- Подойди ближе.
Я приблизилась, отмечая, что вдовствующая княгиня, похоже, имеет тяжелый характер. Это можно было прочесть по ее угрюмому взгляду и недовольно поджатым губам. Молодой князь походил на свою родительницу только глазами. У женщины они тоже были карими, опушенными длинными ресницами.
- И как давно ты плетешь кружево, Вайолка?
- Меня этому учили с детства, - ответила я.
- И когда же ты успевала заниматься рукоделием? По бумагам, которые передали из долговой тюрьмы, ты большую часть времени пила цуйку.
- Доамна Эуджения, девушку оговорили, - вдруг заступилась за меня госпожа Йетта. – К Вайолке приставал начальник тюрьмы, но девушка отвергла его. Вот он и отомстил. Написал гадости в бумагах.
- Но ведь она попала туда из-за долгов, не так ли? – княгиня перевела на меня взгляд. – Откуда они?
- Вайолка брала в долг еду. Ее дом сгорел вместе с инструментом для кружевоплетения, поэтому девушка не могла заработать, - снова ответила за меня экономка, но доамна Эуджения раздраженно взмахнула рукой.
- Она что, сама не может говорить? Замолчи, Йетта! Я не с тобой разговариваю!
Женщина замолчала, отступив на шаг назад.
- Так и было. Мой дом сгорел, и мне приходилось брать в долг, - ответила я и, вспомнив об умершем в тарелке с супом «женихе», добавила: - На мне хотел жениться один добрый господин, но не дожил до этого дня. Он был стар.
Княгиня равнодушно слушала меня, но я чувствовала, матушка князя не верит мне. А возможно, она по отношению ко всем была подозрительным человеком.
- Сплетешь кружево на оборку для панталон. Это будет твоя пробная работа, - перебила меня доамна Эуджения. – Если мне не понравится, я отправлю тебя чистить скотный двор. Тебе все ясно, Вайолка?
- Да, доамна Эуджения, - я опустила взгляд, но не потому, что выражала таким образом покорность, а потому, что в нем она могла увидеть гнев. Меня раздражала ее манера общения. Я хоть и понимала, что нахожусь в мире, похожем на эпоху Просвещения. Но смириться с таким отношением не могла.
- Можете идти, Йетта. Инструменты принесут в комнату, где ты живешь, - холодно произнесла княгиня, и я услышала как девушка, сидящая на скамейке, снова начала читать роман заунывным голосом.
Экономка тронула меня за руку, и мы вышли из комнаты.
- Как же тебе повезло! – воскликнула госпожа Йетта, когда мы спустились на первый этаж. – Теперь тебя никто не будет заставлять работать! Доамна Эуджения очень любит кружево. И если ей понравится то, что ты сплетешь, твое положение в замке значительно улучшится!
Все для плетения кружева доставили оперативно. Когда я вернулась в каморку, то сразу увидела «козлик», специальную подставку, на которую устанавливался валик. Он был набит соломой и обтянут плотной тканью. На столе лежали мешочки с коклюшками. У меня даже слегка задрожали руки, когда я достала гладкие палочки. Сразу вспомнились слова рукодельницы, которая учила меня. С какой любовью она учила меня: «Еловые коклюшки высыхают до стеклянного звона. Буковые, когда высохнут, становятся почти невесомыми. У них тонкий голосок. А вот березовые и липовые в старину называли шептунами за тихий звук. Но они совсем не прочные. Дубовые тяжелые, и их не используют для плетения тонких кружев».
Еще на столе лежала большая подушечка, утыканная булавками, и стояла корзина с нитками.
Орель спрыгнул с кровати, подошел к «козлику» и принялся точить об него коготки.
- Эй! Нельзя это делать! – я взяла подставку, чтобы убрать в сторону. Легкий разряд приподнял волоски на руках, пугая меня. Это еще что такое?!
Бросив «козлик», я с опаской уставилась на него. Но, прикоснувшись к валику, успокоилась. Ничего необычного. Наверное, статическое электричество, вот и все.
*Сколок — это картинка, которая представляет собой схему для будущего плетения.
Глава 8
В этот же день я попросила госпожу Йетту принести мне белье доамны Эуджении. Нужно было понять, из каких ниток плести кружево.
- Матушка князя сказала, что сначала ты должна украсить вот эти вещи, - сказала экономка, вернувшись из покоев хозяйки. – Ей доставили от портнихи новое белье.
Это были панталоны и сорочка из хорошего выбеленного льна. Значит сюда подойдут тонкие хлопковые нитки. Теперь нужно было нарисовать сколок, чтобы по нему начать плести кружево.
Этим я собиралась заняться, как только мне принесут бумагу и то, чем можно будет рисовать.
В голове сразу же появились картинки из прошлой жизни. Вологодское кружево… Оно всегда восхищало меня, и я несколько лет собирала сколки именно его орнаментов. Линии вологодского кружева плавные, текучие, словно извилистый ручеек. Все узоры закругленные, а какие мотивы! «Веер», «Опахало», «Гребешок», «Подковка», пяти- семилепестковые розетки. Они напоминали причудливые узоры мороза на окнах.
