Фелтон должен скоро прийти в себя. Ремо вытащил из кармана рубашки сигареты и закурил. Он посмотрел на контрольную панель, снова пробормотал «Максвелл» и устроился удобнее, чтобы покурить.
После четвертой затяжки он услышал, как кто-то скребется в пластиковое окошко. Он не торопился оборачиваться. Когда Ремо наконец сделал это, он увидел лицо Фелтона, прижатое к окну. Его волосы были всклокочены. Он что-то кричал. Ремо не мог разобрать слов.
Ремо медленно произнес губами: «Максвелл».
Фелтон покачал головой.
— Я знаю, что ты не знаешь, — закричал Ремо.
Фелтон выглядел изумленным. — Но есть еще кое-кто, — крикнул Ремо. — Мак Клири?
Фелтон покачал головой.
— Его ты тоже не знаешь? — крикнул Ремо. — Я так и думал. Он был просто парнем с крюком. Подумай о нем, когда увидишь свою смерть. Подумай о нем, когда ты станешь художественным орнаментом на чьей-нибудь машине. Подумай о нем потому, что он был моим другом.
Ремо отвернулся от Фелтона, который ожесточенно царапал пластик, и посмотрел на эту идиотскую панель. Он пожал плечами, слыша приглушенную мольбу о милосердии. Но в них не было милосердия к Мак Клири или другим агентам «Кью».
Он должен был это сделать. Он нажал кнопку и гидравлический механизм загудел, толкая стены пресса с усилием в сотни тысяч килограммов. Ремо знал, что не просто делал свою работу, сейчас он оставлял след в жизни, выполняя то, для чего родился.
Это заняло не больше пяти минут. Сначала одна стена сжала содержимое стальной коробки, потом другая, и наконец опустился потолок. Когда все стены вернулись в нормальные позиции, Ремо посмотрел в пластиковое окошко. Он увидел лишь полутораметровый куб металла. Автомобиль и два человеческих существа превратились в один куб металла.
Ремо огляделся в поисках инструмента и увидел толстый лом, прислоненный к одной из внешних стен строения. Он медленно направился к лому, поднял его и вернулся к панели. Он не знал, как выключить свет и отключить пресс. Кто-нибудь найдет куб утром и, вероятно, погрузит его на корабль вместе с остальными.
Ремо оторвал концом лома маленькую металлическую пластинку с контрольной панели. Это была торговая марка. На табличке было написано: «Пресс Максвелл Стил. Максвелл Индастрис, Лима».
Синти не возражала против того, что папа решил задержаться на свалке. Она хотела остаться наедине с Ремо и была счастлива, что это наконец случилось. Она даже не забеспокоилась, когда папа не вернулся домой к завтраку. Ремо позвонил из «Ламоника Тауэрс» доктору Смиту в Фолкрафт. Он звонил, лежа на кровати рядом со спящей Синти.
— Что? — спросил Смит.
— Это и был Максвелл, — повторил Ремо. — Боссом был Фелтон.
— Невозможно.
— Пусть будет невозможно, — сказал Ремо.
Последовала долгая пауза. Ремо положил трубку.
Едва он улегся на подушку, как телефон зазвонил снова.
— Это Виаселли, — сказал голос на другом конце. — Я просто хотел поблагодарить Нормана за то, что он отпустил моего брата Тони.
— Это Кармин Виаселли? — спросил Ремо.
— Да. А кто вы?
— Я человек мистера Фелтона, и я рад, что вы позвонили. Мистер Фелтон звонил мне сегодня утром и просил, чтобы я позвонил вам. Он хотел встретиться с вами сегодня вечером. Что-то насчет Максвелла.
— Где я должен встретиться с ним?
— У него есть мусорная свалка на 440-м маршруте. Первый поворот направо от Авеню Каммунипау. Он будет там.
— В какое время?
— Около девяти. — Ремо почувствовал, как Синти положила голову ему на грудь. Она проснулась.
— Хорошо, — раздался голос.
Ремо повесил трубку.
— Кто это был, дорогой? — сонно спросила Синти.
— Это насчет бизнеса.
— Какого бизнеса, дорогой? — пробормотала она.
— Моего бизнеса.
Юрий ГаврюченковМЕРТВЫЙ КАРАТИСТ
Человеческие жизни начинаются и заканчиваются по-разному. Но каждый человек совершает ошибки, иногда непоправимые. В жизни Андрея Конева были две таких ошибки: первая — когда он дал необдуманное обещание; вторая — когда решил обратиться за помощью к Яну Гетцу. В свое время они были однокурсниками по гидротехническому факультету, но Андрей ушел с третьего курса в бизнес, а Ян, привыкший доводить все до конца, получил диплом и вплотную занялся частной деятельностью, в которой далеко не последнюю роль играли навыки каратиста. Ян с детства занимался каратэ, уделяя ему от часа до трех часов в день.
Андрей нашел его в парке, где Гетц проводил утренние часы. После окончания института график его занятий стал стабилен. Основная тренировка занимала время с восьми до одиннадцати утра.
Андрей обогнул кусты ежевики и вышел на поляну, где Ян сосредоточенно выполнял ката.
— Привет, — сказал Андрей, дождавшись, когда он закончит.
— Доброе утро, — сказал Ян.
