[8] — очевидно, «володи» вели бой где-то рядом.
Группу ведёт Авраменко. Передатчика у Вячеслава нет, только приёмник, немцы работают на близкой волне. Морщась, напрягая слух, лейтенант ловит команду, но слышит в наушниках шлемофона только противника.
Вдруг — отчётливый голос нашего поста наведения:
— Авраменко, Авраменко, идите с «маленькими» вдоль дороги на Плавск… «Штукасы»[9] Ю-87 атакуют нашу автоколонну…
На предельной скорости истребители Авраменко мчатся на выручку. Вся округа дрожит от моторного гула. Вот она, дорога на Плавск. А вон и «гусиный строй» пикирующих бомбардировщиков, «лапотников». Под ними, на пыльной дороге, длинная, уже расстроенная колонна автомашин. Очевидно, какой-то пехотный санбат, ремонтники и снабженцы, нерасчётливо вышедшие до темноты в опасный путь по тракту. Одна машина, вероятно, с ранеными, поднимая пыль, мчится прямо через поле. Остальные брошены водителями у кюветов и посреди полотна. От «гусиного строя» отделяется один пикировщик и с устрашающим воем валит на колонну. Разрыв. Ещё разрыв рядом с удирающим грузовиком, но тот отвернул и продолжает бежать. «Юнкерс» уступает место следующему и «идёт в набор», то есть набирает скорость и высоту.
Расхлёстывая облака, четвёрка советских ястребков[10] бешено врывается в стаю «лапотников». С ходу, для деморализации врага, Авраменко выпускает длинную неприцельную очередь. Расстроив врага, Авраменко делает левый разворот и из ракурса три четверти снова бьёт по «Юнкерсу».
— Ай да Пашка! — ликует Вячеслав. — Ведь поджёг, поджёг стервеца!
Авраменко и Симонов не дают подбитому «лапотнику» оправиться, сбить пламя, уйти. Исполосовав пушечным огнём, они провожают его к земле.
Остальные «Штукасы» потеряли сомкнутый боевой порядок и бегут за линию фронта, беспорядочно отстреливаясь из пулемётов.
Вячеслав увлёкся преследованием одного «Юнкерса» с пёстрым драконом на хвосте, но, спикировав, не смог подобраться для точного выстрела: бортстрелок на «Юнкерсе» бил из крупнокалиберного пулемёта прицельными очередями.
Снова набрав высоту, Вячеслав увидел прямо над собою тяжёлые лапы бомбардировщика в забрызганных грязью обтекателях, чёрный крест на боку и дракона вдоль всего фюзеляжа.
Скорость Ла-5 почти вдвое превосходила «лапотника», и, очутившись у того под самым стабилизатором, истребитель внезапно вынырнул за струёй «Юнкерса», в нескольких метрах от хвоста.
На корме пикировщика сидел немецкий стрелок без очков и держал турель кверху. И когда прямо из-за хвоста своего самолёта он вдруг увидел вылезающую тупую морду Ла-5, лицо немца неподдельно отразило ужас. С растянутым в крике ртом он качнулся назад, бросил турель и укрылся за бронеплитой.
Вячеслав нажал общую гашетку и видел, как от его залпа летели целые куски хвостового оперения, обшивки, фюзеляжа с драконом. Через две-три секунды Ю-87 стал на ребро и как бы провалился под истребитель, окутав маленькую машину облаком дыма. Ещё несколько секунд «Юнкерс» скользил, пытаясь удержать остаток управляемости, потом вошёл в штопор и тяжело грохнулся, вскинув язык чёрного дыма и тёмно-красного пламени.
Лейтенант Кудряшов, преследуя «своего» бомбардировщика, удачно пропорол ему борт. «Лапотник» сбросил бомбы на свои войска и свалился в лощину уже за линией фронта. Всё звено под командованием Авраменко сбило в этом бою три «Юнкерса».
Вечером того же дня командир полка гвардии подполковник Иванов собрал в штабе весь лётный состав. Начальник штаба майор Черепов прочёл приказ Верховного главнокомандования уничтожить массированными ударами с воздуха вражескую авиационную технику, сосредоточенную в районе Орла. Командир полка добавил, что операция назначена командующим армией на следующий день. Истребители-гвардейцы прикроют штурмовую и бомбардировочную авиацию, которая нанесёт удар по разведанному накануне аэродрому на восточной окраине Орла.
— Добытые вами вчера сведения — отличны! — обратился полковник к Вячеславу. — Расшифровка ваших снимков дала очень ценные данные для штурмовиков и полностью вскрыла огневую систему обороны. Зенитчики удостаивали вас особым вниманием, завтра мы постараемся отблагодарить их тем же. Пойдём всем полком. Лейтенанту дорожка, так сказать, знакомая. У меня всё, товарищи офицеры, отдыхайте!
4
Весь следующий день, 8 июня 1943 года, лётчики провели в томительном ожидании. Время начала операции держалось в секрете, лётчикам было приказано «быть в готовности № 2», то есть не отходить от самолётов. За день Вячеслав раз десять просмотрел все узлы своей машины номер 16. Замполит майор Сидоров, прозванный «душа полка» за большую чуткость и справедливость, обходил замаскированные эскадрильи и говорил о предстоящем бое. Он рассказал, что бок о бок с русскими лётчиками в нынешней операции будет участвовать и французская добровольная воинская часть, эскадрилья «Нормандия». Она базируется неподалёку, на калужской земле, летает на наших Яках. Лётчики ещё не знают русского языка, в бою держат связь между собою и с землёй на французском языке.
