– Расколол он тебя?
Вопрос прозвучал резко и неожиданно, как хорошо поставленный удар. Леня вздрогнул и немного отодвинулся от партайгеноссе.
– Не знаю... Откровенничать отказался. Хотя я его...
– Понятно, не доверяет он тебе. Как, говоришь, продавщицу зовут?
– Климентьева. Ирина Климентьева.
– Уже кое-что. Возьмем под наблюдение.
– А что... Мартин... Мы... – От волнения Леня с трудом подбирал нужные слова. – Против нас что-то готовится?
– Против нас всегда что-то готовится. Ну что ты раскис? Тоже мне Амбал Вышибала!
Леня невольно дернулся и застыл перед Мартином по стойке «смирно».
– Вот так. Боец... – Последнее слово прозвучало саркастически. – Скоро все закончится, Леня. Скоро... А пока что иди к этому... герою. Беседуй дальше. Может, где-то он еще раскроется... Не кисни, боец, связную добыл, вдруг еще что обломится!
Когда Леня вернулся, Зимин уже спал. И хорошо... Говорить больше не хотелось. Сегодняшний вечер стал переломным в жизни Лени-Вышибалы, он это понял, когда сдал Мартину девушку из книжного магазина и увидел у того в глазах, сколько он, Леня, теперь стоит... Добровольно ведь сдал, выслуживался, хотя мог и промолчать, забыть фамилию...
И чувствовал себя теперь Леня другим человеком. Теперь уже окончательно...
Мартина разбудило пиканье мобильника. Партайгеноссе даже не заметил, как уснул прямо в кресле.
– Мартин! Один из этих тварей сбежал! – срывающимся голосом сообщил боец, похожий на провинциального Ван Дамма.
– Кто? – Сонливость прошла моментально.
– Дохляк татуированный!
– Кретины... – коротко охарактеризовал своих «ван даммов» Мартин и нажал отбой. Нельзя было терять ни минуты, он начал набирать номер Логуна, предугадывая реакцию полкаша.
Борис
В отличие от Ворона, Будулая и Митрича Боря никогда не служил в армии и, разумеется, не имел воинских званий и наград.
Он прошел иные «университеты». Две судимости: разбойное нападение плюс сопротивление работникам МВД и попытка побега из мест лишения свободы... Чем не карьера для вчерашнего выпускника приюта для детей с заторможенным психическим развитием?
Однако такой путь Борису не подходил. Дело в том, что он был вполне нормальным пацаном, причем не лишенным природных способностей, в частности, к технике и живописи. И вины его в том, что родная мама через несколько минут после рождения выбросила сына в мусоропровод, не было.
Боря должен был умереть, дело происходило зимой, и все же он продержался несколько часов. «Живучий пацан», – сказал тогда участковый, оперативно прибывший к месту происшествия – обнаружению живого младенца уборщиком мусора в куче отходов. Участкового звали Борисом, он доставил младенца в ближайшую больницу, и впоследствии мальчик был назван в честь своего спасителя. А мать получила длительный по тем временам срок, потом была направлена на принудительное лечение от алкоголизма...
Борис же отправился в государственный приют. Врачи посчитали, что ребенку, рожденному в подобных обстоятельствах, самое место в специальном заведении...
Отучившись восемь классов, Борис покинул стены приюта и отправился во вспомогательное ПТУ с общежитием. Однако парень по дороге сбежал – разжалобил сердобольную проводницу поезда дальнего следования (актерские способности также были в наличии) и укатил в противоположную сторону – на Дальний Восток.
С тех пор и начались его злоключения. Сначала он пытался устроиться художником по договору, даже квартиру ухитрился снять в счет будущего заработка. Но кончилось это плохо: кинул работодатель Бориса – не заплатив оговоренную сумму, вышвырнул за дверь. Но обижать детдомовца чревато, подлец-наниматель этого не учел...
Боря заявился к нему ночью. Прямо на квартиру, когда обидчик преспокойно забавлялся с портовой проституткой. Он был так увлечен, что не услышал, как мягко открылось окно в соседней комнате... А через три минуты в лоб обманщику смотрели два ствола его собственного охотничьего ружья. От неожиданности тот даже не сообразил, что двустволка не заряжена. Шлюха завизжала, но после удара кирзового сапога умолкла.
