Стук в дверь я услышала не сразу и медленно побрела узнать, кто ко мне пришел.
На пороге стоял Рой, опираясь на трость с золотой рукоятью в виде льва. Выглядел он бледным, похудевшим, темные круги под глазами и заострившиеся скулы не красили усталое лицо, но губы были упрямо сжаты, а во взгляде читалась решимость.
— Рой, — растеряно пробормотала я, взирая на мужчину и хлопая ресницами.
— Добрый вечер, Эмили, — серьезно сказал виконт.
— Проходи, — спохватилась я, отодвигаясь от двери и пропуская мужчину внутрь квартиры.
Рой, пройдя к креслу, скинул плащ и снял цилиндр, вытянулся во весь рост и внимательно посмотрел на меня.
— Эмили, ты для меня много значишь, и я не хочу тебя потерять. Никогда. Хочу быть твоим защитником и ограждать от всех бед этого мира. Позволь мне это. — Он с трудом опустился на одно колено, неожиданно достав из кармана маленькую черную бархатную коробочку. — Я очень сильно тебя люблю, Эмили, окажи мне честь стать моей женой.
Это было настоящее потрясение! Я его люблю, больше жизни люблю, но даже не ожидала услышать эти заветные слова. Растерявшись, я не могла ничего вымолвить.
— Рой, я… — начала говорить и почувствовала, как слезы подступают к глазам.
— Просто отбрось сейчас все лишние мысли и, если я тебе действительно дорог, ответь.
— Ты мне не просто дорог, Рой! Я тебя люблю.
И виконт достал из коробочки великолепное кольцо с сапфиром в виде сердца, цвета глаз моего любимого мужчины, и надел мне на безымянный палец левой руки.
Встав, он притянул меня к себе и нежно поцеловал в губы.
— Эмили, любимая, мы все сможем преодолеть вместе. Поверь мне, на грани смерти я понял, что условности общества могут загубить прекрасное чувство. А жить в угоду каких-то мнимых предрассудков не стоит вовсе. Если любишь, береги и храни свое чувство, это дар, который стоит многого, если не всего.
Я прижалась щекой к сильной груди Роя и, счастливо улыбаясь, поблагодарила небеса за такое счастье — любить и быть любимой.
Эпилог
— Мы уже приехали? — спросила я, сидя рядом с мужем в карете. Когда Рой утром, после завтрака, сказал, что у него для меня сюрприз, за которым нужно куда-то ехать. Я радостно кинулась к любимому и начала выспрашивать, что за подарок он мне приготовил, но тот стойко молчал и на мои расспросы отвечал легкими поцелуями, что продолжились жаркими ласками уже в постели.
— Нетерпеливая моя, — нежно поцеловал меня в висок Рой. — Скоро уже, подъезжаем, — и, нежно глядя на меня со щемящей сердце улыбкой, обнял за плечи.
Я была счастлива! Абсолютно. С Роем мы поженились два месяца назад и переехали в отдельное огромное поместье — новое родовое гнездо виконта и виконтессы Бингер.
Но перед нашим окончательным воссоединением, конечно, были трудности и серьезные. Графиня Бингер приняла меня достаточно лояльно, отнеслась ко мне хорошо, и я ни разу не слышала от нее недовольства или каких-то оскорблений в мою сторону. Миледи оказалась очень понимающей женщиной. А граф Бингер был недоволен выбором сына. Сначала шли бесконечные разговоры и попытки убедить Роя отказаться от прихоти — так милорд называл наши отношения, он считал их несерьезными и, естественно, недостойными и порочащими благородную кровь аристократов. Но Рой спокойно отстаивал свое мнение и потихоньку готовил нашу свадебную церемонию. Виконт — взрослый, самостоятельный мужчина и способен сделать выбор здраво, о чем он и сказал отцу, а также добавил, что, несмотря на одобрение отца и матери, все равно женится на мне.
Я настояла, чтобы подвенечное платье шили именно в ателье мадам Морэ. На его изготовление ушло два месяца, пришлось дополнительно приглашать мастериц, помогающих творить дивное великолепие для главного события в моей жизни.
В день венчания я предстала в платье из шелка цвета слоновой кости, на кринолине с отделкой кружевом по подолу и длинным шлейфом. Рукава присборены, лиф расшит бриллиантами, сверкающими под лучами солнца, словно капельки росы поутру в траве. Белоснежная фата крепилась к венку из драгоценных камней. В руках я несла букетик из розмарина, мирта и апельсинового цвета.
На Рое был фрак из черного сатина с белым жилетом, длинные черные штаны со штрипками и обязательные для церемонии белые перчатки.
В храм мы прибыли отдельно: Рой в карете со своими родителями и шафером, и я со своими родителями в другой. Под торжественную музыку, по дорожке, устланной розовой тканью гласе, к алтарю с сотнями мерцающими свечей меня подвел отец. После того как священник провел обряд, Рой поднял мою кружевную вуаль и, взглянув лучившимися счастьем глазами, тихо произнес:
— Эмили, ты прекрасна, — нежно припав к губам подарил поцелуй, сладкий как нектар первой любви и обещающий высшее блаженство.
Когда мы вышли из церкви, счастливые и предвкушающие новую жизнь, нас ждала карета, запряжённая белыми лошадьми. Под ноги нам бросали цветы: ирисы, ноготки, розмарин.
