Второе. Австралия. Континент, на котором у кистомеи были их личные, частные, репозитории. Аборигены решили национализировать заваленную фальшивыми исками подставную корпорацию, устроив натуральный штурм комплекса, но не рассчитали свои силы. Сейчас Томас отдает приказ, по которому командование британского ракетного крейсера будет введено в заблуждение (в том числе и фальсифицированной видеосвязью с якобы главным командованием). Результатом станет запуск нескольких ракет по Сиднею. Скандал будет мирового уровня.
Это купит им время. Немного, но достаточно, чтобы попытаться поднять на уши Океанию и выпустить вирус в Новой Зеландии.
Дестабилизация. Выбить почву из-под ног. Перевести фокус внимания. Подкупить. Донести угрозу. Томас оперировал на глобальном уровне, его подчиненные занимались делами калибром поменьше, но не менее важными. Подкуп, компромат, обещания, взятка, в ход шло всё. Агенты пришельцев быстро плели ненадежную паутину, в которой гасла алчность обреченных хомо сапиенс. Обреченных в любом из случаев.
Мимоходом, прежде чем погрузиться в целительный отдых, Томас допустил сожаление о запрете хозяев на использование усиливающих технологий по отношению к своим слугам. Суть запрета он понимал — данные о том, что и как именно делают модернизированные кистомеи люди уходили в хранилище наравне с огромными массивами другой информации. «Как», а не «что». Знание гораздо важнее, чем одна проваленная миссия типового корабля колонизаторов. Исследования куда дороже их будущего.
Тем не менее, сдаваться Томас не собирался. В структуре его разума попросту не были заложены отчаяние, грусть и пессимизм. Выспавшись (относительно), Координатор ознакомился с последними сводками новостей, выслушал сжатые доклады и, сочтя динамику изменений относительно положительной, отдал еще один приказ:
— Активирую протокол «Мертвец». Доставьте мне Акиру Кирью, обеспечьте его лояльность.
Опасный, непредсказуемый, неведомый. Фактор риска, который давно следовало убрать. Однако, эффективный и ограниченный. Невероятно эффективный, за гранью расчетов. Его утилизация в масштабах текущего конфликта, с извлечением максимальной выгоды, будет, наконец-то, оправдана в глазах кистомеи. С помощью этого актива Томас решит противоречия, связанные с несколькими труднодоступными людьми. Возможно, это убережет его от необходимости обострять ситуацию до использования взрывающихся агентов.
Два «воина» — хорошо, но три — намного лучше.
Потенциал самого Кирью, признанный довольно высоким для решения проблемы Сценария, Томас решил попросту проигнорировать. Ему нужна была помощь здесь и сейчас.
Глава 15Шаг за грань
— Стоп! Снято! Отлично! Просто отлично! — отдав команду, радовался Сакамичи-сан, нанятый Коджима продюсер, — С первого шота! Ханнодзи-сан, вы сокровище! Кирью-сан! Прекрасный дебют! Прекрасный! Пангао-сан! Вы были великолепны! Отдыхайте, мы на проверку записи!
Кивнув, я спрыгнул со сцены, отправившись к собравшимся в зале своим. У Эны глаза блестели не хуже прожектора, даже Такао почему-то был впечатлен, а вот Асуми насупилась. Ей явно не понравилось количество эпизодов прикосновений между мной и Мией, несмотря на то что она знала о наших сугубо деловых отношениях. Мелочи. Сингл снят, я свободен. Остается только посвятить пару минут концентрации, чтобы расслабить голосовые связки. Петь — это не для меня.
Ворчащая панда, обосновавшаяся в Киото, неуклюже сваливается со сцены и, демонстративно развернувшись ко всем задом, уходит в угол, лежать мордой к стенке. Нам с Маной пришлось потрудиться, чтобы вычислить и загнать эту тварь в угол, принуждая к сотрудничеству, поэтому, несмотря на свою блестящую игру на сцене, Пангао всё еще переживал сокрушительное поражение. Не от меня, от моей жены, которую мы вооружили большим шокером. Она его так и не включила ни разу…
— Хорошо получилось, — кивнул сидящий с портативной игровой консолью Рио, — Будет хит, сто процентов. Я чувствую шелест йен в моих карманах!
— С Венерой и Марсом они переборщили! — наморщила нос хафу, — Это как-то не по-нашему и слегка тупо…
— Самое оно, — не согласился с ней «грязный блондин», вставая со стула, — Мы целимся на аудиторию всего мира, поэтому, кстати, Мия и была так одета…
— Развратно!
— Чья бы корова мычала, — тут же ткнула Эна пальцем Хиракаву.
— Я одеваюсь открыто, а не…
Договорить девушке не дал раздавшийся за дверьми зала шум, который недолго оставался тайной — буквально через несколько секунд сюда вломились трое людей в полицейской форме, держащихся за оружие в заранее раскрытых кобурах. На нагрудных портупеях мигали огоньками активные переносные камеры. Их сопровождал четвертый, не готовый так откровенно к… чему-либо. Все они смотрели на меня.
— Акира Кирью-сан? Вы арестованы.