Я не собиралась рисовать что-то сложное на этом этапе, поэтому мне вполне хватит несколько дней. Тут же пришла идея украсить белье доамны Эуджении прошвой с паучком. Для нее нужно было всего восемь коклюшек. Узор довольно простой, выполняется на фоне решетки. Композиция из паучков в обрамлении зигзагообразных полос. По бокам прошва будет ограничена узкими кромками, выплетенными полотнянкой. Да, пусть это и не шикарное ажурное кружево, но именно на этой ткани оно будет смотреться уместно. Тем более сделать его нужно было в короткие сроки, что не подразумевало каких-то чересчур изящных «выкрутасов».
Молчаливый слуга принес мне плотную, не очень хорошего качества бумагу, узкую дощечку со шкалой и угольные палочки для рисования.
До самых сумерек я с увлечением занималась любимым делом под пристальным взглядом Ореля.
- Ты на улицу хочешь, да? – я погладила его. – Сейчас пойдем. Ты уж прости меня.
Бедное животное терпело целый день. А я так увлеклась, что совершенно не подумала о его потребностях. Ничего, когда котенок привыкнет к новому месту, сможет ходить на улицу сам. Да хотя бы в окно.
Сад был разбит за хозяйственными постройками. Это я поняла, когда госпожа Йетта показывала, где находится птичник. Туда я могла попасть и без сопровождения.
Взяв Ореля на руки, я вышла из своей каморки и направилась по коридору, прислушиваясь к звукам замка. Где-то смеялись слуги, наверху играла музыка, в открытые окна залетал легкий ветерок. Несколько раз мимо меня пробегали слуги с подносами, и я отходила в сторону, чтобы не нарваться на грубость.
Когда слуг стало попадаться все больше, я поняла, что свернула не туда. Музыка тоже стала громче, что говорило об одном: меня занесло в господскую часть замка. Я остановилась, глядя по сторонам. Нужно выбираться отсюда, а то вдруг за самовольное и бесцельное хождение по замку меня накажут?
Все веселье проходило за тяжелыми бархатными шторами. Видимо, это был вход для слуг. Все-таки с подносами бегать легче за шторы, чем без конца открывать двери. Может, ничего не случится, если я хоть одним глазком посмотрю, что там за веселье?
Прижавшись к стене, я отодвинула мягкий бархатный край и с интересом стала наблюдать за происходящим.
У противоположной стены стоял длинный стол, за которым сидел князь. По правую руку от него расположилась доамна Эуджения, а по левую — тот самый блондин, которого я видела в первый день.
- Все прочь отсюда! – приказала матушка князя. – Немедленно!
Я вовремя спряталась за складкой шторы, потому что слуги начали покидать зал. Остались лишь те, кто обслуживал стол, и один пожилой слуга с жезлом.
На другой стороне комнаты под красивым гобеленом со сценой охоты сидели девушки. От меня красавицы находились на расстоянии вытянутой руки. Они были богато одеты, их волосы украшали живые цветы, а на лицах горел румянец от волнения. Ах, так это же невесты…
Высокий слуга с резным посохом стукнул им об пол и громко объявил:
- Фата Драгана Исопеску!
Девушка, сидящая в самом начале, поднялась и, гордо приподняв подбородок, вышла в центр комнаты. Ей сразу же поднесли маленький стульчик и виолончель. Высокомерная Драгана коснулась смычком струн, и по залу поплыла красивая нежная мелодия. Матушка князя с довольной улыбкой наблюдала за девушкой, периодически поглядывая на сына. Князь тоже внимательно осматривал претендентку на титул княгини. Было видно, что она ему нравится.
Зато Орелю, видимо, не очень нравилось, что мы задержались. Он спрыгнул с моих рук и нырнул в открытое окно.
- Куда! – я выглянула на улицу. Мой рыжий спутник сидел на клумбе, приподняв хвост. Его наглая морда выражала истинное блаженство. Ну разве можно на него злиться?
Сделав свои дела, котенок запрыгнул на подоконник, и тихо мурлыча, вытянулся на нем.
- Смотри мне! – я погрозила ему пальцем, после чего вернулась к просмотру талантов невест.
Драгана последний раз взмахнула смычком и, пролетев по залу, мелодия затихла где-то под высокими сводами.
Князь несколько раз хлопнул в ладоши, милостиво улыбаясь красавице. Та низко поклонилась и вернулась на место, не скрывая своего торжества.
Как только унесли стульчик с виолончелью, слуга снова стукнул своим посохом об пол.
- Фата Лоредана Канаки!
Вторая девушка пела. У нее был очень красивый голос. Мелодичный, с чистыми глубокими переливами. Я так заслушалась, что не сразу заметила, что за шторой уже не одна. Так, так, так… да ведь это одна из невест!
На незнакомке была шелковая накидка глубокого синего цвета, а ее лицо прикрывала атласная маска. Она тяжело дышала, схватившись дрожащей рукой за ножку канделябра.
- С вами все в порядке? – настороженно поинтересовалась я. – Может, позвать кого-нибудь?
- Нет, нет… не нужно… - заикаясь, ответила она. – Я просто очень волнуюсь. Святой Досифей, я пропала! Пропала!
- Дышите глубже, - я показала ей, как выровнять дыхание. – Вот так… спокойно…
- Если я вылечу из первого тура, на мне не женится даже извозчик! – всхлипнула девушка. – Кому нужна девица, которую выкинули из замка Рациу на следующий день?! Мне уже двадцать лет. Я надеялась продержаться хотя бы до третьего тура!