Адлерский самолет приземлился точно по расписанию, и спустя час Сэт с Зубом уже подъезжали на такси к площади Победы. Проведенная в сочинской «Жемчужине» неделя ничего, кроме расходов, не принесла. Друзьям не повезло с погодой, над Черноморском побережье Кавказа зарядили сплошные весенние ливни, и пришлось целыми днями отсиживаться в отеле. Да и главная цель поездки достигнута не была — подходящего богатенького Буратино среди обитателей «Жемчужины» обнаружить не удалось. Наоборот, создавалось впечатление, что Сочи наводнили такие ухари — только держись. Конфликт в Чечне, общая нестабильность в курортной зоне, раздуваемые средствами массовой информации слухи и сплетни — все это удерживало обеспеченных людей от отдыха в способной в любой момент стать горячей — и вовсе не стараниями жаркого южного солнца — точке. Даже среди добропорядочных с виду джентльменов Зуб опознал массу знакомых по пересылкам и этапам представителей преступного мира, остальные отдыхающие тоже мало походили на невинных барашков, и оставалось лишь щелкать голодными зубами, глядя, как новоявленная элита общества лихо транжирит денежки. Благо, щелкать Сашке было чем, по рекомендации Ивана Степановича ему вставили великолепные керамические клыки.
Сам Шабукевич благополучно отбыл в Арабские Эмираты, без приключений встретившись со своими партнерами, распорядился о перевозке Юры для лечения в Москву, а Сэту, на прощание, посоветовал на недельку из Минска исчезнуть. Хотя гебешники штурмовали дачу без ведома руководства, по горячке могли устроить обыгравшим их телохранителям неприятности. Лишились ведь не только здоровья, но и двух стволов с удостоверением Валентина Петровича впридачу. А тот был подполковником госбезопасности, шутки с такими людьми иногда выходят боком.
Минск встретил друзей прекрасным безоблачным днем. За приспущенным окошком такси мелькали разноцветные тенты лотков и красочные витрины киосков; оголодавший за зиму народ утолял голод мороженым и всякой кулинарной всячиной, тринькал кока-колу и пиво, некоторые даже улыбались. Вот уж загадка природы — океан проблем, сплошные тяготы и лишения, а стоит выглянуть из-за туч солнышку и все беды отступают, сменяясь таким же безоблачным, как бездонное синее небо, настроением, унылые гримасы растворяются в радостных улыбках, причем, спроси у человека, а чего он, собственно, радуется — ответа не дождешься. Радуется и радуется, а почему и сам не знает.
Нечто подобное ощущал и Сашка. Сэт тоже не печалился, оживленно пересказывая похрюкивающему от смеха таксисту свежие анекдоты, а на въезде во двор так заржавшему, что машина лишь чудом не врезалась в угол высокой арки.
— Вперед смотри! — Сэт едва не расшиб лоб о переднюю стойку. — Камикадзе!
— Сам виноват, — успевший избежать столкновения таксист уже не смеялся, а раздраженно шипел, — нечего было мне зубы заговаривать.
К подъезду подкатили в траурном молчании. Сэт рассчитался точно по счетчику, хотя в порту грозился поощрить таксиста премией за скорость, ожесточенно захлопнул дверцу и посмотрел на Сашку:
— Пошли, что ты там увидел?
Но Зуб его не слышал. Опустив сумку на асфальт, он пристально вглядывался в лицо заплаканной девушки, также изумленно застывшей на лавочке у соседнего подъезда.
— Са-а… Сашенька!? — отшвырнув зажатую между пальцев сигарету, она метнулась к разинувшему рот Зубу: «Сашка, милый!»
— Ленка, ты как сюда?.. Чего ревешь как белуга? — Сашка подхватил Лену под мышки и обернулся к Сергею: «Это же Лена… Помнишь, четыре года назад…».
Сэт тоже узнал Лену, давнишний Сашкин роман развивался на его глазах. Из всех Зубовых подруг она единственная вызывала у него симпатию. Как настоящий друг, Сергей чувствовал в их отношениях свойственную истинной любви атмосферу искренности и очень сожалел, что арест оборвал эту удивительную «лав стори»..
А Лена горько рыдала, перемежая всхлипывания маловразумительными словами, пытаясь выплеснуть разом все, чем терзалась эти годы и пережила в последние дни. Уже и таксист, осторожно объехав слившуюся воедино парочку, растворился в злополучной арке, и Сэт, отошедший в сторону, курил вторую подряд сигарету, и две бабки, при виде встречи влюбленных кинувшие обсуждать политику президента и цены, снова заохали о падении курса рубля по отношению к доллару, а Сашка с Леной все стояли, прижавшись друг к другу и не делая никаких попыток переместиться в более подходящее для встречи после долгой разлуки место.
Пришлось Сэту проявить инициативу.
— Пошли ко мне, что вы, как контуженные, — похлопал он Сашку по плечу, — поднимайтесь, я за шампанским сгоняю.
Сашка наконец оторвался от Лены, подхватил свою и Серегину сумки и, пропустив зареванную подругу вперед, двинулся следом. Неожиданная встреча настолько ошарашила, что он просто не знал, как себя вести. Счастливая улыбка идиота не сходила с лица, а затуманенный взгляд намертво сплелся с таким же точно взглядом так же оглушенной встречей Лены.
