Генерал от инфантерии Михаил Алексеев сменит преданного им императора и так и не вступившего в должность великого князя Николая Николаевича на посту Верховного главнокомандующего, но затем вновь будет понижен до должности начальника штаба. После Октября отправится на Дон, в Новочеркасск, где создаст из офицеров и юнкеров Алексеевскую организацию, которая положит начало формированию белой Добровольческой армии. Умрет в Екатеринодаре в октябре 1918 года.
Печальная судьба ждала другого активного участника февральского переворота — генерал-адъютанта Николая Рузского. Уже в апреле 1917 года он был уволен с поста командующего Северного фронта и отправился поправить здоровье на Кавказ. Он отказался от участия в войне на чьей-либо стороне. Но в сентябре 1918 года попал в число заложников, которых красноармейцы взяли в ответ на белогвардейский мятеж. Рузского расстреляли в Пятигорске. Дольше — до 1937 года — дожил начальник его штаба Юрий Данилов, также убеждавший императора отречься. Он пошел на сотрудничество с большевиками, возглавлял группу военных консультантов на переговорах с немцами в Брест-Литовске, разрабатывал планы строительства Красной армии. Но общего языка с Троцким Данилов не нашел, подал в отставку и отправился на юг. В 1920 году он возглавил военное управление в правительстве Врангеля, вместе с которым и убыл в эмиграцию.
Подменявший Алексеева в Ставке зимой 1916/17 годов генерал от кавалерии Василий Гурко после Февраля сменит Эверта на посту командующего Западным фронтом. Но уже в июле Гурко арестуют и отправят в Петропавловскую крепость якобы за переписку с бывшим императором. В сентябре освободят и он сразу уедет за границу, где проживет еще 20 лет. Один из приближенных к Алексееву «могилевских мудрецов» генерал-лейтенант Александр Лукомский летом 1917 года сменит Алексеева на посту начальника штаба Верховного главнокомандующего. За участие в корниловском мятеже его арестует Временное правительство. После освобождения генералом Духониным Лукомский поедет на Дон, где присоединится к Добровольческой армии Алексеева. Эмигрирует и доживет до 1939 года. Еще один бывший начштаба — Николай Янушкевич — вернется в Ставку вместе с великим князем Николаем Николаевичем, где его сразу отправят в отставку. После Октября его арестуют в Могилеве и отправят в Петропавловскую крепость, куда он не доедет — на станции Оредеж красноармейцы устроят над генералом от инфантерии самосуд. Алексей Брусилов в 1917 году несколько месяцев будет Верховным главнокомандующим. С 1920 года — в Красной армии, дослужится до инспектора кавалерии. Умрет в 1926-м.
О генерале Сергее Хабалове, возглавлявшем Петроградский военный округ, забудут. В марте его переведут в резерв чинов штаба этого округа, он отойдет от дел и скончается в 1924 году. Генерал-адъютант Николай Иванов, прорывавшийся по приказу императора в восставший Петроград, уехал в Новочеркасск и в годы Гражданской войны командовал казачьей армией у генерала Краснова. Скончался в 1919 году.
Ну а как же главные организаторы, творцы и триумфаторы Февральской революции, после нее возглавившие Временный комитет Государственной думы и Временное правительство?
Князь Георгий Львов побудет в премьерах до июня 1917 года, когда уедет в Москву, а потом удалится в Оптину пустынь. После прихода к власти большевиков изменил фамилию и уехал в Тюмень. В феврале 1918 его арестовали, но он бежал из тюрьмы, добрался до Омска и дождался прихода войск Колчака. Через Владивосток переправился в Соединенные Штаты, где безуспешно добивался помощи Вашингтона в борьбе с Лениным. Поехал в Версаль для участия в мирной конференции, но не был принят. Пытался раздобыть деньги для помощи русским эмигрантам, но тоже без особого результата. Последние годы жизни провел уединенно, зарабатывал на жизнь тем, что шил бумажники, кошельки и портфели для продажи, что роднило его с предшественником — князем Голицыным. Похоронен в 1925 году на кладбище Сент-Женевьев де Буа.
Александр Гучков — главный, на мой взгляд, мотор Февральской революции — на посту военного министра проявил полную беспомощность. «Чужой и ненужный ходил среди солдат на фронте этот «барин» в теплом пальто с палкой или с зонтиком в руках, — подтверждал Керенский. — Среди матросов Балтийского флота он и вовсе показаться не мог… Оказалось, что и в офицерском командном составе армии, за исключением сравнительно небольшого круга генералов и офицеров Генерального штаба, с которыми он работал до войны, он почти никакого авторитета не имел или неожиданно его потерял. С больным сердцем, переутомленный, глубоко страдая от развала фронта, который он не имел сил остановить, обескураженный глухой стеной безразличия и недоверия, окружавшей его, Гучков первый из нас, членов Временного правительства, пал духом и ушел, отряся от ног своих прах революции»[2542]. После отставки с поста военного министра, по утверждению Корнилова и Деникина, он носился с планом переворота с целью возвести на престол молодого великого князя Дмитрия Павловича, убийцу Распутина[2543]. Не встретив поддержки, уехал в Кисловодск.
