— Это что, отказ? — спросил он.
— Да, Сезар. В моей жизни нет места твоим проблемам, какими бы важными, трагическими они ни были. Поэтому мы больше не увидимся.
— Но я состою не из одних проблем, — бурно запротестовал Сезар, — и мы увидимся сегодня вечером. Нам есть о чем поговорить. Мы поговорим о нашей будущей жизни, потому что теперь я намерен решить все иначе, чем когда-то. Мои дети выросли, и я имею право на собственную жизнь. Послушай меня, Лусия! Дай мне еще один шанс!
Перед глазами Лусии возникло доброе лицо ее крестного Клаудиу, он вырастил ее, он заботился о ней, он ее любил. И, увидев, какой она приехала из Австрии, узнав, что она вновь встретила своего рокового мужчину, пришел в ярость.
— И ты снова будешь так мучиться? — закричал он. — И я снова буду отпаивать тебя чаями, искать тебе успокоительное, а ты будешь страдать? Да ни за что на свете! Один раз он уже оставил тебя на вокзале, и с тех пор ты все на этом вокзале живешь. Ты никак не сядешь в поезд и не уедешь. Ты меняешь мужей, меняешь партнеров, но у тебя должна быть, наконец, твоя собственная жизнь, дом, дети. Скажи себе, наконец: «Сезар Толедо умер!» Возьми лопату и засыпь его известью. Мокрой. Чтобы поскорее засохло».
Вот что сказал ей крестный Клаудиу. И он был прав, потому что по-настоящему ее любил. И ей, в самом деле, нужен был уже свой дом и своя жизнь. И она сказала про себя: «Сезар Толедо умер», а потом вслух:
— Нет, Сезар, я не дам тебе такого шанса.
Сезар упрямо мотнул головой и сказал:
— До вечера!
Сразу после кафе он отправился в ювелирный магазин и выбрал там изысканное кольцо, ведь у Лусии такие изящные руки. Она убедится, что у него самые серьезные намерения. Это кольцо будет знаком их помолвки. Она все поймет, она убедится...
Возвращаясь домой, Лусия почему-то купила черной икры, которую так любил Сезар. А когда пришла, то по-новому расставила вазы с цветами, и они так украсили комнату. А потом стала накрывать на стол. Она накрыла его на двоих и зажгла свечи, которые преображают своим живым пламенем все вокруг: меняют выражения лиц, заставляют по-иному звучать голоса, превращаются прозу в поэзию, а жизнь в сказку. И, глядя на трепещущее пламя, Лусия сидела и ждала.
Вдруг раздался звонок. Но не в дверь – зазвонил телефон.
— Лусия! – произнес мужской голос. – Это я, Эдмунду Фалкао…
Глава 12
Сеньора Диолинда Фалкао хотела многого, но больше всего она хотела женить своего сына. И не просто женить этого закоренелого холостяка, а хорошо женить — на очаровательной Лусии Праду, крестнице своего мажордома и управляющего. Сеньора Фалкао хоть и была богата, но не имела сословных предрассудков. Ей нравилась красивая самостоятельная женщина, которая прекрасно вела дела их фирмы, и лучшей жены для своего сына она не желала. А ее Эдмунду, разумеется, заслуживал самого лучшего. Она до сих пор считала своего сына молодым человеком с буйным темпераментом, хотя он был давно уже не молод, и страдал скорее нервностью и неуравновешенностью, чем буйством. Он был давно влюблен в Лусию, и не тайно, а явно.
Был прекрасно осведомлен и о ее несчастной страсти к Сезару. Даже было мгновение, когда она пошла ему навстречу, когда совсем уже была готова связать свою судьбу с его, но в последнюю минуту все-таки отказалась.
— Я не хочу потерять верного друга, заменив его разочарованным, обиженным, оставленным мужем, — мудро сказала она. – Пока я еще не люблю тебя так, как ты того заслуживаешь.
Горькая пилюля была завернута в позолоченную бумажку, и Эдмунду пришлось смириться. Он и смирился. Лусия была единственным человеком, рядом с которым он тоже мудрел и успокаивался.
С тех пор он еще несколько раз напоминал Лусии об их возможном совместном счастье, но всякий раз она отвечала, что боится его разочаровать, как разочаровала однажды. Со временем он смирился и с этим и уже больше ни о чем не напоминал, и даже постарался забыть о такой возможности. Возможности не было. Была невозможность. Но его матушка отличалась куда большим упорством. В ее... Впрочем, женщине всегда столько лет, на сколько она выглядит, а эта старушка продолжала выглядеть женщиной, и, значит, о ее возрасте говорить не следовало. Так вот, скажем, что в своем более чем почтенном возрасте она сохраняла трезвый ум и ту волю, которая, безусловно, могла пробить и каменную стену.
Клаудиу благоговел перед своей хозяйкой. Всегда подтянутая, подкрашенная и причесанная, в экстравагантном платье пастельных тонов, она твердо и уверенно руководила своей маленькой вселенной и не сомневалась, что рано или поздно наведет в ней желанный порядок, как навела его в лекарствах. А их у нее был миллион — всех цветов и размеров облатки, пастилки на все случаи жизни, для каждого пальчика и каждого настроения.
— Дай-ка мне, — распоряжалась она, — вон те две розовых подушечки и одну зелененькую пуговку, я снижу давление и подниму настроение.
