За период американского триумфа, который продолжался с момента падения Берлинской стены до крушения банка Lehman Brothers, Соединенные Штаты не использовали свою власть и влияние таким образом, чтобы придать глобализации справедливую форму, особенно с точки зрения развивающихся стран. Экономическая политика США в меньшей степени основывалась на принципах, а в большей на своих корыстных интересах или, точнее, на симпатиях и антипатиях групп с особыми интересами, которые играли и будут играть столь важную роль в формировании экономической политики. В Европе же не только более четко формулировали проблемы бедных слоев населения в развивающихся странах, но и предпринимали в этой области конкретные шаги: многие европейские страны фактически вложили свои деньги в те проекты, о которых они говорили. А Америка в годы президентства Буша часто делала все возможное, чтобы подорвать многосторонность.
Экономическую гегемонию Америки больше не будут воспринимать как нечто должное, как это было в прошлом. Если Америка хочет, чтобы другие ее уважали, если она стремится к сохранению своего влияния, ей необходимо все это заслужить, и не только словами, но и своими делами, как теми, которые она занимается у себя дома, включая отношение к своим гражданам, оказавшимся в тяжелом положении, так и своими действиями за границей.
Глобальная экономическая система не работает так, как многие надеялись. Глобализация привела к беспрецедентному процветанию для многих, но в 2008 году она помогла США разнести свою рецессию по всему миру, заразить ею и те страны, которые хорошо управляли своими финансовыми системами (гораздо лучше, чем Соединенные Штаты), и те, кому это удавалось не слишком хорошо; тех, кто в значительной степени выиграл благодаря глобализации, и тех, кто не успел воспользоваться предоставленными ею возможностями. Неудивительно, что те страны, которые были наиболее открыты и в наибольшей степени участвовали в процессах глобализации, пострадали сильнее других. В основе многих институтов и соглашений, выступающих фундаментом для глобализации, лежит идеология свободного рынка, и те же идеи, которые составляли основу для дерегулирования, сыгравшего столь важную роль в создании нынешнего кризиса, лежали в основе либерализации финансовых рынков, в значительной степени повлиявшей на быстроту распространения этого кризиса по всему миру.
В этой главе показано, что нынешний кризис, скорее всего, приведет к изменению мирового экономического порядка и в том числе повлияет на глобальный баланс экономических сил. Я также попытался объяснить, как некоторые ключевые реформы, включая создание новой глобальной резервной системы, могут помочь восстановлению глобального процветания и стабильности. Но в долгосрочной перспективе успех в достижении и поддержании глобального процветания зависит от того, сможем ли мы добиться более глубокого понимания экономических процессов. А для этого потребуется реформирование не только экономики, но и экономической науки. Это и является темой следующей главы.
Глава 9. Реформирование экономической науки
После нынешнего кризиса появилось множество кандидатов, на которых можно возложить вину за его возникновение: мы видим, какую роль во всем этом сыграли регулирующие органы и законодатели, Федеральная резервная система и финансисты. Все они утверждали, что делали все правильно, при этом чаще всего их аргументы были основаны на экономическом анализе. Поэтому по мере того как мы будем последовательно разбираться в наслоении ошибок, мы не сможем избежать более пристального анализа экономической профессии. Конечно, далеко не все экономисты с воодушевлением обсуждали экономику свободного рынка, и не все они были учениками Милтона Фридмана. Однако на удивление значительная их часть стала сторонниками этого направления. Но мало того, что их советы в итоге оказались ошибочными, эти экономисты потерпели неудачу еще и при решении своих основных задач — в предсказаниях и прогнозировании. Лишь относительно немногие из них видели признаки надвигающегося бедствия. И не случайно те, кто выступал за введение правил, выполнение которых привело в дальнейшем к возникновению кризиса, были настолько ослеплены своей верой в свободный рынок, что не замечали создаваемых при этом проблем. Экономика изменилась, причем сильнее, чем хотелось бы об этом думать экономистам: вместо представителей научной дисциплины они становятся самыми активными участниками группы поддержки капиталистического свободного рынка. Если Соединенные Штаты собираются добиться успеха в реформировании своей экономики, то им, возможно, придется начать с реформирования экономической науки.
Война идей
Время Великой депрессии для представителей экономической профессии было трудным периодом, особенно в Америке. Царящая в то время парадигма взглядов, как и сейчас, строилась на том, что рынки являются эффективными и саморегулируемыми. Когда экономика погрузилась в рецессию, а затем в депрессию, многие давали простой совет: не надо ничего делать. Просто подождите, и экономика быстро восстановится. Многие также поддержали Эндрю Меллона, министра финансов в кабинете президента Герберта Гувера (Herbert Hoover), в его попытках восстановить финансовый баланс, так как рецессия снижала налоговые доходы быстрее, чем расходы. Для восстановления «доверия», по мнению фискальных консерваторов с Уолл-стрит, расходы следовало снижать для соблюдения баланса.
