А поезд Мурманск – Москва едет и едет, а за окнами… за окнами горы Заполярного круга и светло… светло и днём и ночью, а в горах несметные богатства, а на горах и склонах олени, а в реках и озёрах рыба красная, вкусная, оленина тоже вкусная, брусника… брусника не бродит, из неё самогон не сделать. А вот из голубики! Из голубики просто чудо-брага! И сахар не нужен. Берёшь бидон, ну или бутыль побольше – туда голубики, потом палкой мнёшь её, потом водички прямо из озера, а можно и не добавлять, потом… потом кто как – можно оставить стоять дней на 20–30–60, пока брага не станет прозрачной, можно для ускорения процесса всё же добавить сахар…, но без сахара вкуснее, хотя с сахаром крепче… и по мозгам-по мозгам… но ждать долго, можно и мёду туда, но мёд покупать надо где-то… но с мёдом по ногам, то есть сидишь, трендишь, веселишься, но вот встать… встать проблема – как на море штивает. Можно из черники, она тоже бродит, а клюква не бродит.
Но никто брагу уже не делает. Проще сходить в магазин купить водки или спирту. Пить надо неразбавленный и тут же водой запить, но меедленно, так что бы рот не розевать и кислород не впускать, можно и не запивать, а можно и перед спиртом воды выпить. Потом, через какое то время, воды ещё выпьешь и ещё пьяней, особенно утром, с похмелья опять хмельным станешь. Водку и спирт в эти края бескрайние лопарские завезли… чуди, то есть те что с Чудского моря… вообще-то «чуди» для лопарей – это все враги… и шведы, и финны. А норвеги, и финны… которые себя называют «суоми», а суоми – это как раз лопари, а лопари – это их так как раз финны и назвали… ну, блин, хохма, типа украинцы, типа те, кто у краины… на окраине… lop, loap – край, предел. Финны и прочие отжали саамов на край и назвали крайними… Вот эти чуди и споили мирный детский народ саамов, это так себя называют сами лопари. О, блин, да … да хоть кто-то приведёт пример, когда сильно-вооружённый народ кого-то пригрел-обиходил-накормил-приютил-помог?
А вот немцы эти ваши-мои-наши… Построили по всему побережью Балтийскому города, в них купцы, ремесленники, инженеры, строители, в них чистота и порядок немецкий, поляки, и прочие прибалты учились-учились у них, а потом – ррраз! И оттяпали! Поляки у немцев, шведы у поляков, а у тех и у других – русские! А кто такие эти русские? И что это за жизнь такая? А здесь?
Вот… алко-голь! Стакан – на грудь! И где проблемы? Хоть ты и русский, хоть татарин, да хоть с гумна упавший хер!
– Эй, хер… герр, поп, товарищ священный служитель! – Стайк поднял голову и осмотрелся. – А где коньяк? А где все? Мы куда-то приехали? А куда все ушли?
Стайк придвинулся к окну… да нет, поезд едет, колёса стучат, пейзаж мелькает камнями, тундрой, перелесками…
Двери медленно откатываются… В дверях Оля. Смотрит, не входит, молчит. Стайк поворачивает голову, щурится…
– Вам кого? Здесь все ушли. Был поп священнослужитель, женщина и матрос, матрос – это я, старшина первой статьи…, а женщина… женщина… – Стайк вглядывается в дверной проём… Так это вот она. Заходи!
Оля входит, присаживается на полку перед Стайком. Стайк покачивается, глаза – то откроет, то они сами закроются, он посмотрит, а… а … там две…
– Вы у меня двоитесь, как будто Вас две…, раздваивается всё от того, что у меня два глаза и они начинают смотреть каждый сам по себе, и мне их в кучу не собрать. Прикольно! Ведь собирает их кто? Чего это я вижу двумя как просто вижу, а потом они каждый сам по себе? Начальство потеряли? А вдруг и дальше свободы захотят? Один раз пытался… дойти до раздвоения каждого глаза, пил-пил-пил-смотрел, и уже вроде не два… и явно больше чем четыре, а потом упал, так и не понял – раздвоилось в каждом или нет – так всего много стало и быстро! Два-четыре-восемь…
Но я знаю, надо просто один закрыть и всё. Вот я его сейчас закрываю-ю-ю…
Стайк закрыл левый глаз… правый моргаете-моргаете-моргает и с каждым морганием закрывается-закрывается… закрылся. Стайк сидит покачиваясь-покачиваясь… покачиваясь и… падает лицом в подушку. Ноги сидят, а туловище лежит.
«Всё странно. Вот лежит странный мальчик, абсолютно пьян, вот он говорит абсолютно странные слова, которые превращаются в абсолютно странные речи. Вот я, которая… которая… Боже! Я не знаю, какая я!»
Оля смотрит на тело старшины первой статьи… Оно дышит… спокойно, сильно… это мужик! Крепкий, большой, здоровый! Она чувствует его и в ответ возникает… волнение! Но ведь … ведь … я… я же…! Боже, что это? Господи! Господи… Что же это?