И только в прихожей Сэтовой квартиры, помогая Лене снять плащ, он осознал, что заставило его не отвечать на те письма в Глубокое. Слишком дорога была для него эта девочка, чтобы позволить себе стать причиной ее мучений; хотелось, чтобы была она по-настоящему счастлива. А что за счастье в вечной разлуке, что может дать любимой особо опасный рецидивист, обреченный вести жизнь затравленного волка-одиночки?
И все-таки Сашка ошибался. Если бы дано ему было разобраться в охватившем Лену скопище мыслей и настроений, понял бы, что истинное счастье и заключается в ожидании таких вот нежданных встреч. Счастье вообще штука хитрая и труднообъяснимая. Зато оба теперь уверены были в одном — коли допустила судьба эту встречу, то бросать ей вызов, расставаясь вновь, самая большая глупость на свете.
Когда запыхавшийся Сэт спустя полчаса приволок домой огромный букет роз и целую охапку бутылок, он в прихожей еще, по долетавшим из спальни звукам понял, что торопился напрасно, и Сашке с Леной сейчас не до шампанского. Затолкав бутылки в морозильник и ткнув цветы в вазу, Сергей спустился в гараж, выгнал застоявшийся за неделю «опель» и двинул на Комаровку за продуктами. Любовью сыт не будешь, и хороший обед обессилившим любовникам придется кстати.
С сотрудником МИДа Казиком Мишка познакомился по пьянке. Нечаянно вышиб из рук непохмеленного чиновника бутылку «Абсолюта», когда тот отходил от прилавка винного отдела, в компенсацию предложил совместно раздавить литр «Смирновской», приобретенной на остатки Бэбиковой субсидии, а дальше пошло-поехало. Через час Казик в Мишке души не чаял, утром они проснулись в квартире какой-то Мишкиной подруги в компании еще трех девиц, с тех пор встречались регулярно.
Как-то Мишка обмолвился, что его приятель мечтает о выезде за рубеж, в средствах не ограничен, но, как человек осторожный и стеснительный, не решается заняться оформлением документов сам, а доверять сомнительным посредническим фирмам боится. Казик, услышав о неограниченных средствах, заинтересовался. Сам он вечно сидел на мели, а жить любил красиво. Но, едва начиналась красивая жизнь — тотчас почему-то кончались деньги, и «дипломат» предложил Мишке свести его со стеснительным приятелем напрямую.
Переговоры состоялись у Мишки, пьянствовать в ресторане не по возрасту лысый бюрократ отказался наотрез. В министерстве шла борьба за выживание, и светиться в окружении бутылок и не вызывающих доверие личностей ему было не в жилу.
Обстановка с первой минуты сложилась самая душевная. Для разгона и взаимопонимания присутствующие махнули по стакану германской водки «Царь Петр», запили пивком и ощутили по отношению друг к другу искреннюю теплоту.
— Значит, выехать хочешь? — Казик закурил и посмотрел на расплывшегося в приветливой улыбке Бэбика.
— Насовсем?
— Чем тебе здесь не жизнь? — обвел он рукой уставленный бутылками и пивными банками стол.
— Ну, съездить на Кипр отдохнуть-погулять или там в Штаты на пару месяцев, глянуть, как они с жиру бесятся, я еще понимаю. А насовсем? От тоски подохнешь.
— От тоски я здесь сдыхаю, — возразил Бэбик, припоминая недавнее каждодневное одиночество и вечные ночные страхи, — потому и хочу уехать.
— Не пойму, ты ему помочь хочешь или отговорить решил? — встрял Мишка, наполняя стаканы по третьему разу, — давай поконкретнее о деле поговорим.
Казик чокнулся с Бэбиком:
— О деле, так о деле. Куда решил уехать?
— В Швейцарию… Или в Швецию, — Бэбик и сам еще толком не определился, — можно в Нидерланды.
— Та-ак… Специальностью дефицитной не владеешь? С языками как?
— Никак, — смутился Бэбик, — немного читаю на иврите. А специальности у меня… Машину водить умею, — когда-то дед настоял на получении внуком прав и, вопреки бабушкиным завываниям, вынудил того окончить курсы водителей.
— Машину даже медведь в цирке водит. А почему в Швецию, а не в Израиль? — удивился Казик.
— Ваши все там.
— Не хочу я в Израиль, — Бэбик раз заикнулся об этом при Лене, но та поставила категорическое условие — никаких Тель-Авивов. Как верно подметил Мишка, она была немножко антисемиткой.
— Странно, — пожал плечами Казик, — ехал бы туда, какая разница. Понимаешь, гражданство в нормальной стране получить очень сложно. Денег уйма нужна, ходатайства влиятельных граждан или общественных организаций. Даже с деньгами… Можно владеть в той же Швейцарии недвижимостью, но не более того. Да и счет в их банке не откроешь, официально, имеется ввиду. Очень с этим строго, особенно для бывших советских граждан. Привередничают гады, в добропорядочность играют. Но сделать кое-что мы в состоянии. Подашь заявление, въездную визу в Нидерланды, к примеру, я организую. Отыщем гарантов, подмажем кого надо…
— И как долго все это продлится? — перебил Бэбик, чувствуя, что МИД ему не помощник.
— Все зависит от посольства страны, в которую ты намереваешься перебраться. Может и долго, желающих сейчас море. А почему бы тебе, если деньги есть, просто не жениться на шведке или голландке? Фиктивно, конечно.