Франклин Рузвельт, ставший президентом в 1933 году, выбрал иной курс и получил поддержку с другой стороны Атлантики: Джон Мейнард Кейнс заявлял о необходимости увеличения расходов для стимулирования экономики, но это одновременно означало и увеличение бюджетного дефицита. Те, кто скептически относился к роли правительства в управлении экономикой, предали взгляды Кейнса анафеме. Некоторые вообще видели в этом учении признаки социализма. На самом же деле Кейнс пытался спасти капитализм от самого себя; он знал, что до тех пор, пока рыночная экономика не сможет создавать рабочие места, она не сможет и выжить. Американские ученики Кейнса, вроде моего учителя Пола Самуэльсопа (Paul Samuelson), утверждали, что, как только экономика будет восстании лена до уровня полной занятости, можно будет снова обратиться к чудесам свободною рынка.
Во время Великой рецессии 2008 года многие специалисты заявляли, что «Новый курс» Рузвельта не только фактически не достиг своих целей, но и сделал ситуацию в стране даже более тяжелой1. По их мнению, из Великой депрессии Америку вытащила Вторая мировая война. Отчасти это было действительно так, но в основном потому, что президенту Рузвельту не удалось полностью реализовать политику экспансии расходов. Так же, как это происходит и сейчас, когда президент увеличил федеральные расходы, штаты своей властью сократили затратную часть своих бюджетов2. В 1937 году возросшее беспокойство по поводу значительного дефицита бюджета побудило власти пойти на сокращение государственных расходов3. Но даже критики Рузвельта соглашаются с тем, что если бы расходы, осуществленные в рамках «Нового курса», не вывели экономику из депрессии, этого не сделали бы и военные расходы. Так или иначе, Великая депрессия показала, что рыночная экономика не является саморегулирующейся системой, по крайней мере, не является таковой в течение приемлемого по своей продолжительности периода времени4.
К 1970 году появилась новая проблема — инфляция, а также выросло новое поколение экономистов. Проблемой в 1930–х годах была дефляция, то есть снижение цен. Для молодых, стремившихся себя проявить экономистов все это было древней историей. Еще одна глубокая рецессия казалась им чем-то невообразимым. Тот факт, что большинство послевоенных экономических спадов были связаны с ужесточением кредитной политики Федеральной резервной системы, способствовал усилению предрассудков консерваторов, считавших, что любые отклонения от идеальной схемы развития экономики связаны с действиями правительства, а не со сбоями рыночного механизма.
Однако существовали и другие мнения. По словам выдающегося экономического историка, покойного Чарльза Киндлбергера, на протяжении последних 400 лет финансовые кризисы возникали примерно раз в 10 лет5. Четвертьвековой период, с 1945 по 1971 год, в этом отношении был исключением: за это время в мире не случалось банковских кризисов, если не считать бразильский, пришедшийся на 1962 год. Но столь продолжительные спокойные периоды случались и раньше, и поэтому их можно считать обычным элементом экономической жизни. Профессор Франклин Аллен из Wharton School при Университете Пенсильвании и Дуглас Гейл (Douglas lialc) из Нью — Йоркского университета дали убедительное толкование тому, почему в течение четверти века после Второй мировой войны кризисов не было: этому способствовало общемировое признание необходимости сильного регулирования6. Одним из факторов, определявших высокие темпы роста и тот период, возможно, был более высокий уровень стабильности.
Вмешательство государства привело к созданию более стабильной экономики и, может быть, даже способствовало быстрому росту и достижению большего равенства в ту эпоху.
Как это ни поразительно, но к 1980–м годам снова возобладало мнение о том, что рынок является саморегулируемым и эффективным, причем это мнение разделяли не только консервативные политические круги, но и американские ученые — экономисты. При этом представление о свободном рынке не соответствовало ни жизненным реалиям, ни современным достижениям в области экономической теории, которая неопровержимо доказывала, что даже в тех случаях, когда экономика близка к уровню полной занятости, а рынки являются конкурентными, ресурсы все равно не распределяются эффективно.
Подход но основе общего равновесия
Главным направлением исследований, проводимых в области экономической теории на протяжении более 100 лет, была так называемая модель общего равновесия, названная в честь французского математика и экономиста Леона Вальраса (Leon Walras), который первым сформулировал сущность этой модели в 1874 году