Боря собрал те предметы, стоимость которых восполняла не выплаченный ему гонорар, и покинул квартиру уже через дверь. Перед уходом, правда, не удержался и врезал прикладом трясущемуся обидчику по физиономии, своротив набок челюсть.
На следующий день Борю взяли. Ему еще не исполнилось восемнадцати, поэтому наказание было не столь жестоким – два года воспитательно-трудовой колонии.
...Два года колонии для несовершеннолетних. Авторитетов нет – откуда они среди шестнадцати-семнадцатилетних? Понятиям еще не обучены, гонора блатного хоть отбавляй, да еще администрация лютует. С одного боку – воры, с другого – бугры, и кто страшней – большой вопрос... Сила, жестокость, слабому – смерть.
Вышел Борис оттуда уже другим. Набрался ума, одним словом. Веру в справедливость не потерял, хотя саму справедливость теперь понимал иначе, впрочем, и в детдоме это понятое было весьма своеобразным.
По освобождении – повестка из военкомата. Ждет не дождется Бориса стройбат. А кто туда желает?
Но стройбат Борю миновал – подоспела вторая судимость, причем как-то само собой все случилось. Уже и не помнил Боря, почему он тогда связался с той компанией и за что они наехали на пузатого дядю, владельца торговых точек в областном центре. А зачем пытался отмахаться от оперов ножом-бабочкой?
Зона... И если бы в ПКТ[25] он не встретился с человеком, именующим себя Вороном...
– На выход, козлы!
– За козлов поимеешь...
– Чего-о?!
– Ладно, не позорься... Боец.
Голос Паши звучал тяжело, но примирительно.
– Давай на выход! – вновь раздалась команда провинциального Ван Дамма. Он теперь был за старшего и извлекал из этого максимум возможного.
Первым вышел Борис, покачиваясь, держась за ушибленные ребра, следом за ним Ворон, Паша и Митрич.
– Лицом к стене!
Все четверо нехотя повернулись спинами, выстроившись вдоль кирпичной стены.
– Значит, так, граждане педики... – Ван Дамм не признавал стандарта в командах, изъяснялся по-простому. – Сейчас по очереди на полусогнутых вперед, по одному. Давай, дохлый, пшел! – Боевик схватил Борю за шею и с силой толкнул его. Тот не удержался на ногах и растянулся вдоль заасфальтированной дорожки.
– Я сказал: в темпе, урод! – Мощная ступня сорок четвертого размера занеслась над Бориным затылком. Взоры остальных охранников, вооруженных десантными «АКСами», были устремлены туда же, на губах появились ухмылки.
Неожиданно двое из них оказались в кустах – Паша смел их одним поистине ураганным ударом. Третьего взял на калган Ворон, послав в глубокий нокаут. Четвертого опрокинул Митрич ударом носка под коленную чашечку. Доморощенный Ван Дамм, позабыв про Борю, попытался вскинуть свой «АКС», однако удар Паши в прыжке вырубил его. Со стороны веранды неслось подкрепление, паля для острастки в воздух (Мартин строго предупредил: захваченных без крайней необходимости в расход не пускать), но Борис был уже у забора...
Подкрепление было встречено Пашей, он мягко упал на спину, а его ножищи начали двигаться, точь-в-точь как у танцора брэйк-данса в нижнем положении. Ворон и Митрич тоже не остались в стороне и бросились на помощь Будулаю. Однако что они могли сделать втроем, со скованными за спиной руками, с десятком здоровых качков...
– Ну что?
– Как сквозь землю провалился... И темень уже...
– Чего делать-то будем?
– Землю носом рыть...
– Эй, бойцы! – раздался в темноте голос командира. – Пятеро со мной в тачку – и к магазину «Горизонт»! Приказ Мартина!
Борис устало опустился на скамейку рядом с журнальным развалом. Наконец-то можно перевести дух. Кажется, оторвался... Сильны, однако, мужики! С закоцанными маховиками так уделали качков... Гвардия, ничего не скажешь!
