твоих возражений. Я не потерплю, чтобы из-за меня ты сделался в таком возрасте санниаси. Как только наступит благоприятный день, я все устрою.
Помолчав некоторое время, Нолинакха сказал:
— Ма, мне нужно рассказать тебе кое-что. Но прошу тебя, не волнуйся раньше времени. Прошло почти десять месяцев с тех пор, как произошел этот случай, и теперь уже не стоит волноваться. Но я знаю твой характер, ма, если даже несчастье давно прошло, тебя не покидает чувство страха. Поэтому я так долго не мог решиться рассказать тебе об этом. Совершай какие угодно обряды, чтобы умилостивить мою злосчастную звезду, но не терзай напрасно свое сердце..
Хемонкори была глубоко взволнована.
— Как мне знать, что ты расскажешь, мой мальчик. Но после такого предисловия я не могу не беспокоиться. Сколько я живу на свете, я не научилась еще владеть собой. Как я хотела отгородиться от мирских забот! Но несчастье не ищут, оно приходит само. Хорошее ли, плохое — все равно рассказывай, я слушаю тебя.
— Был конец февраля, — начал свой рассказ Нолинакха. — Я распродал все свое имущество в Рангпуре, сдал в наем дом с садом и возвращался в Калькутту. Когда я доехал до Санры, мне пришла в голову фантазия оставить поезд и остальную часть пути проехать по воде. Наняв в Санре большую лодку, я отправился в путь.
После двух дней пути мы пристали к песчаному берегу и я стал купаться. Вдруг, смотрю, идет по берегу наш Бхупен с ружьем в руках. Увидев меня, он подпрыгнул от радости и закричал: «На ловца и зверь бежит». Он работал где-то там судьей и совершал обход по своему округу. Мы давно не виделись с ним, и он ни за что не хотел отпускать меня, поэтому дальше мы отправились вместе.
Однажды мы остановились ночевать в маленькой деревне Дхобапукур. Вечером мы пошли погулять. На краю большого поля стоял крытый тростником дом, окруженный стеной. Мы зашли в него. Хозяин дома вынес нам во двор два плетеных стула. В это время на веранде шли школьные занятия. Учитель начальной школы сидел на деревянном стуле, дети же сидели перед ним на полу и громко учили урок.
Имя хозяина было Тарини Чатуджо[54]. Он подробно расспросил Бхупена обо мне. Когда мы возвращались, Бхупен заметил:
— Тебе везет. Наверно, получишь предложение жениться.
— Каким образом? — удивился я.
Он ответил:
— Этот Тарини Чатуджо — ростовщик, и другого такого подлеца на свете не сыщешь. Как только появляется новый судья, Тарини Чатуджо особенно нетерпится похвастаться собственным человеколюбием, вот потому-то он и разрешил поместить в своем доме школу. В действительности же учителю, которого он кормит, приходится за это просиживать до десяти часов вечера за подсчетом для него процентов. А жалованье он получает от государства и из школьного фонда. Одна из сестер Тарини потеряла мужа. Не найдя нигде приюта, несчастная пришла к брату. Она была беременна. Родив дочь, женщина умерла, так как ей не была оказана медицинская помощь.