Черч быстро освоился. Заложил ногу на ногу в бурых от времени джинсах, небрежно кинул:
— Командуй, Серега. Ты здесь чаще меня бываешь.
К пиву в сияющих от чистоты бокалах им принесли королевские креветки. Черч медленно пил, аккуратно разделывал креветки. Если бы не его «спецодежда» и изможденное лицо с западающими от беззубости губами, Черч смотрелся бы джентльменом из какого-нибудь английского клуба.
У Кострецова сжималось сердце: он впервые увидел бывшего сиятельного однокашника в такой обстановке. Сергей, парень из простой семьи, где мать чудовищной волей и напряжением выбилась в известные спортсменки, всегда отличал свое воспитание от того, какое было у Кеши с первых дней его жизни. Породу и манеры трудно пропить, они оживают по неистребимой своей генетике. Вот и Черч, лишь оказавшись в зале, где играла тихая музыка и сновали белорубашечные гарсоны в «бабочках», забыл, что у него кроссовки, надетые на босу ногу.
Когда они вышли на улицу, в бензиновый угар и промозглость Чистяков, Черч стал прежним Черчем — опустившимся алкашом. Он скривил беззубый рот, дернул щекой и сказал:
— Сделаю тебе Яшу. Без понтов, Кость!
Кострецов вспомнил охоту Вали Пустяка за Яшей. Посмотрел в глаза Черча, горящие, насколько позволяла им бесцветность. Надеялся он на Кешу не слишком, зато подумал: «Это клубное пиво Кеша никогда не забудет».
Пока по Москве накалялись розыскные страсти, Яша Тундра, хорошо выспавшись под теплым бочком Зинки, обдумывал ситуацию. Складывалась она отлично. За деньгами Ашота в Поваровку можно было ехать хоть нынешней ночью и торить дальше свой жизненный путь уже за пределами России.
На сборы требовалось Яше еще пару-тройку дней. Необходимо было выправить у подпольных специалистов документы на себя и Зину с другими именами-фамилиями. Также просчитать какую-нибудь удобную точку на границе. Выявить там нужных «погранцов», чтобы за деньги пропустили беспрепятственно, не придираясь к багажу, где будет большая наличность.
Со всеми Яша развязался кроме майора Осиповского. Так что, отложив стратегию, он стал думать о тактическом завершающем действии в этом направлении. Тундра никогда не портил отношений со своими кураторами, если они сами этого не делали. И чтобы его не сразу хватились в ГУУРе после исчезновения из Москвы, он напоследок решил успокоить Осиповского.
Набрал домашний номер майора и как ни в чем не бывало принялся сочинять:
— Привет. Протопал вчера за Серченко день-деньской. Скучная у него жизнь. С утречка он из дому отъехал, залез в свой банк и сидел там почти до ночи. Теперь бдительность Ахлопову показывает. Вышел — снова до дому.
— Маршруты его определил?
— Это по следованию из дома в банк и обратно? Да, наверное, привычные. Из дома — в метро, выход на «Чистых прудах», так же и обратно.
— «Наверное», — жестко повторил Осиповский. — За один день его маршруты не отследишь.
— Слушай, — с раздражением сказал Яша, — какие такие маршруты? Я тебе что — матерый топтун из наружки? Все эти термины мне по барабану. Что мог, то сделал. Мне вообще на Чистяках появляться — как под топор. Мавриковы ребята наверняка там за мной шарят. Подставить меня хочешь?
Осиповский примирительно проговорил:
— Да ладно тебе. Раз начал, заверши. Еще денек погляди за Серченко, а? Еше день нужен. Совпадут маршруты — значит, они обычные.
«Зачем ему маршруты Серченко по городу? — подумал Яша. — Прихватить, что ли, того на чем хочет? Вот кретин, в самое пекло меня сует, когда считанные дни в Москве остались».
С ГУУРом Яше ссориться все же не хотелось. Он планировал ненадолго осесть в Бе-лоруси, а там у российской уголовки много было коллег-приятелей. Чтобы выторговать себе паузу на ближайшее время, Яша уже покладисто сказал:
— Так и быть, тебе не откажу. Сейчас снова за Серченко берусь, к вечеру доложу… Устал я. Зал сожгли, кранты бизнесу. Бабок, чтоб снова подняться, нет. Хочу немножко расслабиться.
— В отпуск, что ли?
— Ну да. Рвану куда-нибудь на юга.
— За дальние границы? — уточнил Осиповский.
— Нет. Я эти Канары, Сейшелы в гробу видал. Люблю наш Крым.
— Там неспокойно, — гнул свое майор, пытаясь прощупать Яшины планы, — татары недовольны. Какой отдых?
— Да хрен с ними, с татарами. По крайней мере, вокруг по-русски говорят. А на Канарах чего я лохом буду?
— Ну, смотри, — подытожил Осиповский. — Мотай куда хочешь, только мое дело заверши.
Яша положил трубку и прикинул, что придется ему к банку Актопова за Серченко отправляться. Маршруты Серченко действительно необходимо проверить. Осиповский неплохой специалист, он что-то задумал с этим безопасником Ахлопова, размышлял Яша. Майор вполне может попросить, чтобы поездки Серченко он задокументировал.