Недоуменный шум свидетелей, холод застегнутых наручников, наброшенный сверху них пиджак. Меня выводят из здания. Здесь не дикий запад, где сообщают обвинение прилюдно, это может разрушить репутацию человека, виновен он или нет, но, учитывая поведение полицейских, можно судить, что обвинение очень серьезное. Мои идут за выводящими меня стражами закона на расстоянии, с совершенно неверящими глазами на встревоженных лицах. Хорошо, хотя…
Ладно, так и должно быть.
Человек на мотоцикле, мчащий на полной скорости, появляется из-за угла ровно в тот момент, когда меня выводят из здания. Полностью в глухой черной коже, в черном шлеме, он виртуозно выравнивает свой рычащий транспорт и, одновременно в этот момент, открывает по нашей группе беглый огонь из пистолета-пулемета. Чрезвычайно скорострельного, модели «инграм». Ничтожная меткость и кучность, но весь магазин можно опустошить менее чем за две секунды.
Так и происходит.
Пули рвут тело, вспарывают кожу на лбу и виске, я взмахиваю руками, цепляясь за продырявленных полицейских, падающих вокруг меня, но это всё, на что хватает времени. А его очень мало, не хватает даже, чтобы упасть. Человек на мотоцикле, уже отшвырнувший опустошенное оружие, наводит на нас второй «инграм» и короткий рёв-визг оружия сообщает всем окружающим, что он еще не закончил. Впрочем, это дело еще одной пары секунд.
Падаю окончательно, слыша вой возмущенного мотора, стремительно набирающего обороты. В теле, по собственным, пусть и угасающим, ощущениям, порядка полутора десятков ран. Темнота сгущается. Меня кто-то тормошит, вроде даже кричит, но этого уже не слышу. Кажется, один из полицейских выжил…
Чтобы выглядеть и ощущаться как труп — нужно думать, как труп, так что на некоторое время мне приходится полностью выключиться из мира живых. Затем, лежа уже на каталке в холодном заведении, я частично прихожу в себя, первым делом чувствуя некоторое сожаление. Семье придется нелегко некоторое время, но я не видел каких-либо иных альтернатив полностью выключить их из будущих раскладов. Близких мертвеца не будут брать в заложники.
С моей смертью Кирью становятся совершенно безынтересны. Почти банкроты, так как деньги я диверсифицировал в ценные бумаги, неочевидно закупленные и сохраненные. Для постороннего наблюдателя, особенно из Южной Америки, эти деньги растворились в Северной Америке, вложенные в «Нексус», бывшее «Нексу», предприятие, проданное американцам. Держателем акций сделан фонд, до которого ничьи руки не дотянутся, а если и дотянутся, то лишь обнаружат, что инвестиции были фальсификацией. Ложный путь.
Прадед лежит в больнице, ему лечиться еще месяца три. Сенко-гуми позаботится о моих, когда они вернутся в Токио. Все, что им предстоит пережить — это лишь стандартные эмоции людей, чьего родственника расстреляли на улицах города. Возможно, кстати, моя смерть окажет позитивное влияние на популярность сингла.
Тело медленно избавляется от кусочков свинца. Мои жизненные функции заморожены, почти полностью отключены, тело из себя представляет насыщенную Ки куклу человека, которой я управляю исключительно разумом. Сложная задача, но последовательная и давным-давно разработанная. У меня было на ком всласть поэкспериментировать. Эта анимация позволила добиться стопроцентного подобия трупа, одна из пуль, выпущенных «инграмом» сейчас находится вплотную к сердцу. Не смогла пробить ткани. Тем не менее, у меня огромная кровопотеря, которую нужно компенсировать как можно скорее.
Однако, не спешу. Слушая возбужденно-печальную трескотню помощницы патологоанатома, оказавшейся моей фанаткой, изображаю из себя труп, медленно выдавливая из внутренностей свинец. Эта тактика оправдывает себя, так как у врача и его помощницы не остается времени даже на обед — в морг начинают буквально врываться самые разные люди самого разного социального статуса. Им хочется узнать больше о моем состоянии.
Труп. Стопроцентный труп, потихоньку начинающий окоченевать. Последнее нужно, чтобы никто из любопытствующих не смог нащупать выдавленные к эпидермису пули.
— Он мертв! — под конец дня не выдерживают нервы у старого патологоанатома, которого достают двое, представившиеся детективами, — Подойдите к нему и воткните нож в сердце, если желаете! Правда, камеры запишут ваши действия, но мне плевать, что с вами будет! Идите! Втыкайте! Парень умер в цвете лет, причем, по вине полиции!
Лишние люди выпровожены, рабочий день врача подходит к концу. Терпеливо, как и положено трупу, сношу несколько совместных селфи с помощницей патологоанатома, вовсю пользующейся тем, что начальство переодевается. К нескольким фотографиям своего пениса тоже отношусь… прохладно. С небольшим осуждением.
Наконец, моё тело заложено в стенной шкаф, закрываемый на запор, и люди покидают морг. Мы остаемся вчетвером: я, закрытый стальной гроб, дежурная камера, непрерывно снимающая пустую комнату и зависший в углу дрон кистомеи, повторяющий функции камеры. О последнем я, разумеется, знать никак не могу.
…по мнению кистомеи.
Два слабых импульса силы. Один размыкает поворотный замок на моем узилище, второй отворачивает камеру в стену. Можно выбираться.