– Вы куда-то торопитесь, Даша? Подождите, на улице писает ангел.
Я удивленно посмотрела на него:
– Писает ангел?
Комиссар расхохотался:
– Ага, я нашел брешь в вашем потрясающем французском. Мы называем так дождь, во время которого продолжает светить солнце!
– А мы, русские, зовем такой дождик грибным или слепым!
– Французы всегда отличались богохульством.
– Но мне действительно пора, и писающий ангел не помеха!
– И все же, куда вы спешите?
Я вынула пудреницу и губную помаду:
– У месье Гранжа скоро день рождения. Нужно купить ему подходящий подарок, а в шесть я должна быть дома. Придет мать Мартины, хотелось бы испечь для нее настоящий пирог с капустой!
Комиссар внимательно посмотрел на меня:
– Пирог – это потрясающе. Я тоже не прочь попробовать, но, увы, вечером мне предстоит нудная работа.
– Какая?
– Буду бить одного мальчишку до полусмерти, авось признается в грабеже.
Я выронила помаду. Комиссар встал из-за стола:
– Даша, я же грубый полицейский, и юмор у меня соответствующий.
Сопровождаемые бесконечными поклонами Илии, мы подошли к машине.
– Куда вас подвезти?
– Спасибо, я сяду в метро. Мне так нравится, что в Париже остановки на каждом углу, не то что в Москве.
Жорж посерьезнел:
– Даша, нарушу служебную тайну и расскажу кое-что. Мы проследили путь коробки с конфетами. Ее купили в центре Парижа. Мужчина – седой, сгорбленный, на вид лет шестьдесят – шестьдесят пять. А на почту коробку принес другой – рыжий, с рыжими же усами, в темных очках. Он попросил служащую написать на карточке: «Сюрприз для Даша«. Якобы не мог писать, больна рука, и показал плотно забинтованную конечность. И в кондитерском магазине, и на почте этих мужчин никогда ранее не видели. Более того, служащей на почте показалось, что он иностранец, в речи проскальзывал акцент. Все, больше мы не узнали ничего. Поэтому, если заметите кого-то похожего на вышеописанные личности, бегите как можно быстрее к первому ажану. Вот вам моя визитная карточка, она оказывает на рядовых магическое действие. И поклянитесь, что больше ни во что не станете влезать.
Я поклялась, искренне надеясь, что он не заметил сложенных крестиком пальцев за спиной.
Комиссар уехал, я пошла к метро. Очень не люблю опаздывать, поэтому к «Северному вокзалу» принеслась запыхавшись, с растрепанной головой. Аллан стоял у турникета:
– Дорогая, вы точны, как восточный экспресс. Какой у вас очаровательный костюм, а шляпа! И все это ради меня? Как мило!
Нет, определенно, все мужчины жутко самонадеянны. И комиссар, и Аллан решили, что я франчусь ради них. Вовсе нет, у любимых джинсов протерся зад, а купить новые мне просто недосуг, вот и надела костюм.
– Пойдемте, пойдемте, дорогая. – Аллан потащил меня за собой. – Сейчас я расскажу вам мой страшный секрет.
Мы сели в его машину и тихо двинулись в сторону Пантена.
– Ну, слушайте. Я купил небольшой дом в пригороде. Так, ничего особенного, сейчас увидите. И хочу отпраздновать там день рождения. Приглашаю только своих и вот решил чуть-чуть пошутить. Расскажу всем: дом купил задешево, потому что прежних хозяев выжило привидение. Ходило по ночам, бряцало костями и пугало кошку. Все посмеются, сядут за стол, и тогда внезапно погаснет свет и появится чудовище – застучит, завоет… То-то будет потеха!
– Чувствуется влияние Оскара Уайльда. А где вы возьмете монстра?
Аллан оглушительно захохотал:
– Это будете вы, если, конечно, согласитесь!
– Я?
– Ну да, я подумал, что из всех моих знакомых вы единственная способны на это. Главное, никому ничего не рассказывайте. Вы никому не проговорились, что встречаетесь со мной?
– Нет, просто ушла из дома, и все. И потом, Маша опять уехала к Жаклин, так что я совершенно свободна.
– Вот и прекрасненько. Я купил очаровательный костюм и великолепную маску. Сейчас все примерим, посмотрим, где лучше спрятаться. Наверное, удобнее на кухне: потом можно будет пролезть через окошко для подачи пищи. Ну, согласны?
Я пришла в полный восторг:
– Обожаю дурацкие шутки и розыгрыши.
Аллан расхохотался:
– Другого ответа я и не ожидал. А вот и домишко.
Он резко затормозил. За разговорами я не заметила, куда мы заехали. Маленький двухэтажный домик стоял в гордом одиночестве, к воротам вела почти проселочная дорога. Кругом не было ни души.
– Ну и глухомань!
– Дорогая, мы в получасе езды от Парижа, но если знать, можно и в пригороде большого города найти уединение. Вот вам ключ, идите в дом, а я открою ставни. Не споткнитесь, там высокий порог.
Я распахнула дверь и, шагнув в кромешную темноту, упала. «Все-таки споткнулась», – промелькнуло в моем меркнущем сознании.
ГЛАВА 17
Я пришла в себя и попыталась пошевелить немилосердно болевшей головой. Потом открыла глаза. Представшая передо мной действительность не радовала. Я сидела на жестком, скорее всего венском, стуле. Ноги были привязаны к ножкам, руки заведены за спину и стянуты веревкой. Во рту торчал кляп, от которого ужасно несло рыбой. Почти теряя сознание от запаха, ужаса и недоумения, я попыталась выплюнуть тряпку, но все попытки окончились неудачей. В комнате стоял полумрак, окна были плотно закрыты ставнями, и только из-под двери пробивалась узкая полоска света. Боже, меня похитили! Что с Алланом? Где он?