Гучков был одним из первых, кто дал деньги Алексееву для формирования Добровольческой армии, на нужды которой все еще возглавлявшийся им ЦВПК выделил 3 млн рублей. После смерти Алексеева Гучков сблизился с Деникиным, который с начала 1919 года станет главнокомандующим Вооруженными силами Юга России (ВСЮР). Гучков был одним из основных организаторов поставок оружия из Англии белому движению. В 1919-м Деникин направил Гучкова на переговоры с правительством Франции в Париж, где тот и остался. В 1921–1923 годах возглавлял созданный им же Русский парламентский комитет. Избегая участия в эмигрантских политических группировках, тратил оставшиеся у него немалые деньги на финансирование эмигрантских издательств и организацию борьбы против Советской власти. Есть информация, что именно Гучков финансировал убийство в Лозанне Вацлава Воровского.
В конце 1920-х — начале 30-х Гучков снискал себе лавры одного из лучших аналитиков-советологов, чьей информацией охотно пользовались многие правительства и парламенты Западной Европы. К нему пришла мудрость. Анализируя прошлое, он признает: «Каким первоклассным человеческим материалом располагала революция в своей борьбе против Власти! И притом в не правом деле. Ибо Власть, при многих своих недостатках, была права, а Революция, при многих своих достоинствах, была не права»[2544]. Гучков скончался от рака кишечника в феврале 1936 года. Заупокойная литургия состоялась в парижском храме Александра Невского в присутствии всего цвета русской эмиграции, урна с прахом замурована в стене колумбария кладбища Пер-Лашез. Гучков и не узнает, что его дочь Вера была завербована советской разведкой, на которую работала по идейным соображениям. После Второй мировой войны она напишет книгу с восхвалением Сталина, будет неоднократно бывать в Советском Союзе в качестве переводчицы делегаций английских лейбористов.
Павел Милюков, насколько мог, старался оставаться активной политической фигурой. После отставки из Временного правительства участвовал в Государственном совещании, Предпарламенте, где активно критиковал Керенского за неспособность навести порядок. После Октября уехал в Москву, а затем в Новочеркасск, где стал автором программной Декларации Добровольческой армии, был избран в разогнанное Учредительное собрание. В 1918 году сложил с себя полномочия председателя партии кадетов после того, как ее большинство осудило проведенные им в Киеве переговоры с немцами об организации совместной борьбы с большевизмом. С ноября того же года — за границей: Румыния, Англия, Франция. Милюков занимался в основном литературным трудом. Более 20 лет он руководил самой влиятельной эмигрантской газетой «Последние новости», возглавлял Союз русских писателей и журналистов, написал интересные исторические труды, выступал с лекциями. К концу жизни он стал ярым антифашистом и советским националистом, поддержав и показательные сталинские процессы, и пакт Молотова — Риббентропа как меры, обеспечивающие российские государственные интересы. Он остро переживал поражения Советской армии, до победы которой так и не дожил, скончавшись в 1943 году.
Еще один демиург революции — Керенский — возглавит Временное правительство, которое в Октябре 1917 года некому окажется защищать. Из осажденного большевиками Зимнего дворца он уедет в Псков, откуда безуспешно попытается прорваться в Петроград с войсками генерала Краснова. Несколько месяцев будет находиться на нелегальном положении, летом 1918 года навсегда покинет страну, выехав по поручению Союза возрождения России во Францию и Англию. Будет издавать в Берлине и Париже эсеровскую газету «Дни», оставаясь изгоем в эмигрантской среде. В 1940-м переедет в США, где будет работать в Гуверовском институте войны, революции и мира. «Соль, потерявшая свою соленость, человек еще живой, физически живой, но внутренне давно мертвый, — писала Берберова, одна из немногих, кто продолжал поддерживать с ним связь. — Одинокий, несмотря на детей и внуков в Англии, похоронивший всех своих современников и сверстников, человек, постепенно прислоняющийся к церкви, к ее обрядности…
— Это кто, Керенский? Перейдем на другую сторону.
— У вас завтра Керенский? Я лучше приду послезавтра…
Когда его приглашают, он смотрит в книжечку: нет, не могу, занят. Может быть, забегу ненадолго. На самом деле он совершенно свободен, ему некогда ходить и к нему мало кто ходит… По полутемным комнатам, старомодным покоям дома Симпсонов, где он жил, опекаемый слугами-японцами…. он бродил ощупью между своей спальней, библиотекой и столовой, операция катаракты не дала результатов, а правый глаз был потерян давно»[2545]. Умрет Керенский в 1970 году в возрасте 89 лет известным американским историком России.