Сейчас он немного отдышится и направится к книжному магазину. Теперь вся надежда на Иру... Без ее помощи ему вряд ли удастся выполнить поручение Ворона. Главное теперь – незамеченным добраться до «Горизонта». Ира должна справиться, она сообразительная девчонка, хоть и не профессионал, – так же как и Боря, можно сказать, «на общественных началах». Справится! А иначе... Иначе отмороженные наглые твари возьмут верх. Верх над ним, Борей, над ребятами-гвардейцами, над Вороном. Такого произойти не должно... В Ворона Борис верил безоговорочно.
– Здоров... Ты кто? С какого отряда?
– Я Боря Клин. Слыхал?
– Нет. Я здесь недавно. И вот видишь, сразу в трюм угодил.
Соседом Бориса по зловонному, душному пеналу ПКТ оказался спортивного вида темноволосый дядя. Но не блатной, это Боря просек сразу. И не только по отсутствию татуировок на жилистом, мускулистом торсе и руках. Нет, это либо бытовик, либо контрик[26] , либо из спортсменов бывших. Взгляд не тот, движения, даже тембр голоса. Борис таких за версту чуял.
Они провалялись на откидных нарах до самого вечера. Болтали обо всякой ерунде... Ближе к ночи сокамерник, назвавшийся Владимиром, завел вдруг странный разговор.
– Слушай, Клин, ты ведь Волжанина уважаешь?
– Че за базар? С тех пор как Маршал откинулся, Волжанин полноправный смотрящий!
– Это по иерархии, понятно. Тут без понтов. Я тебя спрашиваю: как ты к нему как к человеку относишься? – Голос Владимира звучал строго, почти как у следователя на допросе. Почти...
– Волжанин – человек. Авторитет... – Боря начал отвечать неожиданно для самого себя – Владимир точно загипнотизировал его своими черными немигающими глазами. На самом-то деле, следовало бы послать его куда подальше...
– Авторитет, это точно, – согласился с ним Владимир. – Причем без кавычек, а?
– Чего? – До Бори смысл сказанного дошел не сразу. – Ну, само собой... А че тебе-то?
– Ничего. Ты в трюм на восемь суток приземлился?
– Ну...
– Через две недели Волжанина должны убить, понял? Команда такая пришла.
– Фильтруй базар, Володя. Какая команда? Откуда?
– Откуда, тебе знать необязательно. Главное – Волжанина завалят, понял? Ты этого хочешь?
– Я не беспредельщик какой-нибудь! – Боря даже привстал со шконки.
– Не ори... Знаю, что не беспредельщик. Поэтому и говорю. Я тоже не хочу смерти Волжанина. И не только я. Его убийца прибыл с последним этапом.
– А ты сам, Володя, с каким этапом прибыл? – спросил вдруг Борис.
– Значит, так, Боря. – Голос Владимира был спокоен и тверд. – Говорить сейчас буду я. А ты будешь внимательно слушать. Или кончаем базар. Ну вот, – немного подождав, продолжил Владимир. – Убить Волжанина не так-то просто, для этого спровоцируют коллективную драку. Из-за ерунды какой-нибудь. Убийца – большой спец по этим делам, обычно действует тонким, заточенным, как шило, металлическим штырем.
– А кто он?
– Кабы знать... В том-то все и дело!
– А почему через две недели?
– Это мое предположение. Но то, что не раньше, это точно. Во-первых, убийца должен освоиться на новом месте. А во-вторых, ему отход готовят, ну, после акции, а на это тоже время требуется.
– От меня-то что надо?
– Пока ничего. По этому делу я ничего больше не знаю. Сейчас я посплю, а ты полежи, подумай. Насильно я тебя не тяну. Если серьезно готов помешать убийству, для начала держись рядом с Волжанином, как только выйдешь из трюма. И главное – никому ни слова о нашем разговоре. Никому. Волжанину – ни в коем случае. Потом сам увидишь, что надо делать. А сейчас все.
Когда Боря проснулся, соседняя шконка пустовала. Никаких следов пребывания в пенале вчерашнего собеседника не наблюдалось. Борис недоуменно встряхнул головой – нет, присниться такое не могло!
А вдруг Владимир провокатор и попросту слил «дезу»? Но на кого в таком разе? Он даже не назвал имени убийцы и тем более заказчиков. Значит, это не «деза».