Он был тут: тихо открыл дверь и спросил:
– Дорогая, вы очнулись?
Я закивала головой.
– Бедняжка, – проговорил Аллан, входя в комнату, – мне жаль вас, но вы сами виноваты. Зачем понадобилось всюду совать нос?
Ничего не понимая, я замычала.
– Вы, наверное, хотите, чтобы я развязал вас?
Да, да, беззвучно кричала я, очень хочу.
– Но, к сожалению, это невозможно, единственно, что могу, это…
И он вытащил кляп. Отдуваясь и отплевываясь, я проговорила:
– Что за дурацкие шутки?
– Это не шутки, мой друг, все слишком серьезно. – Он взглянул на запястье: – Черт, опять где-то потерял часы, придется взять ваши. Сколько там? О, у нас еще есть время. Дорогая, вы были безрассудны и очень мне мешали. Очень! Ну зачем вам понадобилось ехать к Ренальдо? К чему было допрашивать Тину о моем прошлом? И какого черта вы вообще явились во Францию и испортили мне все дело?
Я хранила молчание. Аллан засмеялся:
– А как вы догадались, что это я испортил машину Жана?
– Только такой идиот, как комиссар Перье, мог подумать, что это сделала Андре. Вы помните ее руки? И потом, трудно себе представить, что она так хорошо разбирается в моторах. К тому же зачем ей было ждать целых семь лет, чтобы осуществить убийство? Нет, это сделал мужчина, к тому же автослесарь. Вот я и подумала, что это были вы. И еще, я нашла возле гаража ваши часы и отдала их полиции, так что не надейтесь уйти безнаказанным!
Аллан захохотал:
– Дорогая, что за пыл! Ну и речь, просто прокурор! Я ношу дешевые, самые дешевые часы, таких штамповок миллионы, а от отпечатков пальцев не осталось и следа. Любой адвокат обратит такую улику в шутку. Существует куда более весомое доказательство: признание. И я признаюсь вам: да, это я убил Жана Макмайера, своего родного сына, и не жалею об этом ни минуты. Во-первых, он был негодяй, врун и наркоман. Во-вторых, из-за всей этой идиотской истории я стал жертвой шантажа и выплатил этому негодяю Ренальдо огромную сумму. Жаль, что так поздно решился его убрать, и жаль, что не попал вам прямо в глаз. Да, да, любовь моя, это я стрелял в мерзкого мальчишку.
– Ренальдо шантажировал вас? За что?
Аллан замер, потом просто закатился в истерическом хохоте:
– Так вы ничего не знаете? Совсем ничего? Бог мой, это меняет дело. Вот видите, если бы я знал раньше, что вы подозреваете меня только в убийстве Жана, вы бы остались в живых. А сейчас мне, к сожалению, уже некогда объяснять вам, что произошло на самом деле семь лет тому назад. Вы так и умрете, не узнав правды.
– Интересно, как вы собираетесь убить меня?
– Дорогая, в наше время интеллигентный человек сам этим не занимается. Он нанимает исполнителя. Ну ладно, так и быть, поболтаем еще пять минут. А потом мне надо будет выйти на дорогу и встретить одного молодого мужчину. К сожалению, он не разбирается в проселках. Но я быстро вернусь. Доеду до указателя, спрячу в кустах свою машину, пересяду в его, и мы снова сюда. Потом он сделает вам укол – о, простой наркотик, – и вы заснете. Мы уложим вас на заднее сиденье и заботливо накроем пледом. А дальше вперед к швейцарской границе, где ваш водитель предъявит два испанских паспорта и сообщит, что его жена слегка перебрала и спит. Испанки, знаете, любят поддать! Таможенник сравнит ваше лицо с фотографией, и вы окажетесь в Швейцарии. А дальше – не мое дело. Я буду давным-давно в Париже. Я вообще не выезжал из него, и дома этого никогда не покупал, и день рождения у меня в декабре! Ну, как вам мой план?
Я промолчала.
– Значит, одобряете. А теперь, моя радость, откройте рот. Вернем кляп на место.
Я посильнее стиснула зубы.
– Ну, да черт с вами, можете кричать, все равно никто не услышит.
Он ушел, аккуратно притворив дверь.
Холодея от ужаса, я попробовала подергать руками и ногами. Тщетно. Узлы не поддавались, только стул чуть-чуть сдвинулся вперед. Я стала подпрыгивать, пытаясь подвинуть стул к двери. Только бы она была не заперта! Дверь оказалась не заперта и открывалась наружу. С третьей попытки мне удалось вместе со стулом выехать за порог и… о ужас! Я стояла на небольшой площадке второго этажа, прямо у ног простиралась крутая лестница. Нечего было и думать, чтобы спуститься, прыгая на стуле.
Внезапно воспоминание о Патрике всколыхнуло мою решимость. Что было в том билетике? «Если встретите лестницу, прыгайте смело, вас ждет удача и награда». Если разобьюсь или сломаю себе руки, ноги, то хотя бы осложню прекрасно разработанный план Аллана. С этими мстительными мыслями я подобралась к началу лестницы и зажмурилась. Раз, два, три – ступеньки ринулись мне навстречу. Все произошло за секунду. Хлоп – и я лежу у подножия лестницы.