Алексей повернулся к гному:
— Ты что, молишься?
— А тут молись не молись, как пить дать отравят, — прошептал тот.
— А чего шепотом? — удивился Алексей, но гном вместо ответа коснулся уха рукой, а затем обвел рукой комнату в понятном жесте: слушают. — А-а, ну да. Он ведь и сам сказал, чтобы просто позвали, если что. Да и пусть слушают. Мы ведь не заговор плетем. Нам скрывать нечего.
— Скрывать нечего, а вот опасаться есть чего, — не унимался Оторок, глядя, как все остальные рассаживаются за накрытым столом. — Отравят.
— Да на кой? — Алексей нахмурился, сердясь на извечную подозрительность гнома. — У тебя дома что, так вот гостей ни с того ни с сего травят в первый же вечер? Вроде надоесть мы им как гости еще не могли. Да и что им толку с шести трупов?
— Ты, господин, просто не понимаешь, — не сдавался Оторок. — Мы, гномы, в свои города чужаков не допускаем. И очень не любим, когда кто-то напрашивается.
— Ну, во-первых, ты сам нас сюда привел. Зачем, спрашивается, если теперь уверен, что и поговорить с нами никто не захочет? — отмахнулся Алексей. — А во-вторых, я, к примеру, не всех, кого просто не люблю, травлю за ужином. Так что садись и ешь. Пользуйся передышкой и комфортом.
— Утро вечера мудренее, — поддержала Алексея Эльви. — Ты, Оторок, слишком часто боишься. Это что, отличительная черта всех гномов?
— Я?! Боюсь?! — задохнулся от возмущения Оторок. — Да я… Да я…
Он так и не нашелся, что ответить, плюхнулся на стул, схватил с блюда большой кусок запеченного мяса и яростно впился в него зубами, словно вымещая всю обиду на колдунью и подозрения в адрес хозяев. А может, уверенный в том, что их отравят за ужином, гном просто решил умереть вместе с друзьями.
Гостевая комната вызвала у Алексея шок еще больший, чем общий зал. Две грозди янтарных камней освещали ее не хуже большого торшера. Рядом с ними лежали мраморные колпаки, предназначенные для покрытия светящихся кристаллов. Но самым удивительным оказалось не это и не широкое ложе из кованых кружев. Удивительнее всего оказалась небольшая мраморная ванна с причудливо изогнутыми кранами, торчащими прямо из стены.
— Водопровод в горных пещерах? — прошептал Алексей, не веря своим глазам и чувствуя страх разочароваться, обнаружив отсутствие в кранах воды. — Надеюсь, сейчас у них нет сезонного отключения.
Словно боясь спугнуть воду, он осторожно приблизился к ванне и повернул резное колесико крана. В мраморную ванну хлынула струя кипятка. Алексей крутанул второй кран и с восторгом убедился, что из него льется просто ледяная вода.
— Потрясающе! — восхитился он, смешивая воду в ванне до комфортной температуры. — А я думал, что гномам и мыться-то некогда, только и делают, что алмазы ищут. Потрясающе!
Второе восхищенное восклицание относилось к сложному механизму запирания сливного отверстия ванны, с действием которого Алексей едва разобрался. К тому же детали этого механизма, как и многое другое в комнате, были выкованы из металла. Впрочем, как раз это его нисколько не удивило. Просто нашло подтверждение описанное во всех сказках умение гномов обращаться не только с камнями, но и с металлами. Алексей с наслаждением погрузился в быстро наполнившуюся ванну.
— Хорошо, Оторока рядом нет, а то он обязательно предположил бы, что меня утопить хотят, — усмехнулся он, рассматривая оказавшийся в нише над ванной небольшой кувшинчик из полупрозрачного молочно-белого камня. — Нет, все же отравить.
Капнув немного содержимого кувшинчика на пальцы, Алексей потер один о другой и, убедившись, что маслянистая смесь отлично мылится, смело плеснул ее на голову.
За дверью что-то заскреблось — словно пес, уставший лежать, менял положение, топчась на месте и перекладываясь на другой бок. Алексей, не успевший еще заснуть, но накрывший уже все световые кристаллы мраморными колпаками, поднял голову, вглядываясь в темноту. Он мог бы и не делать этого, потому что отлично чувствовал и ворочающегося под дверью оборотня, который ни в какую не захотел пойти спать в отдельную комнату и только позволил себе ополоснуться в теплой воде, и гнома, недоверчиво сидящего в том же общем зале. Оторок боролся с дремотой, навалившейся после сытного ужина, и мешал спать Зуру, для которого пол у двери господина был ничуть не хуже широкого и мягкого ложа в одной из гостевых комнат. Но что-то еще заставило Алексея поднять голову…
Едва слышный смех раздался над самым его ухом, и тотчас он ощутил рядом с собой колдунью, веселую и возбужденную одновременно.
— Ты меня так заикой сделаешь, — высказал недовольство Алексей, нарочито хмурясь. — Как ты это сделала?
— Ты еще не тот, кем был, мой возлюбленный господин, — зашептала Эльви, скользнув по его боку гибким обнаженным телом. — Тебя еще пока можно обмануть, отвести глаза и чувства… Но ты очень быстро возвращаешься.
Тревога проскользнула в ее последней фразе. Алексей хотел спросить о причине, но память тут же подсказала то, о чем не раз говорили почти все: сейчас он почти невидим, но, возвращаясь, станет намного заметнее для всех, еще не обретя силу для сопротивления. Однако мысль эта его нисколько не тревожила. По крайней мере сейчас. Гибкое тело прижалось к нему с новой силой, и Алексей забыл и тревоги, и предстоящие дела, да и вообще все, что окружало его, кроме этой прекрасной и безумно желанной женщины. Он поймал ее в объятия, лишь понадеявшись мимолетно, что совет старейшин гномьего племени не состоится завтра слишком рано.
