Она стояла перед ним как памятник. Дрожь в ногах не унималась. Роза сжала зубы и изо всех сдерживала слезы.
– Вы идете по делам?
– Нет, я возвращаюсь домой.
– Вы живете поблизости?
– Да.
– Тогда вы наверняка сможете мне ответить.
– Наверное.
– Вы знаете, кому принадлежит этот автомобиль?
Роза чуть не закричала от радости. Значит, пришли не за ней. Они не разыскивают папу. И папу не посадят в тюрьму за то, что у них дома есть соловей. От радости она чуть не выдала полицейскому все – и что в машине спит женщина, и что ее зовут Анна, и что у нее огород с помидорами на холме, – когда на другом конце улицы показалась госпожа Горемыка. Женщина спешила к ним.
– Господин полицейский, что вам угодно? Спросите меня. Девочка в нашем районе недавно и ничего тут не знает.
– Отлично, спасибо вам за такое неравнодушие. Вам известен хозяин этого автомобиля?
– Нет, что-то не припоминаю.
– Но мы получили жалобу, что эта машина припаркована здесь уже очень давно.
– Да что вы! Должно быть, это какая-то ошибка. Я впервые его вижу.
– Но кажется, в нем кто-то живет. В салоне одеяла, кастрюли и книги.
– Наверное, кто-то переезжает. Я вроде бы даже об этом слышала.
– Но, похоже, автомобиль давно не на ходу.
– С чего вы так решили?
– Фары. Они очень грязные.
– Так и соседний автомобиль не чище. С каких пор стало преступлением не мыть собственную машину?
– Нам позвонили и сказали, что эта машина – рассадник заразы в вашем районе.
– Но вокруг нее совершенно нет мусора. Да и сама машина мне кажется вполне нормальной. Вы точно ошиблись улицей.
– Вы уверены?
– Как в том, что я вижу вас, а вы – меня. Я живу здесь очень давно и уверяю вас: никакой проблемы нет.
– Конечно.
– Так что всего вам доброго, господин полицейский. Хорошей работы! Ступайте, поймайте какого-нибудь вора. В машине, набитой вещами, нет ничего опасного.
– Да, но по телефону нам сообщили, что машина мешает соседям.
– А я разве не соседка? Говорю вам, этот самый автомобиль нисколько нас не беспокоит. И про плохих людей, которые названивают, я тоже вам расскажу. Когда мой кот потерялся, я повсюду расклеила объявления с его фотографией и моими контактами. И что вы думаете? Мне без конца названивали и предлагали прийти по некоему адресу. И я все ходила и искала, но оказалось, что меня просто-напросто разыгрывали.
– Хотите сказать, что и нас разыграли?
– Безусловно.
– Хм, тогда мне лучше подождать владельца.
– Нет, вам лучше уехать. Разве у вас нет работы? Вы здесь целый день потеряете.
– Ладно, поеду.
– Всего доброго.
– Если автомобиль не переставят и вы увидите владельца, передайте ему, чтобы заглянул в полицейский участок, хорошо?
– Это можно. Верно, Роза? Мы обе будем держать ухо востро.
Роза повернулась на звук своего имени. А вот она не знала, как зовут госпожу Горемыку. Правда, сейчас она казалась не такой уж и горемычной.
– Да, конечно, можно.
Полицейский сел в машину и уехал. Госпожа Горемыка улыбнулась.
– Уф, малышка, у нас получилось. Ты ведь Роза, да?
– Да, Роза.
– Прости, что подбежала и не дала тебе поговорить, но, думаю, нам лучше ничего не рассказывать про Анну.
Роза вспомнила пожилую женщину, которая пела в машине, а потом сделала ей «тс-с-с» пальцем, выглядывавшим из дырявой перчатки. Так вот что означало это «тс-с-с»: «Мы ничего никому не рассказываем». Секрет, который хранила целая улица.
– Знаешь, Анна родилась в этом районе, как и я. Мы здесь выросли. Она была великой пианисткой. Выступала по всему миру. В крупнейших концертных залах. Мы целыми днями слушали, как она играет. Ее музыка проходила сквозь стены, наполняла наши дома и несла умиротворение – чудо, да и только. А потом что-то случилось – я точно не знаю. Анна потеряла жилье. Детей у нее не было, но уезжать отсюда она отказалась. Была уверена, что ей удастся отбить дом обратно. Она ненадолго обустроилась в автомобиле, а в итоге так в нем и осталась. Но она гордая. Ни у кого ничего не просит. Я слышала, фортепиано – единственное, что она не продала. Как думаешь, оно влезет в багажник?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю, но не думаю, что получится.
Они обе помолчали. Госпожа Горемыка еще раз измерила взглядом багажную дверь и вежливо помахала Розе, собираясь уходить.
– Госпожа, как зовут вашего кота?
– Гамбито[17].
– Прекрасное имя.
– Он все время путался под ногами. Даже посуду помыть не давал. Вечно запрыгивал на меня и требовал, чтобы его обнимали.
– А почему же тогда он ушел?
– Может, поверил моим словам, когда я сказала, что он превращает мою жизнь в каторгу. В тот день он опять крутился рядом, я упала и ударилась. У меня потом целый день болела нога, и я его отругала. Вечером он пропал, а назад так и не пришел.
– Но ведь он еще может вернуться.
– Может.
