Иоситаро поднялся.
— Пошли. Спустимся в буфет, и я куплю позавтракать. Гарвин услышит кое-что интересное, когда вернется.
Заводы Берта простирались до горизонта и налево. Гарвин очень быстро устал восхищаться гигантскими штамповочными механизмами, моторосборочными цехами, токарными станками, способными выточить деталь размером с нана-бот, программирующими отделами и всем остальным. Он двигался всего лишь чуть-чуть неловко, непривычный использовать свое тело для наведения камеры с малым объективом, спрятанной в лацкане пиджака.
Присутствовали рабочие, но их было немного, и Гарвин заметил, что большинство из них занимались полировкой и поддержкой агрегатов в рабочем состоянии, а не строительством. Экскурсия закончилась в огромном каменном здании, весьма архаичном по дизайну, с забранными в частый переплет стеклянными зенитными окнами и открытым центром. Вдоль стен тянулись ряды терминалов и сидящих за ними операторов. Снаружи находились вооруженные охранники, оцененные Гарвином как исключительно бдительные.
— Это наши архивы, — гордо произнесла леди Берта. — Начиная с самого первого посыльного судна, построенного первым Берта… и использованного в качестве личного транспорта. — Она подошла чуть ближе и понизила голос: — Эти записи содержат информацию, о которой вы меня просили. И это место ничем не хуже других для того, чтобы сказать вам, что я не могу разрешить вам доступ к тому, что вам нужно. Мне жаль, но, как я уже говорила раньше, существует уговор между Берта и их клиентами. Уговор, который не нарушался более трехсот земных лет.
Гарвин заглянул ей в глаза, не увидел ничего, кроме твердой решимости, и предпочел не спорить.
— Тогда, — сказал он, — полагаю, нам просто придется попытать удачи с теми охранными устройствами, которые еще остались вокруг Центрума.
— Я сожалею. — На лице леди Берта промелькнула едва заметная усмешка.
«Тогда почему, — Гарвин чувствовал, что Ньянгу гордился бы им, — она дала себе труд показать мне, где эти секреты хранятся, а потом велела проваливать? Чтобы только посмеяться надо мной? Интересно. Надо это обдумать».
Ристори осторожно подкрался к плошке, из которой шесть земных кошек лакали молоко. Он вклинился между двумя, начал пить и отскочил, когда одна из кошек шлепнула его лапой по носу. Дети на скамьях взревели.
Ристори попытался снова и снова был изгнан. Он отошел, немного посидел в раздумье и затем вдруг заметно приободрился.
Встав на четвереньки и внезапно обретя гибкость и плавность кошачьих движений, профессор возобновил попытки подобраться к миске. Кошки подвинулись, явно одураченные, и Ристори начал лакать молоко, как они.
«Как чертовски здорово, — думал Гарвин, глядя из-за сцены, когда посыпались аплодисменты, — что я передумал насчет Эмтона и его номера».
Кошки, что удивительно, оказались одним из главных хитов. Янсма объяснял это тем, что, хотя кошки и не были неизвестными зверями, никому в здравом уме и в голову прийти не могло, что их можно дрессировать и обучать трюкам.
Ристори поднялся и зашлепал прочь, а пять кошек дважды облизнулись, затем перекатились на спину, и, казалось, безо всякого указания со стороны слонявшегося поблизости Эмтона шестая прыгнула на их поднятые лапки, и кошки начали перебрасывать ее друг другу — совершенная миниатюрная пародия на акробатический номер на второй арене.
— Ну, и как мы поразвлеклись с нашей Кекри? — прошипела Дарод Монтагна, продолжая улыбаться для публики.
— Это была работа, — попытался оправдаться Гарвин.
— Ну, коне-е-чно, — протянула Монтагна с крайним недоверием. — Надеюсь, вам было очень хорошо вдвоем. Можешь переселить ее в свою каюту. Я, разумеется, не буду возражать.
Гарвин долго пытался придумать какой-нибудь ответ и успел выдавить лишь жиденькое «но», в то время, как Монтагна торжественно удалилась.
Последнее, что он стал бы делать, это переселять Кекри к себе. Ему, безусловно, недоставало энергии, а Катун не продемонстрировала особого желания усугублять дело, хотя была очень ласкова по дороге обратно. Очевидно, думал Гарвин с некоторой тоской, ему не только не удалось произвести впечатление на Кекри, но он явно разрушил все, что у него было с Монтагной.
Ему едва хватило времени до вечернего представления доложить о своей неудаче Ньянгу и узнать, что Кекри на самом деле шпионка.
Погруженный в жалость к себе, он едва не пропустил, как кошки удрали со сцены и раздался рев больших зверей снаружи шатра, ожидающих своей очереди.
Униформисты накрыли центральную арену огромной клеткой, отстегнули подъемники и прочно закрепили ее тросами. Гарвин трижды щелкнул бичом.
— Вы слышите их, вы чуете их, и вот они входят — клыки оскалены, когти выпущены. Следите за детьми, дамы и господа, ибо эти прожорливые, кровожадные дикие твари едва управляемы. Сам я под дулом пистолета не вошел бы к ним в клетку. Только их хозяин, невероятно храбрый сэр Дуглас, дерзает сделать это. Так давайте поприветствуем его и его людоедов!