Густой и одновременно далекий звук, похожий на чистый голос тяжелого церковного колокола, прогнал остатки сна. Алексей прислушался, понимая первым делом, что лежит на широком ложе совершенно один. Эльви, не изменив привычке, незаметно покинула его ночью, чтобы не утомлять господина своим присутствием, да и самой успеть отдохнуть в одиночестве. Теперь Алексей чувствовал себя выспавшимся и полным сил, хотя провел в страстных объятиях прекрасной колдуньи полночи. Похоже, она действительно была способна не только забирать энергию, но и пополнять его собственные силы. Вот только, судя по слухам, какие ходили в этом мире о колдуньях, забирали они всегда, а отдавали лишь по собственному желанию. Впрочем, разве в Забытом мире было иначе? Вот только женщин, способных наполнять мужчину силами и уверенностью в себе при каждой встрече, там почти не встречалось. Может, оттого там так обмельчали и сами мужчины? А с другой стороны, разве не мужчины повинны в этом? Быть воином, рыцарем, князем — тяжкий труд. И стать им можно, лишь бесстрашно идя вперед, не просто не боясь, но сознательно выбирая трудные пути и тяжкие испытания. Потому что только с их помощью, используя их как инструмент, как тренинг, можно стать мужчиной — ну как бодибилдер в тренажерном зале формирует мышцу, увеличивая нагрузки. Но все реже те, кто в графе «пол» в анкетах ставит галочку напротив графы «муж.», выбирают себе эти пути, предпочитая «откосить», «не париться» и «не заморачиваться». И навсегда теряя возможность исполнить свое предназначение — предназначение мужчины.
Легко поднявшись, Алексей умылся студеной водой из крана. Дверь в комнату выглядела прочной, как крепостные ворота, но запахи удержать не могла, поэтому ароматы горячей пищи дразнили обоняние. Он быстро оделся и вышел в общий зал. Все его спутники уже сидели за накрытым столом. Обилие блюд не отличало утреннюю трапезу от вчерашнего ужина, поэтому легкого завтрака не предполагалось. Хотя, несмотря на ощущение наполненности силой, Алексей после прошедшей ночи готов был съесть все в одиночку. Он с удовольствием набросал на блюдо различной еды и принялся за завтрак.
Все уже расслабились после сытного завтрака, когда дверь, ведущая из гостевого блока в коридоры, отворилась, пропуская в зал Герндола в сопровождении двоих незнакомых гномов.
— Хорошо ли вы отдохнули? — поинтересовался он вместо приветствия.
— Спасибо, — улыбнулся в ответ Алексей. — Лично я давно не спал так хорошо. Я отлично отдохнул и готов к общению.
— Это славно, потому что я принес вам весть о решении совета старейшин принять вас сейчас, — сказал гном, не позволяя себе проявлять эмоции. — Если ты готов, чужеземец, я отведу тебя к старейшинам.
— Меня? — переспросил Алексей. — А остальных?
— Только тебя, чужеземец, — покачал головой Герндол. — Ты главный в вашем отряде, потому нет смысла идти всем. Не заинтересуешь ты — не заинтересует никто.
— Но, проклятье горных оползней, как это возможно, чтобы господин пошел один?! — возмутился Оторок.
Зур заволновался при этих словах, и Алексею даже почудилось, что он глухо, едва слышно заворчал, как раздраженный медведь. Но Алексей посмотрел ему в глаза и покачал головой. Напрягшиеся плечи оборотня медленно расслабились.
— Я готов идти, — согласился Алексей. — А мои друзья еще немного отдохнут в таких замечательных условиях.
Не оставляя товарищам времени на возражения, он быстро подошел к двери. На этот раз завязывать глаза ему не стали — то ли посчитали, что гость не в состоянии запомнить хитросплетение коридоров подземного лабиринта, то ли таким способом проявили доверие. Хотя, судя по вчерашней прохладной встрече, на второй вариант рассчитывать не приходилось.
Шли довольно долго, и Алексей невольно любовался богатством отделки даже простых коридоров, которому позавидовали бы многие музеи. Наконец коридор раздался вширь и уперся в распашные тяжелые двери в два человеческих роста. Можно было подумать, что они целиком сделаны из камня, столь густо располагались вправленные в них кристаллы и каменные пластины.
— Это зал совета старейшин, — пояснил Герндол, касаясь кончиками пальцев одной из створок. — Мы пришли. Дальше я не имею права идти. Так что ты зайдешь внутрь один, чтобы предстать перед старейшинами.
Один из сопровождающих коснулся второй створки. Гномы одновременно толкнули их, и Алексей шагнул в зал. Даже, наверное, в Зал. Именно так, с большой буквы. Алексей замер от удивления. Примерно так он представлял себе знаменитую янтарную комнату. Только стены этого зала покрывал совсем не янтарь, а какой-то неизвестный Алексею камень. Сходство с янтарем камню придавали цвет и глубина — разные оттенки янтарного, от темного до почти белого, от прозрачного до матового, словно парафин. Пол, стены, потолок — все было из этого камня. Разные цвета, прозрачные и непрозрачные участки сплетались в причудливые узоры. Фантастичность всей этой отделке придавало то, что камень очень тускло светился — может, самостоятельно, а может, благодаря встроенной под слоем отделки подсветке. И из-за этого тусклого света Алексею вдруг показалось, что он сам, как древнее насекомое, застыл в гигантской капле древесной смолы.