– Наверное, он расстроился, что вы из-за него упали.
– Наверное.
– Или просто так совпало, что он ушел именно в тот день.
– Говорят, кошки не понимают того же, что и люди. Но я считаю, что Гамбито просто устал выпрашивать объятия. Порой жизнь полна загадок. Не на все у нас есть ответы. Не для всего есть объяснения. Запомни это, Роза.
Роза растерялась. Может, надо что-то ответить? Она не успела это обдумать, потому что женщина продолжила. Она будто говорила сама с собой.
– С тех пор как Гамбито исчез, он приходит ко мне только во снах, и тогда я крепко обнимаю его и не отпускаю. Он хочет что-то мне сказать, но светает так быстро, и я не успеваю узнать. Но таковы сны. Даже цари умещаются в спичечном коробке, когда ты спишь[18]. Не так ли, Роза?
– Да, – робко ответила Роза и не знала, стоит ли и ей рассказать какой-нибудь странный сон. Она вспомнила тот сон про ежа, который искал свой дом.
– Элисента! – послышался голос.
– Это мой муж! Мне нужно идти.
– Вас зовут Элисента?
– Элли, но он зовет меня Элисента. До свидания, Роза. И если увидишь Гамбито, скажи мне. Он весь черный, и у него только один глаз.
Женщина ушла. Роза тоже побрела к себе.
– Я дома! – объявила она с порога, но в доме стояла тишина. Даже Карлито не вылетел из своей клетки. Роза переживала, но уже не знала почему. Из-за госпожи Горемыки, которую муж зовет Элисентой и чей кот Гамбито приходит к ней только во снах? Из-за Анны и ее фортепиано? Или потому, что от страха чуть не выдала полицейскому ее секрет? А потом она вспомнила Театр, сговор Афины и ее папы, который попивал там кофе. Почему? Почему? Розе хотелось кричать, но она вспомнила слова Горемыки Элли. О том, что у нас не на все есть ответы. Не для всего есть объяснения.
Роза села на свою кровать и достала красный мелок. Нарисовала на краю дороги спичечный коробок. Положила красный и взяла черный. Нарисовала черного кота, у которого один глаз был живой и бойкий, а второй закрыт повязкой, как у пирата. Роза легла и вгляделась в свои рисунки. Должно быть, одноглазому Гамбито так одиноко… Она все смотрела и смотрела на него, будто пытаясь понять, где он прячется. И тут его фигурка качнулась. Кот потянулся. Осмотрелся одним глазом. Подошел к спичечному коробку. И юркнул туда.
Сколько их утонуло в собственном супе
Если цари помещаются в спичечном коробке, то почему бы там не устроиться и одноглазому коту. Наверняка Элисента так и сказала бы. Но Роза же не совсем сумасшедшая. Она прекрасно знает, что там могут уместиться золотистая бронзовка, две божьи коровки, пять обычных мух, десять жвачек или двадцать муравьев. А вот кот – ни за что, не говоря уже о царях. Однако при всей уверенности в этом она своими глазами видела, как нарисованный одноглазый кот нырнул в коробок. Роза встала на кровать и принялась изучать рисунок.
«Необъяснимо», – подумала она и вспомнила слова Горемыки Элли. «Порой жизнь полна загадок. Не на все у нас есть ответы. Не для всего есть объяснения». В конце концов, может, так и есть. Сегодня на нее весь день сыплются загадки. Люди, жизнь, подруга Афина, папа, который пил кофе с врагом, и этот пройдоха-кот, который пропал, прежде чем Роза успела его схватить. Она представила, как разгуливает по улице Муз с Гамбито на руках. Послышалось жалобное «мяу». Роза подбежала к окну – никого. Прижалась ухом к стене и уловила гулкую вибрацию, как если бы сунула голову в барабан. Снова «мяу». Роза шагнула назад и осмотрелась – комната как комната, кругом тихо. Так-то лучше. Не хватало еще, чтобы папа застал ее с приклеившейся к стене головой. На улице раздались шаги. В окно было видно, как возвращается Арес. Он посмеивался и насвистывал, словно ничего не случилось.
«Ну-ну, папа. И ты, предатель?[19] Может, красноволосая Сумасбродка тебя заколдовала?»
Будто она не втолковывала ему, что Сумасбродка – их враг и шпионит за ними. Нечего больше с ним разговаривать. Еще пара минут – и в замке заворочается ключ. Роза ужасно злилась. Вот бы сейчас спрятаться, исчезнуть, чтобы папа ее искал, чтобы перепугался насмерть, чтобы сокрушался так же, как она. Или как Элли из-за Гамбито.
Она скорее вернулась к своей кровати. Этот коробок слишком мал для нее. Роза взяла красный мелок и решительно нарисовала вокруг него коробок побольше и прыгнула туда, как только скрипнула дверь. Кажется, папа что-то крикнул, а может, ей просто почудилось. Неважно. Теперь ни один голос этого мира ее не остановит. «Бух!» – раздалось за спиной, и Роза провалилась во тьму. То ли это входная дверь захлопнулась, то ли крышка спичечного коробка – наплевать. Роза вытянула руки: темнота была густой, непроницаемой.
– Новенькая, – произнес кто-то совсем рядом.
– Кто это? Мне ничего не видно.
– Дак конечно не видно, ты же из света вошла во тьму.