— Учтите это обстоятельство в воздухе, товарищи. Кстати, к вашему сведению: немцы объявили личный состав «Нормандии» партизанами и отдали приказ — пленных французских лётчиков расстреливать на месте.
В обед молоденькая девушка-сержант из батальона аэродромного обслуживания привезла на лошадке термосы с горячим супом, котлетами и вкусным картофельным пюре, но еда что-то застревала в горле. Поковыряв ложкой в алюминиевой миске, Вячеслав улёгся на сухой мох около самолёта, в тени большой сосны. Мысли невольно возвращались к французским лётчикам. Верно, и они сейчас так же присматриваются к медлительным облачкам на горизонте…
Уже солнце зашло за вершины деревьев, и весь лес, насквозь пронизанный красным светом, пылал в зареве заката и войны, когда вдали, на вытянутой узкой прогалине, приспособленной под взлётную площадку, показался утыканный ветками командирский пикап. Из-под этих маскировочных веток блеснуло ветровое стекло. Хлопнула дверца, раздались громкие уверенные голоса:
— К выруливанию — готовьсь!
Это с КП вернулись командиры. Исполняющий обязанности комэска-3 капитан Почечуев бежит к самолётам. Ожила тихая лесная опушка. Техники торопливо убирают маскировку, лётчики пристёгиваются, проверяют давление масла, зарядку пушек…
— К запуску!
Первым загоготал командирский мотор, и тотчас воздух наполнился дробным всё заглушающим гулом. А вот и он, хвостатый метеор сигнальной ракеты!
По полю мчится истребитель комэска-1. За ним, крыло к крылу, взлетает его девятка[11]. Следом, в хвост, поднимается в воздух вторая эскадрилья. Очередь взлетать третьей, и кудрявая сосна, под которой десяток минут назад Вячеслав лежал на мху, кажется ему сверху крошечной зелёной кляксой. В считанные секунды полк выстраивается в боевой порядок и ложится на заданный курс. Манёвры в воздухе гвардейцам удаются отлично. Крайними справа на правом фланге полка летят Вячеслав и его напарник Кудряшов.
На высоте четырёх тысяч метров истребители подходят к линии фронта. Часы показывают начало девятого. Люди земли уже проводили солнце 8 июня за горизонт, а здесь, с высоты, люди воздуха ещё видят это солнце над землёй. Его огромный диск красен, как светофор. У него тревожный, предостерегающий вид. Землю под самолётами начинает затягивать полупрозрачной вечерней дымкой. Перед самой линией фронта истребители подстраиваются к идущим ниже бомбардировщикам и штурмовикам. Темп полёта замедляется. Армада держит курс на Орёл.
Вот и передний край. Сейчас дьявольская кухня войны в жёлто-красном озарении заката, и привычная фронтовикам «пиротехника» боя кажется фантастической и нереальной. Идёт жаркая артиллерийская дуэль. Частые орудийные выстрелы кажутся чёрно-красными пунктирными чёрточками. Багрово вспыхивают разрывы мин. Отчётливо видны зигзаги траншей, косые ряды столбиков для проволочных заграждений, скрещения просёлков, изгиб реки Зуши. Лицо земли изрыто оспинами воронок. Авиабомбы и артиллерия начисто выпололи свежую летнюю растительность. Среди бурой искромсанной пустыни кое-где торчат, как обойные гвоздики на содранной ткани, колпачки дотов и капониров. Артиллерия смела и разрушила их былую маскировку. Поле битвы безлюдно. Всё живое укрыто в недрах Земли, спасительной стихии. А злая стихия Огонь силится вырвать, отнять у Геи-Земли её титанических, но неразумных детей!..
Оранжево-белый парик разрыва развёртывается, как цветок из бутона, на пути эскадрильи. И вот уже их десятки, сотни. Снизу потянулись и огненные трассы целеуказательных ракет, бронебойных снарядов и пуль. Лётчики, пробиваясь сквозь шквальный огонь, меняют курсы, маневрируют, делают ножницы[12], сбивая вражеских артиллеристов с прицела. Но огонь нарастает с каждой секундой, и в памяти Вячеслава невольно возникает картинка из мирных времён…
Тихая августовская заря в Подмосковье, открытие утиной охоты. Вдоль травянистой бровки торфяного болота притаились охотники с двустволками. Из-за каждого кустика поминутно слышится глухо сдвоенное «бух-бух». Ржавая вода рябится от падающих дробин, а вспугнутая стайка чирков проносится на бреющем полёте сквозь этот свинцовый ливень, взмывает над лесом и — поминай как звали.
— Прямо по курсу — грозовая облачность! — слышится в наушниках голос штурмана полка майора Федотова. В тот же миг — разрыв совсем рядом с хвостом машины номер 16…
Уходя из-под обстрела, Вячеслав бросает машину в сторону и только теперь обращает внимание на большую грозовую тучу впереди. Её изредка пронизывают молнии разрядов. Эта электрическая артиллерия кажется бледнее и безобиднее земной.
Лавируя между вспышками разрывов и веерами трасс, эскадрилья достигает границы облачности. Один за другим самолёты ныряют в тучу. Вблизи она становится расплывчатой, серо-коричневатой, но плотной и непрозрачной, как верблюжья шерсть!