Зачем вы бросили лошадь? Что это вы с ней вдруг улеглись? – Нет, это не… это мы не улеглись, это мы упали… – Вы упали? – Да, с лошади.
Зачем спрятать? – Зачем? А от юбиляра, чтобы он не обрадовался раньше времени.
Идите вы… в бухгалтерию! – Сумасшедший! – Или еще подальше! – А я еще путевки для его детей доставала! – Ну, чувырло!
Каждая новая метла расставляет везде своих людей. – Надеюсь, ты мой человек? – Конечно! Правда, до этой минуты я был ничей.
Как вам моя прическа, м-м? – Умереть – не встать!
Какие у тебя планы на сегодня? – Отдохнуть от вчерашнего.
Как вы ходите! – Как?! – Ведь это уму непостижимо! Вся отклячится, в узел вот здесь завяжется, вся скукожится, как старый рваный башмак, и вот чешет на работу, как будто сваи вколачивает!
Как поживает кошка? – Сказала, что лучше. – Так и сказала? – Да. Так и сказала. – Замечательная кошка. Самая лучшая кошка на свете.
Как себя чувствуете, Анатолий Ефремыч? – Вы знаете, я вам скажу честно: по сравнению с Бубликовым – неплохо.
Как там у них в Женеве? – Сложно!
Как это непьющая? Очень даже… почему же?! От хорошего вина не откажусь, тем более в хорошей компании.
Меня вчера муха укусила. – Да. Я это заметила. – Или я с цепи сорвался. – Это уже ближе к истине. – Значит, я с цепи.
Какой же ты красивый! – Ну, это на моем фоне.
Куда едем? – Прямо.
Куда лучше так… э-э… живенько, правда? А то, как дом на голове! – Ну, если живенько, то лучше.
Мало того что вы враль, трус и нахал, вы еще и драчун! – Да. Я крепкий орешек.
Мать у них был Новосельцев.
Мне ведь только 36 лет. – Как 36? – Да, да, я моложе вас, Анатолий Ефремович. А на сколько я выгляжу? – На… на тридцать… пять.
Можно, конечно, и зайца научить курить. В принципе ничего нет невозможного. – Вы думаете? – Для человека. С интеллектом.
Мы вас любим… в глубине души. Где-то очень глубоко. – Очень глубоко! Так глубоко, что я этого даже не замечаю!
На Машу Селезневу мне ничего не жалко!
Актриса А. Фрейндлих, исполнительница роли Людмилы Прокофьевны
Мы там ели, и что еще… угощались… цыплята табака, сациви, купаты, ша…ш-шлыки… чебуреки… – Чебуреки! – Чебуреки.
Наша бумажная промышленность работает превосходно. Мне не жаль бумаги.
Не бейте меня по голове! Это мое больное место!
Не перебивайте, пожалуйста, я и сам собьюсь.
Не так ли? – Так ли, так ли.
Не так ты плох, чтоб не смог руководить отделом!
Неудачные ноги, Людмила Прокофьевна, надо прятать.
Ну, вот же она сидит! В жутких розочках.
Пенсия на горизонте – и она туда же! Просто с-с… сексуальная революция!
Она не женщина, она директор.
Она не старуха!
Они спустили кошку в водосточную трубу. – Господи! – Куда вы, Людмила Прокофьевна? – Идемте же, идемте же спасать кошку!
Опять вы врете, товарищ Новосельцев!
Поставьте лошадь, что вы? Она же тяжелая… Что вы в нее вцепились? – Я с ней сроднился.
Почему умер?.. Я не давала такого распоряже… Как умер? – Умер. – Отчего умер? Зачем умер?
Проко… прокофья Людмиловна!
Садитесь, товарищ Новосельцев. – Не… не надо. – Анатолий Ефремович! – Лучше умереть стоя.
Самодура!
«Осенний марафон»
М., 1979. Сц.: А. Володин; пост.: Г. Данелия; в ролях: Бузыкин – О. Басилашвили, Нина – Н. Гундарева, Аллочка – М. Неелова, Василий Игнатьич – Е. Леонов, Билл – Н. Кухинке, Варвара – Г. Волчек, Издатель – Н. Подгорный.
А вот руки-то я вам не подам!
А вот у вас за рубежом грибные леса есть? – За рубежом грибных лесов нет. – Грибные леса везде есть!
А полы тебе помыть не требуется? А то я вымою, ты свистни.
Андрей, дом, где я спал, как называется? Трез-ве-ва-тель? – Вытрезвитель.
Андрей, там было много новых слов. – Да, да, наверно. – Я запомнил, это может быть интересно.
Вот у вас в Дании такие заграничные куртки на улицу выкидывают? – Нет. Это чистый хлопок, это дорого. – А у нас выкинули. Чуть-чуть рукав порвался – и выкинули.
Кадр из к/ф «Осенний марафон»
Бузыкин, хочешь рюмашку? – Не-е. – А я люблю, когда работаю. Допинг.
Вино утром вредно. – Всего по сто пятьдесят разговора, чистая формальность.
Все народы мира должны с ним пить!
Выпейте, Билл, он все равно заставит.
Говорил тебе, Палыч, купи машину. Сейчас на ней и ездили б.
Жалко мне эту дурочку. Промурыжишь ты ее до сорока лет, как меня мой Володька, и бросишь.
И шьет. – Да. – И готовит. – Да. – И печатает. – Да. – И стирает. – Да. – И спасает. – Да. – И мучает. – И любит.
Как? – Хорошо. – Что? – А вот это! – Ой, наблюдательный ты мой! Я же себе юбку новую сшила!
Коза кричала нечеловеческим голосом. Это я не мог оставить.
Значит, ты меня первый ударил – это хорошо.
Купи цветы. Секретарше.
Ленинград – город маленький, Андрей Палыч.
Маленький раскордаж.
Монинг! – Монинг! – Вы готовы? – Джаст э момент. Доложусь жене.
Мы – пас, у нас работа. – Это работе не помешает.
На машинах понаехали ханурики дешевые, все грибы подмели.
Надо будет ночью посидеть. – Угу. Посиди, посиди, чем по бабам бегать. В нашем возрасте.