Клаудиу благоговейно подавал просимое. Потом сообщал о настроении своей крестницы. И старички погружались в мечты о тех временах, когда дети заживут своим домом и народят внуков, и наступят для всех золотые времена, реки станут молочными, а берега сахарными.
На этот раз Клаудиу принес весть, что Лусия пригласила Эдмунду на обед. И не куда-нибудь, а к себе домой.
— Подвинь мне, пожалуйста, коробочку с желтыми шариками. Они от сердцебиения. Ну-ну, рассказывай дальше. Так как, ты говоришь, она его пригласила? С какой интонацией? — Дона Диолинда уселась поудобнее и приготовилась проанализировать ситуацию.
— Как это — с какой? — не понял ее Клаудиу.
— Не притворяйся дурачком, ты все прекрасно понимаешь, — нетерпеливо проговорила дона Диолинда. — Можно сказать: жду вас на обед к трем часам. Это будет официально и предполагает деловой разговор. А можно сказать; приходи, пообедаем вместе. Это будет уже намек на что-то интимное, домашнее. Ну, так как она его пригласила?
— Ей-богу, не знаю, — растерялся добряк. — Как-то не обратил внимания, но, по-моему, было что-то среднее.
— Прекрасно! Давай мне вон тех, полосатых, мне нужно набраться сил! И срочно звони компаньонам Лусии Монтейру и Наварру.
— Это еще зачем? — недовольно спросил Клаудиу. — Сеньор Эдмунду терпеть не может, когда кто-то вмешивается в его дела.
— Ты ничего не понимаешь — пренебрежительно пожала плечами Диолинда. — Надо ковать, пока горячо. Они должны мгновенно закрыть дело с Сезаром Толедо, он должен исчезнуть с нашего горизонта.
С этим Клаудиу был согласен, он тоже считал, что Толедо должен исчезнуть, и если это могли сделать это, то пусть сделают. И он позвонил и распорядился от имени сеньоры Фалкао, чтобы дело об убытках было решено немедленно. Воля хозяев — закон, и в дирекции Башни раздался звонок, адвокаты фирмы «Фалкон» требовали встречи. Секретарша Дейзи с трудом разыскала Энрики, который пообещал детям и жене целый день провести с ними и действительно сидел в клубе возле бассейна с Вилмой и смотрел, как в воде резвятся дети. Вилма упорно твердила о доме, куда он пообещал их всех перевезти. Говорила, что боится Гильерми. Она никак не могла забыть, как он поймал малыша Жуниора и принялся говорить ему, что не только его отец способен делать детишек. Он, Гильерми, тоже на это способен.
— Нет, ты только подумай, что он ему говорил! А что он еще может наговорить? А сделать? Нет, в этом доме я ни минуты не чувствую себя спокойной.
Энрики всячески увиливал от разговора о доме, почему-то разговор о нем был ему неприятен, Дейзи своим приглашением на заседание спасла его от этой неприятности, и Энрики, для виду чертыхнувшись, с радостью простился с Вилмой.
Свое дурное настроение он вылил он вылил на адвокатов.
— Что вы расшумелись, как на рынке? – спросил он пренебрежительно, услышав дискуссию по поводу каких-то пунктов договора.
— Но спорят с ним ваши адвокаты, — резонно заметила Лусия.
— Спорь не спорь, а мы уже все решили, дорогуша, — развязно заявил Энрики.
— Я вам не «дорогуша», Извольте обращаться ко мне по протоколу, — ледяным тоном потребовала Лусия, кипевшая от обиды и негодования.
— Хорошо, сеньора, — все тем же пренебрежительным тоном продолжал Энрики, — так вот, как директор торгового центра Башня я говорю вам: мы не несем ответственности за понесенные убытки, это был несчастный случай. Однако мы признаем право фирмы «Кафе Фалкон» на возмещение ущерба, вызванного затоплением продуктового склада. Мы должны предотвращать подобные инциденты, поэтому вам не придется ждать страховки, и мы сами выплатим вам нужную сумму. Предъявите счет, мы его оплатим.
— Мы ценим вашу добрую волю, — вежливо ответила Лусия, — но контракт предусматривает компенсацию за недополученную прибыль.
— Мы категорически отказываемся платить какую бы то ни было компенсацию, так как ущерб был не настолько серьезен, чтобы речь шла о закрытии кафе! — торжествующе заявил Энрики. — Хотя мы скажем только спасибо, если сеньор Фалкао закроет свою забегаловку!
— Раз мы не пришли к согласию, требуемую нами сумму с вас взыщут через суд. — С этими словами Лусия вместе со своими компаньонами покинула офис Башни.
Сеньора Диолинда знала что делала, когда ковала свое железо, Лусия 6ыла до крайности возмущена наглостью молодого человека.
Ну и сыночек у Сезара! Как она правильно решила, что от этого семейства нужно держаться подальше!
Эдмунду получил приглашение на обед, позвонив ей во время несостоявшегося ужина. Ну что ж, теперь он может рассчитывать и на нечто большее, чем обед.
Эдмунду был необычайно растроган приглашением. Но прием его растрогал еще больше. Лусия была так очаровательна, так заботлива, так мила, что он просто таял. Отобедав, они сели пить кофе за маленький столик в гостиной, и тут все благолепие чуть было не пошло насмарку – на столике лежали фотографии, старые, бог весть, какой давности. Эдмунду взял одну, и настроение у него мигом испортилось: прильнув, друг к другу, стояли на ней Сезар и молоденькая Лусия, и сразу было видно, как она в него влюблена.