Моника Лир, не обращая особого внимания на танцоров на сцене клуба Пенду, что одетых, что раздетых, слушала, как Дарод Монтагна выплескивает свой гнев.
— Ты уверена, что хочешь порвать с ним?
— Я уверена, что хочу оторвать ему то, чем он думал, — бушевала Дарод. — Предпочтительно, по самые гланды.
— А ты не задумывалась, почему шеф взял с собой это сиськозадое чудо?
— Почему? Да потому что хотел ее трахнуть! И… и потому, что она гораздо красивее меня!
— Первое — может быть, а вот насчет второго — сомневаюсь. Эта Миллазин, с которой у него роман на Камбре, тоже покрасивее тебя. Тебе не приходило в голову, что возможна иная причина?
— Какая? Что бы это могло быть? — требовательно спросила Дарод.
— Ну, скажем, может быть, кто-то хотел, чтобы Катун в эту ночь отсутствовала. Может, кто-то хотел обыскать ее шмотки.
— Гиптель им в задницу! — рявкнула Монтагна. — Откуда ты знаешь?
— Оттуда, что моя… теперь снова наша… каюта находится на том же уровне, что и ее. И оттуда, что я очень чутко сплю. И потому, что я видела Ньянгу, который в компании пары своих головорезов болтался там с невинным видом после того, как все угомонились на ночь.
Монтагна тихонько охнула.
— Так что, если он продолжит развлекать ее, — заключила Моника, — то все, что ты можешь сделать, это пожать плечами и удалиться, выбросив из головы. Нельзя сказать, что тебя не предупреждали.
— Нет. — Голос Дарод сделался тусклым. — Может, я дура. Но все равно это неправильно.
— Черт возьми, конечно, нет, — согласилась Лир. — Это потому, что мужики, в основе своей, хвастливые кучи гиптеля.
— Так что мне делать… просто сидеть на месте?
Моника, не ответив, подняла взгляд на различные атрибуты мужества и женственности, коими воодушевленно потрясали танцоры.
— Я буду рада, когда мы оторвемся от этой гребаной планетки, — пробормотала она. — Весь этот проклятый мир пропах спермой. Спермой и холодным ржавым железом.
— Все загадочнее и загадочнее, — задумчиво рассуждал Ньянгу. — Ладно. Давай попробуем. Берта хочет поддержать нас… может быть… А может, даже несознательно. Ей подавай закон, порядок и все прочее, что эти ублюдки считали таким чертовски важным в ее прежней жизни. И единственное, о чем она способна помыслить, это Конфедерация. Она не даст нам данных… Но это не означает, что они безвозвратно утрачены для нас. Ладно. Я думаю, что мне, возможно с парой друзей, удастся вывести ее совесть из затруднительного положения.
— Да, — вздохнул Гарвин. — Кто бы вывел мою.
— Ну, — произнес Ньянгу, — похоже, ты не являлся пределом мечтаний Катун… А может, ей просто было любопытно, и это оказалось частью ее расследования. Или, может, она нечто вроде ученого, который делает холофильм о цирковых. Ступай, купи цветов для Дарод. Думаю, это поможет, и она через пару-тройку эонов или эпох перестанет дуться на тебя, предательского ублюдка.
— Спасибо, — пробурчал Гарвин. — Так что, теперь ты сам собираешься совершить набег на ее медовую ловушку?
— Не я, братец. Во-первых, существует Маев, что само по себе здорово осложняет дело. Во-вторых, я едва ли супермен, которого, видимо, ищет наша Кекри. В-третьих, в отличие от некоторых высоких блондинистых типов, которые гордо позируют на руководящих должностях и цирковых аренах, я знаю свои пределы.
— Нн… нно… но ведь именно ты посоветовал мне это сделать, — растерянно пролепетал Гарвин.
— Да ладно, — отмахнулся Ньянгу. — Я уже давно не трачу время на свои триумфы. Что я собираюсь сделать теперь, после того как изучу результаты твоих мутных и несфокусированных холосъемок заводов Берта, так это найти славненького, надежненького лилипута.
Глава 12
— Огромное спасибо, что пригласил меня погулять, — сказала Кекри Катун.
— Спасибо, что ты согласилась пойти со мной, — прогудел Бен Дилл. — Здорово, взять с собой самую красивую женщину на корабле, чтобы купить картину или что-нибудь в этом роде на свои неправедно нажитые гроши.
Кекри криво улыбнулась.
— Меня не особенно приглашают куда бы то ни было. Порой я чувствую себя изгоем. Может, потому, что с иной планеты, чем вы все.
— Бычьи яйца! Никто тебя не изгоняет. Мы с такого количества миров, — солгал Бен, — какое только можно себе представить. Так что это не играет роли. Скорее, это потому, что ты такая красивая. Заметь, что многих статисток никуда не водят. Так что не такая уж ты и мученица.
Кекри ухмыльнулась и сжала руку Дилла.
— Осторожно, леди, — предупредил он. — Не мешайте пилоту, даже если он лучший в шести системах. А это всего лишь вонючий флаер.
— А что это за странные корабли, на которых вы обычно летаете?
— Это «аксаи», — ответил Дилл. — Построены мусфиями… вроде Аликхана. Они летали в бой… — тут Бен внезапно вспомнил предостережение Ньянгу и его легенду, — …против некоторых кораблей Конфедерации незадолго до крушения. Мы купили несколько через третьи руки.