Трасса
Топпера «привела» в команду подруга Зарины, которая работала редактором кинокомпании «Русский сериал», с которой они вместе учились на журфаке и которая заказала Зарине сценарий из очередного сериала про ментов, и вот тут появился Топпер со своей сценарной заявкой про женщину-паука. «Некоторые паучихи съедают самцов дабы жизнь па-учат поддержать… а тут некая женщина-вамп-владелица модельного агентства высасывает жизнь из девушек-моделей дабы поддержать свою жизнь и молодость». КиберМистика! Компьютеры-компьютеры-компьютеры… люди-люди-люди… компьютеры-компьютеры-люди…
Зарина этот сценарий сделала, всем понравилось, даже денег заплатили, но ни этот, ни сценарий про ментов в кино не превратились и остались собственностью кинокомпании, а компания развалилась.
Есть в жизни этого агентства некоторая странность: девушки, которые модели, приходят сюда молоденькими, свежими, что называется «кровь с молоком», но потом, постепенно, приобретая блеск и лоск, «оттачивая» день за днём свою красоту, они как бы засыхают, как бы скукоживаются – «молоко» уходит, а крови совсем мало остаётся… и через некоторое время на их месте появляются новые… как бабочки на огонь летят. Особое внимание в процессе подготовки девушек-моделей Фрау, это так девушки между собой зовут хозяйку, придавала программам психофизической релаксации…
И действительно, эти сеансы релаксации всем нравятся, сознание девушек освобождалось от гнёта текущих проблем… Они становятся более спокойными, снижается их соревновательная активность, появляется доброжелательность в отношениях друг к другу, взаимопонимание. Нельзя сказать, что раньше у них этого не было, но раньше это было скорее «из вежливости», нежели искренне, а сейчас…
Зарина никогда не занималась самоанализом, никогда не спрашивала «Кто она и зачем пришла в этом мир», её никогда не заботили вопросы самоидентификации, ну, кроме разве той истории в студенческой юности… Той истории и того, который… который…
…осторожно раздел, осторожно-ласково – доброжелательно расспросил о некоторых тонкостях её предпочтений во время секса, разделся сам, потрогал здесь-потрогал там, погладил – то ласково-нежно-едва касаясь, то плотно-сильно-властно… прижимая пальцы и ладони к её груди, спине, бёдрам… и её охватывает незнакомое волнение и знакомое, но как то по-новому действующее возбуждение… Вначале она пытается как обычно следить за его действиями и за своим состоянием, но постепенно внимание ослабевает, а когда и вовсе исчезает… исчезает всё: ноги-голова-руки… кровать исчезла, комната… и она сама исчезла-растворилась в… в первом проникновении… и только на какое-то мгновение она поняла что «это», но в следующее и во все последующие мгновения какое-либо понимание исчезло. Движения-звуки-движения-звуки-звуки-движения…
Какая-то музыка… и она как будто танцует-танцует-танцует… и сама, всё тело становится и музыкой и танцем… Но это потом слова появились, когда вспоминала…
Она пыталась повторить, но… больше так танцевать не пришлось… никогда… сколько не пыталась, а те с кем пыталась… ох уж эти те, которые, «ого-го какие» как они гордо сами о себе предполагали про свои достоинства и умения…
А тот, единственный, так и остался единственным-неповторимым-незабываемым, но… произвёл он всё это с ней… за деньги.
Ровно сто баксов стоило то чудо.
Началось всё с неё, с Алины, с той самой подруги, которая Топпера привела. Зарина никогда ни с кем не обсуждала ни свои, ни чужие сексуальные взаимоотношения, никому не рассказывала, никого не слушала, но как-то раз… потеряла бдительность, лёгкий алкоголь виноват – Алина привезла из Сухуми, где жили её родители, домашнего вина – очень вкусное, лёгкое, пьёшь – и в голове так легко, радостно, вот они и выпили потихонечку бутылочку, а в бутылочке… три литра. Вначале просто потягивали вино из бокалов и что-то про университет вспоминали, смеялись-веселились, а вот уже когда примерно половину выпили, начались задушевные разговоры.
Обсудили парней-сокурсников, потом перешли на общих знакомых, потом знакомые закончились и Алина стала рассказывать о своих удачах и не удачах. А потом горестно призналась, что настоящей любви до сих пор не встретила, что секс, конечно, приносит удовлетворение, но как-то… «Ты кончила, успела»? «А я даже и не начала…» После нескольких таких «успела – не успела» стала бояться возбуждаться, ну, пусть удовлетворится, мне не трудно, а ему приятно, какой-никакой, а мужик, может и замуж позовёт, но потом вдруг сама себя спросила: «Ну и на кой мне такой»? Потом понемногу научилась. Вначале надо не давать, но пусть ласкает-трогает-сжимает, а ты должна отталкивая притягивать, потом заметила, что если он немного перед тем выпьет стакан-другой чего покрепче, то процесс растягивается и можно самой успеть дойти до финала, но бывало, что после стакана у него… ни-че-го. И говорит-говорит-говорит… я и сама говорить умею. Есть другая тактика – пусть первый раз быстро-быстро, потому как ему не сдержать напор, а второй уже будет подольше, но второй раз не у всех и не всегда. А в общем-то всё это иногда так противно, сопит-кряхтит-потеет, иногда так навалится, что вот-вот раздавит даже дышать тяжело, какой уж тут оргазм. Хотелось бы с какой-нибудь опытной лесбиянкой попробовать, говорят они умеют, а вот слышала, что есть такие мужики-стриптизёры-проституты, которые за деньги так оттрахают, что никогда не забудешь.
«Ну, это же пидоры»! «Да нет, пидоры – это пидоры, те что мужик с мужиком, а эти с бабами».