, принесенные мне как вашему сюзерену, или иные узы, налагающие на них какие-либо обременения в мою пользу. Битва не будет легкой, и риск велик. Поэтому каждый из вас сейчас волен принять решение идти за мной и разделить мою участь в победе или поражении или пойти своей дорогой. Сражаться и, возможно, пасть или уйти в свой мир и жить счастливо и безоблачно.
Алексей опять замолчал, переводя дух и позволяя всем слушающим его понять сказанные им слова. Все неотрывно смотрели на него, молчаливые и серьезные. Никто не отводил взглядов, не фыркал недовольно. Все прекрасно понимали, что настоящий хозяин не мог не позволить им в такую минуту самим сделать выбор. Вот только сумеет ли кто-то из них, оставив господина, остаться счастливым в своем мире? И что значит смерть, временная, да и вечная, по сравнению с потерей верности господину и собственной чести? И пусть даже об этом никогда и никто не узнает…
— Я предоставляю вам весь сегодняшний вечер и грядущую ночь на размышления, — не дождавшись возражений или всплесков эмоций, продолжил Алексей. — Но завтра утром все вы должны разойтись по мирам — кто-то, чтобы жить с миром, а кто-то, чтобы поднять на битву всех, кого только удастся.
— Мой господин, — заговорил негромко Хардар, — мне больше некого поднять, ведь все, кто верит в меня, и без того с оружием стоят под твоей рукой. Да и обдумывать и решать мне нечего. Я присягнул тебе не в момент неги и благоденствия. И тогда мы все могли начать новый путь, оставшись в рабстве. Да и какой еще счастливой жизнью можно меня соблазнить, если есть возможность свободным и под рукой великого Лексара снискать себе славу на поле боя? Пусть содрогнутся древние — мы посрамим их славу!
— Спасибо, друг, — кивнул с улыбкой Алексей. — Ты все ж подумай, прежде чем уснуть. А завтра, если решение твое останется непоколебимым, поднимай все войско и веди его…
Алексей задумался, как описать Хардару тот мир, где состоялась былая битва и где он намеревался взять реванш. На помощь ему неожиданно пришел молчавший до этого тар.
— Если ты возжелал послать их в мир Великих Битв, Высочайший, то я могу и в этот раз послужить проводником для твоих слуг, — предложил Лийни торопливо, радуясь выпавшей возможности послужить Алексею.
— Ты мне очень поможешь, — кивнул Алексей благодарно. — Тогда утром, Хардар, ты отведешь войско в тот мир, дорогу к которому покажет тебе Лийни. Там дождешься меня и тех, кто примет решение идти со мной до конца.
— А ты уверен, Высочайший, что там будет и кто-то кроме тебя? — негромко спросил маленький тар.
Алексей отлично понял мысль, столь скромно высказанную Лийни. Ведь не было, как, впрочем, и в день минувшей битвы, ни посланных противной стороне ультиматумов, ни обменов вызовами, ни каких бы то ни было переговоров. Да что греха таить, Алексей наверняка даже не знал, кто именно окажется его противной стороной в том мире, что был создан лишь для битв. Одно он знал наверняка — противник видит его теперь. Видел, возможно, и раньше, когда сам Алексей тыкался носом в неприятности, словно слепой котенок. Противник будет в мире Великих Битв, и он будет готов…
— Уверен, — коротко ответил Алексей, не собираясь разъяснять природу своей уверенности. — А теперь я оставлю вас наедине с вашими мыслями, дабы не мешать принятию единственно правильного для каждого решения.
Зур повернулся, собираясь попросить господина позволить сопровождать его. Верный оборотень даже не задумывался над тем, как он сумеет это сопровождение осуществить. Но когда он уже открыл рот, то место, где на расстоянии вытянутой руки от Зура сидел Алексей, оказалось пустым.
Алексей наслаждался произошедшими с ним переменами и тем могуществом, которое продолжало лавиной вливаться в его тело. Он мчался сквозь многообразие миров, пронизывая их, словно игла умелого портного прошивает несколько слоев сложенной в будущий шов материи. Калейдоскоп пейзажей и неведомых народов, города, страны, времена… Теперь он мог перемещаться из одного мира в другой так же легко, как в Забытом мире переходил из одной комнаты своей квартиры в другую. После посещения его родного мира это стало просто, как щелчок пальцами, — даже знать, куда он желает попасть, отныне не требовалось. Он мог мчаться в неведомое, исследуя, узнавая, вспоминая…
Удар оказался настолько сильным, что Алексей рухнул в глубокий снег, вздыбив белый искрящийся фонтан. Только мгновение назад он очутился в этом мире, где царствовала зима. Бескрайняя, сверкающая льдом и снегом равнина в лучах низкого солнца казалась залитой золотом. Именно из-за низкого солнца и его золотого света, отраженного снегом, Алексей не увидел опасности. Он, несомненно, должен был почувствовать появление врага, но ощущение всемогущества и опьянение свободой отключило все чувства. По сути, он стал на время беспечным, восторженным идиотом.