Они были одного роста, но Ян весил килограммов на пять меньше. Казалось, он состоял из одних мускулов, в которых не было ни капли жира. Худое аскетическое лицо с длинным носом гармонично дополняли длинные волосы, завязанные сзади в «конский хвост». Ян был большой любитель позагорать, и в начале мая его кожа уже приобрела золотисто-коричневый оттенок.
— Хорошее утро.
— Прекрасное, — Ян улыбнулся. — Как твои дела?
— Я к тебе по делу, Ян, — произнес Андрей, не зная, с чего начать. Просьба была строго конфиденциальной и впутывать кого-либо из своих ребят не очень хотелось.
— Слушаю, — сказал Ян.
— Мне тут надо деньги снять. Понадобится твоя помощь.
— Сколько и с кого?
— Есть тут одни, господа… — Андрей вкратце пересказал историю, в которой была заметана семья Лены Бориславской — невесты Андрея, — доверившая неким джентльменам крупную сумму денег, которые отказались ее возвращать, когда пришел срок выплаты. Лена пожаловалась Андрею, а тот обещал разобраться. Слово приходилось держать.
Ян подумал.
— Ладно, — сказал он наконец. — Я бы, честно говоря, из-за такой суммы заморачиваться не стал.
— Ян, выручи, — Андрей умоляюще посмотрел ему в глаза. — Ленке обещал.
— Ладно, ладно, — Ян с сомнением потер подбородок. — Хорошо, сделаю.
— Ну, спасибо. Я твой должник.
— Делай добро и бросай его в воду, — наставительно произнес Ян, думая обратное. Должников всегда приятно было иметь, особенно среди старых институтских друзей, работающих в коммерческой торговле.
На этом они и расстались. Андрей в последний раз видел Яна живым.
На лестнице было темно. Ян поднялся на третий этаж, нашел нужную дверь и позвонил. Ждать пришлось недолго. Какая-то потаскушка в красном свитере открыла дверь и недовольно посмотрела на него.
— Вы к кому? — спросила она.
— Денис дома? — поинтересовался Ян.
— Заходите, — она отступила вглубь коридора. — Денис, Дени-ис!
Из комнаты появился толстый мужик в черной майке и черных «Ливайс».
— Вы ко мне?
— Да, — сказал Ян. — Я представляю интересы небезызвестной вам семьи Бориславских, у которых вы заняли энную сумму денег. Тогда она была несколько меньше, чем вам придется вернуть сейчас. Расчет будем производить по курсу бакса плюс мне двадцать тонн за работу.
— Пошел бы ты к Аллаху, — ответил мужик. — Ира, открой ему дверь.
Из-за его спины показалась голова еще одного человека. Он пристально изучал лицо Яна.
«Как минимум двое, — решил Ян, — это немного осложняет дело».
Ян быстро скользнул вперед и нанес короткий тэйт-цуки[1] в печень. Денис молча согнулся, хватая ртом воздух. Ян оттолкнул его и двинулся ко второму, который отступил вглубь комнаты, где обнаружился еще один участник застолья.
— Сидеть! — приказал Ян.
— Ты, козлятина, — третий был лысым, маленьким, но весьма плотным. Такие хорошо держат удар и обычно пробиваются с большим трудом. Он вскочил, хватая со стола нож и они вдвоем двинулись к Яну, заходя с обеих сторон.
Сзади захрипел Денис.
«Надо выключать этих, пока он не очухался», — подумал Ян, контролируя своих противников. Он сделал быстрый уход, спасаясь от выпада лысого, левой ногой ударил по запястью, отбрасывая руку с ножом, а правой провел микадзуки[2] по челюсти. Голова лысого мотнулась в сторону, он отступил, но на ногах удержался. Зато сзади рванулся второй. Его Ян встретил хорошим крепким уширо[3], попав в бедро и сбив с ног, но лысый перешел в нападение и неожиданно быстро ладошкой заехал Яну в лицо. Ян упал. Тут же на него навалились все трое, молотя кулаками куда попало. Ян захватил чью-то руку, ударил локтем в чей-то твердый лоб, отбросил Дениса и вскочил на ноги.
— Уйди! — крикнул лысый.
Ян развернулся, выбрасывая руку и предвкушая хороший уракен[4], но тут его ударило так, что он подпрыгнул, дернувшись всем телом, и в глазах поплыло.
— Так его, гада! — проорал кто-то. — Давай еще!
И снова удар. Ян пришел в себя уже на полу. На нем сидел лысый и вязал ему руки чем-то широким.
«Чем это меня?» — подумал он и, вывернув голову, увидел стоящего над ним Дениса. В руке он держал маленький американский шокер. Все стало ясно.
Яна подтащили к дивану и посадили, прислонив спиной к сиденью.
— Ну что, гондон, — спросил Денис, — бабки пришел получать?
Он поднес к лицу Гетца шокер и надавил кнопку. Щелкнул разряд.
— Сука, денег захотел. Ну на! — он ткнул шокер в плечо Яна. Тот дернулся.
— Работает! — не скрывая радости, сказал лысый. — Не зря баксы платили.
Так они развлекались еще часа два, время от времени глуша Яна током и пиная ногами, иногда делая перерывы, чтобы попить пива и покурить. Потом его развязали и выкинули на лестницу. Ян долго лежал, приходя в себя. Его беспокоило сердце. Ранее не дававшее сбоев, теперь оно явно отказывало своему хозяину. Наконец Ян медленно встал, опираясь на стену, и осторожно пошел вниз.