К моменту выхода из трюма Боре уже казалось, что ему это и в самом деле приснилось. Волжанину о «беседе» он сообщать не стал. Мало ли что, самого же стукачом и подлянщиком выставят... Но от Волжанина старался не отходить, присматривался ко всем, кто вертелся возле «смотрящего»...
...Через пять дней после Бориного выхода из ПКТ предсказание странного Володи сбылось. Драка возникла вроде без всякого повода, и через пару минут в нее были втянуты человек двадцать. Звенели разбитые стекла, хрустели шконки, летели тумбочки...
Боря тоже ввязался, стараясь быть поближе к Волжанину, но так, чтобы это не бросалось в глаза...
...И тут Борис увидел убийцу. Коренастый, широкоскулый, на бурята похож... Он тоже несколько раз мелькал недалеко от Волжанина и вдруг, словно отброшенный чьим-то ударом, оказался совсем рядом. А в кулаке что-то зажато!
Боря возник перед ним неожиданно и ребром ладони двинул под кадык. Затем руку со штырем заломил, вырвал заточку и в брюхо сучаре тому...
Происшедшее, похоже, заметил только Волжанин, драку охрана быстро разогнала, ни зачинщиков, ни свидетелей тяжелого ранения «бурята» не нашли, и дело заглохло. Боря и после этого никогда не упоминал о разговоре с Владимиром. Было, не было – какая теперь разница! Вроде случайно получилось: прикрыл авторитета и «крысу» задавил...
С Владимиром они встретились вновь случайно, через полгода, на улице, когда Борис уже вышел на волю. Посидели в кафе, поговорили... Долгая была у них беседа.
– Значит, Боря, опять за старые дела взялся? – отхлебывая горячий кофе, спрашивал Владимир.
– Ну и что с того? Или чего предложить можешь? Только учти, на ментов работать не буду ни под каким видом, и против своих пацанов тоже.
– Против своих, Боря, не придется. Мы с иным контингентом воюем. В том числе и с ментами, кстати говоря... С продажными, разумеется. Так что предложить могу... Если есть интерес.
...Позднее, побывав с Владимиром не в одной переделке, Борис проникся к нему таким уважением, что начал называть по имени-отчеству. Такое не часто бывает. Главное – этот крутой мужик, офицер, вел свою тайную, одинокую войну против всякой мрази, против тех, кого Боря тоже давно ненавидел. И Волжанина тогда спас именно Владимир Михайлович! Понимал, что тот за человек!
Вот так бывший уголовник Боря Клин стал добровольным помощником подполковника Сергеева, офицера специального управления ФСБ. Никаких подписок Борис не давал, тем не менее Владимир Михайлович регулярно платил напарнику зарплату. Не слишком большую, конечно, однако вполне сносную...
Об автономном статусе их группы Владимир Михайлович предупредил Борю с самого начала, дав понять, что их начальство высоко и далеко, обращаться к нему нужно только в случае крайней необходимости, и никаких пояснений Боре Сергеев давать не будет.
– Мы одни, Боря, понимаешь? Наша специфика такова, что хоть я и пользуюсь «ксивами прикрытия» и прочим, но помощи нам ждать неоткуда. Надеяться нужно только на себя...
Ну вот, напротив «Горизонт», осталось только перейти улицу. И найти там Иру. Да, Владимир Михайлович был прав – связник необходим. А ведь Боря тогда уперся, точно бык. Втравить какую-то девчонку в их мужские игры?
Сергеев тогда отреагировал жестко: «Что значит втравить? Тебя я что, тоже втравил? Я тебя предупреждал и ее тоже. И потом, она все равно в курсе нашей работы, почему же ее не использовать? Тогда нам придется искать для связи еще кого-то. Лишние люди – лишний риск, а на войне, как на войне».
Володя разъяснил, что подставлять девушку никто не собирается. Ну позвонит пару раз в месяц по телефону, скажет несколько ничего не значащих для непосвященного фраз. Иногда покупатель к ней подойдет, поинтересуется – вот и вся служба.