Разбросав снег, Алексей метнулся в сторону, стараясь занять позицию между слепящим светилом и вероломно напавшим врагом. Он увидел целый отряд, состоящий из разномастных тварей. И все они безмолвно, но очевидно подчинялись высокому худощавому человеку в подобии длинного плаща. Вот только черты этого человека Алексей не мог рассмотреть — столь стремительно, почти неуловимо, перемещался тот, делая лишь короткие остановки.
— Глупцы, — бросил Алексей, и меч скользнул в его руку. — Ищущий смерти да обрящет.
Он бросился в бой, рубя налево и направо, взмывая в воздух и падая камнем вниз. Белоснежный покров долины окрасился кровью. Очередной монстр, похожий на гориллу с головой саблезубого тигра, бесстрашно ринулся вперед, словно не замечая взметнувшегося черного клинка. Алексей обрушился на противника всей тяжестью, и в этот миг в спину ударила огромная масса. Понимая, что не успевает дотянуться мечом даже до саблезубой гориллы, Алексей рухнул в окровавленный снег, стараясь упасть спиной. На него накинулись все вместе, и врагов оказалось так много, что он не видел даже света. Лишь ощущал рвущие его плоть клыки и когти. Невидимые доспехи спасали от страшных ран, но взамен забирали силы. Алексей переборол навалившуюся тяжесть и поднялся, раскидывая врагов, как лев накинувшихся на него гиен. И неожиданно в его мозгу метнулось предательское сомнение в своих силах. Он отбросил эту подло закравшуюся мысль и, зарычав от ярости, вновь устремился в атаку.
Много раз Алексей падал и поднимался, потеряв счет отбитым атакам и сраженным врагам. Вместо ярости и самоуверенности пришло чувство неимоверной усталости и тяжести во всем теле. Вдруг прямо перед ним возник человек в плаще — серьезное, напряженное лицо, злые, прищуренные глаза, плотно сжатые губы. Алексей вскинул меч, вернее, попытался вскинуть, но движение уставшего тела получилось бесконечно долгим. Худой человек стремительно подался навстречу, узкий, длинный клинок в его руке, сверкнув игривой рыбкой, ударил Алексея в грудь. И черный доспех не выдержал — боль раскаленным прутом стеганула в груди. Алексей все же рубанул мечом, но разрубил лишь воздух. Словно призрак, человек в длинном плаще ушел с линии удара, а на Алексея с новой силой навалились его слуги. Впечатавшись спиной в лед равнины, Алексей ощутил, что больше не в силах подняться. Черный меч все так же оставался верен хозяину, но руке недоставало сил держать его. Алексея уже схватили за руки и за ноги, распяв на красном от крови снегу. Он увидел над собой чистое небо. А в следующий миг в этом просвете показалась фигура худого человека. В лице его не было торжества, как и каких-то иных эмоций. Скорее всего, он не испытывал к Алексею ничего, кроме желания и необходимости исполнить свою работу.
«Вот и все, — промелькнуло в голове Алексея. — Как глупо». И он припомнил слова Эльви: «Ни одна вещь не может сделать тебя сильнее. Даже самая могущественная и магическая. Ибо ты силен только тем, что можешь сам. А пока в схватке именно меч ведет тебя, а не ты его. И пока будет так — ты будешь слаб. Сильным ты сможешь стать, если сам будешь вести силу». А он позволил силе вести его. Он позволил силе обмануть его своим всемогуществом. И проиграл. Проиграл тому, кто лучше его самого знал, что у любой, в том числе и этой силы есть пределы…
Худой поднял меч, целя острием Алексею в грудь и примеряясь, как одним ударом без хлопот и мучений побежденного закончить бой. Клинок уже дрогнул, отправляясь точно в сердце Алексея, когда что-то вокруг изменилось. Словно само время загустело, сделав любое движение, кроме движения мыслей в черепных коробках, невыполнимо сложным. Крепкие захваты, прижимавшие Алексея к земле, разжались. Все почтительно расступились, подчиняясь кому-то невидимому для Алексея. И даже худой человек неуловимым движением опустил свой клинок: только что целил его острием с решимостью быстро убить — и вот уже стоит почти расслабленно, с опущенным в землю мечом и смотрит спокойно, но чуть настороженно куда-то в сторону. Собрав остаток сил, Алексей повернул голову в том же направлении. Там, шагах в десяти от него, стоял, печально глядя Алексею в глаза, тот самый белый человек, который с оскорбительным безразличием выпроводил его недавно из мира ангелов-хранителей.
— Ты не можешь завершить начатое, — сказал белый человек тихим голосом. Бездонно-синие глаза с полным равнодушием продолжали смотреть на Алексея.
— Но мне остался всего один удар, — возразил худой. — Я должен закончить работу.
— Нет, — ответил беловолосый так же тихо, но в его словах крылась такая сила, что одним словом он мог бы сейчас сровнять горы. — Не здесь и не теперь вершится высший суд. Его время еще не пришло, и ты не вправе. Подчинись.
Алексей не мог оторвать взгляда от пронзительной сини холодных глаз. Поэтому он не видел, как, почтительно склонив голову, худой сделал шаг назад. Его узкий меч исчез в тонкой ладони. Взмахнув, словно крылом, полой длинного плаща, худой исчез, оставив на своем месте лишь маленькие, стремительно угасающие смерчики из поднятых в воздух снежинок. А вместе с ним исчезли и остатки его когда-то многочисленного отряда.