В качестве моих подружек на свадьбе, конечно же, были Мили, Дана, Риэтт и Кэсси, радовавшиеся от души за мое счастье, которое далось совсем не просто.
Мама с папой, присутствующие на венчании, были немного растеряны. Граф Кристофер Бингер и графиня Маргарет Бингер на свадьбе вежливо и учтиво перебросились несколькими фразами с моими родителями, а после сохраняли светскую дистанцию и только вежливо улыбались.
Праздничный бал давался в поместье графов Бингеров. Мы открыли праздник вальсом и танцевали его в центре зала один на один, смотря другу в глаза. В сияющих гранях сапфира любимых очей мужа я видела свое счастливое лицо, а рука Роя прижимала меня к сильному телу, отчего становилось тепло на душе и внутри растекалось предвкушение слияния наших тел воедино в страстном танце первозданной любви.
Леди Алианоры на церемонии нашего бракосочетания не было — она так и не смирилась, уехала к подруге в гости в другую страну, Шигас, сказала, что поживет там немного. Надеюсь, со временем она оттает, и наши отношения примут спокойный характер.
Мне повезло, муж меня поддерживал и понимал во всем. Как-то Рой сказал мне:
— Эмили, настало время менять все вокруг и начать можно с малого. Все условности общества постепенно изживут себя, и ничего необычного в неравных браках не будет. Любовь должна быть причиной и основой союза между мужчиной и женщиной, а не выгода. Сердце должно вести тебя, а не жажда получить титул, власть и деньги — вот увидишь, мир изменится.
Я ему верю и всегда буду верить…
— Мы приехали, любимая.
Рой помог мне выйти из экипажа, и я недоуменно закрутила головой, не понимая, куда именно мы приехали — улицы, дома, люди…
Муж подвел меня к довольно большому заброшенному двухэтажному зданию с пыльными стеклами и серыми стенами.
— Дорогая, это тебе, — с радостной озорной улыбкой объявил Рой.
— Что это? — с недоумением уставившись на сие творение зодчего, спросила я.
— Твоя мечта, которую я помогу осуществить!
— А-а-ах! Это то, о чем я думаю, Рой?! — всплеснула я руками и затаила дыхание в ожидании ответа.
— Да, любимая. Это твое ателье!
— О Боже, Рой, спасибо! — и повернувшись, повисла на его шеи и, поднявшись на цыпочки, начала осыпать лицо мужа поцелуями. На что он весело рассмеялся, придерживая меня за талию.
Внутри здания было пыльно, а с потолка свисала паутина, но у меня в голове уже начал выстраиваться план, что и как я буду здесь делать, обставлять. Я начала прикидывать, какое мне нужно будет купить оборудование и сколько человек нанять для работы.
Рой подошёл ко мне сзади, обхватил большим и теплыми руками за талию, прижал к своей груди и сказал:
— Эмили, делай все что пожелаешь, я предоставляю тебе полную свободу и оплачу все счета. Ты подумала, как назовешь свое ателье?
— Конечно! Я же об этом очень давно мечтала, представляла его в деталях и давно придумала название.
— Какое?
— «Золотая игла»! — торжественно и гордо объявила я.
Повернувшись в объятиях мужа и посмотрев ему в лицо, подумала: «Какой же он все-таки хороший! Все это время помнил о моих заветных грезах и как-то давно высказанном мной желании иметь свое собственное ателье и позволил мне заниматься любимым делом».
— Спасибо, любимый! Для меня действительно очень важно, что ты уважаешь мои желания и не заставляешь сидеть дома в четырех стенах.
— Мир не стоит на месте, а для меня главное, чтобы ты была счастлива, поверь! Я живу ради этого, — и, наклонившись, припал к моим губам, даря жаркий поцелуй со вкусом летнего ветра и полуденного солнца.
Дела в «Золотой игле» шли хорошо. Туда я наведывалась на пару часов в день, с проверкой. А так у меня была управляющая, строгая и справедливая мадам Уильямс. Я долго искала на эту должность кого-то похожего на мадам Морэ, но она был уникальна, такую больше точно не найти. Бывшая начальница искренне была рада, что у меня появилось собственное дело, и как на конкурентку на меня не смотрела.
Мода менялась стремительно, каждый сезон в приоритете были новые цвета и фасоны платьев, шляпок, верхней одежды, и поэтому дел было невпроворот. В ателье работа кипела с утра до ночи.
Законодательницей женской и мужской мод, конечно же, был Лозенброк. Все тенденции и веяния мгновенно разносились по континенту, и многие даже не шили наряды на новый сезон, а ждали, пока придут вести с передовой столицы изыска и новых идеалов. А потом заказывали себе одежду, которая будет носиться всего один сезон, максимум два. Бесконечная гонка за призрачным статусом и погружение в топь материальных благ имела и положительную сторону для тех, кто работал в швейной отрасли, — на причудах богачей мы зарабатывали деньги.
Планы насчет «Золотой иглы» у меня были грандиозные: я хотела бы создавать наряды по собственным эскизам для коронованных особ и дам самого высокого происхождения. Открыть филиалы ателье в столице Лозенброк — Фари и прославиться в мире моды, создавать тенденции и диктовать моду другим. Не тщеславие вело меня, а лишь любимое дело.