Тундра снова начал гримироваться. Появляться теперь что на Сретенке, что на Чистяках ему следовало в неузнаваемом виде. Сегодня он замаскировался под бича-пьяницу. Водрузил темный парик, приклеил черные брови и длинные усы. Обулся в разношенные зимние сапоги, надел старые джинсы, свитер, сверху натянул куртку с оторванной молнией. Пистолет с собой не взял: в центре такого, похожего на бомжа, милиционеры могли остановить и обыскать.
Постоял под придирчивым взглядом Зинки — главного режиссера его театра-«андерграунда». Нахлобучил до бровей длинный козырек кепки-бейсболки. Нацепил темные очки: его глаза-щелки слишком хорошо знали на Чистяках. Но очки были «в масть» — на улице светило яркое солнце.
В руки Яша взял целлофановую сумку подобную тем, с которыми бродит пьянь, собирая бутылки. Набил ее наполовину газетами. Вразвалку вышел из квартиры.
На Чистяках набрал из телефона-автомата номер ахлоповского банка. Поинтересовался, может ли его сегодня принять Василий Серченко. Из банка любезно ответили, что Серченко на работе и к услугам клиентов.
Тундра занял пост напротив банка Ахлопова в сквере, где сидели мамы со своими малышами и болталась такая же рвань, какую он нынче изображал, Стал проглядывать газеты, выжидая, когда на улицу после рабочего дня выйдет Серченко.
Кеша Черч, расставшись с Кострецовым после «Гриф-клуба», ни о какой охоте на Яшу Тундру не помышлял. Обещание разыскать Яшу Черч напрочь забыл уже через минуту. Так же вылетали у него из головы прочие обещания, даваемые разным личностям, которые крутились в Кешином чистяковском бытии. Он умел убедительно «лепить горбатого», и многие покупались на его уловки.
Когда и Кострецов вдруг клюнул на такое «динамо», Черч мгновенно вошел в роль и уж играл ее в лучших своих традициях. Так что, удалившись от опера, Черч думал лишь о приятных ощущениях, не выветривающихся после качественного пива.
Он брел по чистяковским переулкам, с привычной цепкостью поглядывая по сторонам. Пиво пивом, а на сон грядущий в подвале отменно было бы выпить и дармовой водочки. Таким вот образом в сквере напротив банка Ахлопова Кешин взгляд скользнул по мужской фигуре, восседающей на скамейке.
Этот забулдыга забулдыгой, каких пруд пруди, был в черных очках и читал газету. Немыслимое занятие для золотой роты! Странным было и то, что вообще человек читает в темных очках. Подобные соображения не пришли бы в голову любому из нынешних Кешиных приятелей, но Черч, бывший хозяин жизни, и сам когда-то любил носить затененные очки и читать прессу.
Кеша притормозил и двинулся в обход сквера. Встал за деревьями и пригляделся к читающему. Как раз в этот момент Яша, утомившийся разглядывать газетные строчки через темные стекла, снял очки. Черч чуть не вскрикнул: сам Яша, Тундра пятнистая, на которого он только что взял «заказ» у опера, возник перед ним, как чертик из табакерки!
Опытный в таких раскладах Черч прижался к толстому стволу дерева. Он сообразил, что Яша, недавно «пасший» Кострецова, теперь вышел на какую-то новую охоту: «Да в каких наворотах! Не сними он очки, его б не рассечь».
Кеша метнулся в ближайший подъезд. Поднялся к окну лестничного пролета и взял под наблюдение самого суперагента Тундру. Плотно взял — Кость за такое мог в «Грифе» до отпада пивом накачать.
Глава четвертая
Пара Яша Тундра — Кеша Черч пробыла у банка Ахлопова до конца рабочего дня.
Когда Василий Серченко наконец вышел из опустевшего банковского здания, засидевшийся Яша с удовольствием поднялся и устремился за безопасником вдогонку Топ-тунишка Черч припустил за ними вслед.
У матерого Тундры и в мыслях не было проверяться на предмет «хвоста» за собой. Просидев весь день в сквере, он изучил его окрестности и не мог представить, что какой-то Кеша так же не спускает с него глаз из подъездного окна.
Черч удивился, когда понял, что Яша «ведет» самого Серченко, безопасника банка Ахлопова, а потом обеспокоился. Слежка Яши за таким человеком невольно наводила на подозрение, что Серченко или Тундра замешаны в ограблении банка. Кеша подумал, что не зря пытливый Кость ломал голову над поведением Яши. Поэтому Черч крался за этими двумя очень осторожно.
Яша же честно отрабатывал задание Осиповского. Он вошел за Серченко в метро, проехал вместе с ним до его станции. Вышел вслед за объектом и проводил его вплоть до подъезда. Все согласно с тем, что он с утра врал майору о такой скучной личности, как Серченко. Из дома тот в банк, из банка домой. В общем, «скорей бы утро — на работу».
Тундра самодовольно отметил: он угадал и такую деталь, что от метро до дома Серченко идет пешком, не едет на транспорте.
Стоя у подъезда Серченко, Яша подумал, что в своем маскараде он мог бы спокойно вести объект до самых дверей квартиры. Однако расценил этот вариант как излишнее рвение. Уж номер-то квартиры, как и домашний телефон Серченко, Осиповский должен был знать.
Пока Тундра стоял у подъезда Серченко, из-за угла дома на него поглядывал Черч. Теперь, когда Яша закончил «пасти» Серченко, Кеша предельно напрягся. Начиналось то, за что бесплатно поят высокосортным пивом. Появилась возможность обнаружить Яшин «заныр», куда тот наверняка должен был отправиться, чтобы скинуть с себя камуфляж филера.