...В светофоре появился зеленый человечек, Борис уже ступил на мостовую, и вдруг ему неудержимо захотелось оглянуться – ощущение было, точно он под конвоем на этапе. Он скосил глаза. Сбоку к нему пристроились двое ребят амбального вида, еще один прохаживался у входа в книжный магазин. Его ждали?! Исключено – про Иру знать никто не мог...
Правда, Сергеев давал связь для Зимина. Игорь раскололся? Вряд ли... А если навел невольно? А может, он сам где-то прокололся?
Надо проверить.
Боря быстрым шагом двинулся было к магазину, но вдруг резко повернул назад на тротуар и стал озираться, как будто не зная толком, куда ему надо. Амбалы бестолково затоптались на месте. Тот, что стоял у дверей магазина, тоже занервничал. Теперь уже сомнений быть не могло – его вели, да еще знали, куда он держит путь. Может, и Иру раскрыли?
Хорошо, что он вовремя заметил их. Идти в магазин теперь нельзя. «Даже если Ира под колпаком, улик против нее я вам хрен подброшу», – подумал Борис.
Надо увести их как можно дальше отсюда.
Не суетясь, но в темпе Борис двинулся к арке проходного двора.
– Эй, парень! Не торопись!
Да, его обложили... Вот еще один.
– Извините, мужики. Спешу... – Борис поспешно юркнул в подъезд. О, черт, кодовый замок!
– Тебе же русским языком сказали: не торопись! – В распахнутой двери подъезда красовалась уже вся троица.
Ответить Боря не успел – тот, что стоял с левого края, ударил его в солнечное сплетение, а двое других схватили за руки. Борис применил старый, испытанный на зоне прием: обмяк, делая вид, что сдался. Бандитская хватка непроизвольно ослабла, и тут Борис пружинисто, точно прыгун в высоту, рванул вперед, успев въехать носком под колено тому, кто загораживал дверь. Удар был сильным, бандит потерял равновесие, и Боря без труда перемахнул через него.
Теперь наступила его очередь.
Обогнув мусорный бак, он достал один из двух сюрикенов. Бандит, выскочивший из подъезда, схватился за горло и захрипел – звездочка вошла точно в кадык. Остальные замешкались, такого им видеть не приходилось, и Боря рванул со двора.
– Стоять, сука! – В самой арке перед Борисом возник вдруг тот самый, похожий на голландского качка. В руках он сжимал пистолет с короткой трубой-глушителем.
Боря сделал обманное движение и метнул последнюю звездочку. «Ван Дамм» не успел выстрелить и взвыл, схватившись за плечо, пистолет грохнулся на асфальт. Наверное, Борис успел бы поднять его, но решил не терять времени – неизвестно еще, сколько их...
Он выскочил на улицу и вдруг почувствовал, как ему в спину что-то сильно ударило. Борис удержался на ногах, но понял, что бежать дальше уже не сможет. «С глушителем... Потому выстрела и не слышно!» Он сделал еще пару шагов и опустился на ступени какого-то учреждения. Спина была мокрой и липкой, грудь тоже. Навылет...
К нему бежали эти суки... Двое, еще один... Все. Он уже не выполнит задания Володи, не увидит больше Иру. Все... Борис поднес ладонь к развороченной груди, и голова вдруг взорвалась черным пламенем...
Партайгеноссе неторопливо курил, стоя в толпе зевак недалеко от ступенек, залитых еще не успевшей высохнуть кровью. Там суетились криминалисты, что-то обмеривали, записывали, фотографировали, расспрашивали окружающих, выискивая очевидцев.
К Мартину подошли только что прибывшие Логун и Минаев.
– Вот так, Иван Семеныч. Уже увезли этого... бегуна. – Мартин кивнул на окровавленные ступени.
– Ладно. – Логун был на удивление спокоен. – С покойников спросу меньше... И они молчат.
– Точно. – Мартин выпустил струю дыма. – Что с этой девкой из магазина делать будем?
– Взять под плотное наблюдение. Больше пока ничего.
– Зря. Я бы ее...
– Я твои способности знаю. Однако человек и в твоих руках может сказать только то, что знает. А она, судя по всему, ничего не знает – так, почтовый ящик. Но следить тем не менее необходимо.
Мартин, не ответив, отшвырнул сигарету и направился к автомобилю.