ще артефактов». Да, название на пять баллов, но это уже тонкости. Те немногие одарённые, что решили посвятить свою жизнь науке, могли найти работу и здесь, в изучении всяких странных предметов, в попытках восстановить историю их создания и использования.
Рядом с керамбитом лежала табличка с описанием. «Коготь Юхса». Описание соответствовало тому, что уже успели узнать девушки.
— Хорошо, — с облегчением выдохнула Соня.
— Что дальше? — с деловым интересом спросила волчица.
— Всё просто. Нужно его получить.
— Купим? — деловито уточнила Грохир.
Всё же музей не был в этом мире тем, чем они были в моём. И артефакт, полностью изученный и задокументированный, терял ценность в глазах исследователей. Да, в случае с когтем учёные так и не поняли, что это и зачем нужно. Но возможные варианты, какие можно было проверить экспериментально, исчерпали, а значит, артефакт остался ещё одной неразгаданной тайной.
— Это было бы здорово, — киваю.
Внутренне испытывая облегчение, что не придётся его красть.
И в то же время это напрягало. Как-то всё слишком просто получается. Где трудности? Где проблемы? Подозрительно!
К нам подошёл сотрудник хранилища. Мужчина лет под тридцать, слегка неопрятный, но с умным лицом и внимательным взглядом.
— Вас что-то интересует?
Я кивнул на коготь.
— Это. Раз он лежит здесь, то вы закончили его исследование?
Мужчина, переведя внимание на артефакт, задумчиво улыбнулся.
— Да, коготь полностью изучен уже тридцать лет назад. Его предназначение остаётся для нас загадкой. Да, его можно приобрести. Желаете?
А ещё как желал. Мы прошли в небольшой кабинет, в котором едва смогли разместиться вчетвером. Нам, мне и девушкам, предложили диванчик и кресло, сам же учёный сел за стол.
— Заид Чан к вашим услугам, — он достал несколько листов бумаги, какой-то бланк. — Приобретение артефакта из фонда требует определённых формальностей.
Бланк содержал довольно много вопросов, но в большинстве своём ожидаемых. Имя, род, деятельность, возраст. Несколько вопросов, смысл которых не сразу стал мне ясен, про столкновения или использование других артефактов. Судя по всему, вопросы должны были выявить возможную опасность, или какие-то факторы, предостерегающие покупку того или иного предмета во избежание неприятностей. Были и вопросы о том, не приобретал ли я или кто-то из близких родственников подобные предметы. Наконец мужчина задал самый ожидаемый вопрос:
— С какой целью покупаете?
Я наклонил голову, готовясь врать.
— Для коллекции.
— Почему решили начать именно с этого?
— Понравился. Экзотическое оружие.
Заид поднял на меня взгляд.
— Понравился? — переспросил с, казалось, удивлением.
— Ну да. А что такого?
Заид перевёл взгляд на Олимпию, затем снова на меня.
— Сейчас покажу. Подождите немного, пожалуйста.
Мужчина поднялся и вышел. Я переглянулся с девушками.
— Вы поняли, что это было?
И волчица кивнула:
— Да. Ты, наверное, не заметил, но этот нож… Неприятен.
Перевожу удивлённый вопросительный взгляд на Соню, и получаю кивок.
— Да, у меня от него мурашки по коже. А когда думаю, что ты его домой понесёшь — озноб пробивает.
— Я ничего не почувствовал, — признался я.
И вновь не удивил Олимпию.
— Мы давно это заметили. Ты вообще не замечаешь нашей ауры.
Пока я формулировал, появившиеся у меня в голове вопросы, вернулся Заид, неся в руках свёрток ткани значительно больший, чем коготь. Внутри явно было нечто иное.
— Позвольте один эксперимент, сир, — свёрток лёг передо мной на стол.
Я краем глаза отметил, как напряглись девушки, внимательно глядя на свёрток и пытаясь вжаться в спинку дивана.
— Какой?
— Вы можете открыть свёрток?
Я перевёл вопросительный взгляд с куска ткани на Заида.
— И что в нём?
— А это важно? — улыбнулся учёный. — Могу заверить, что опасности оно не представляет.
Я пожал плечами и спокойно протянул руки к ткани. Она была неприятной на ощупь, будто жирная и шершавая одновременно. Но следов на коже не оставляла. Я осторожно раскрыл ткань.
Внутри лежала статуэтка, полная обнажённая женщина, обвитая каким-то кальмаром. Сама женщина оказалась весьма реалистичной, её кожа по цвету совпадала с настоящей, разве что имела множество серых грязных пятен. Кальмар был практически чёрным. Пара его щупалец, проходивших между ног женщины, выглядели так, будто были покрыты кровью.
— Не знаток я скульптур и фигурок, но эта… натуралистична, однако ужасна, — оценил я.
— Как ты держишь это в руках? — вжимаясь в диван, прошептала Соня.
Я удивился и оглянулся на девушек. Обе они были бледны и загипнотизированно смотрели на предмет в моих руках.
— А теперь объясните мне, в чём состоял эксперимент?
Заид забрал у меня статуэтку и поспешил снова закрыть тканью.
— Сейчас, я уберу это, чтобы не нервировать дам. И по возвращении расскажу.
Много времени это не заняло, вернулся он буквально сразу, как вышел. Будто просто положил свёрток на ближайший стол.
— У вас, сир, высокая ментальная устойчивость. Незаменимое качество в нашей работе. Могу я задать вопрос? — и, не дожидаясь моего подтверждения, спросил: — вы одержимый?
Мне стало любопытно.
— Да.
— Это всё объясняет. Нет, предугадывая ваш вопрос, одержимость не даёт ментальной защиты. Не нужно путать причину и следствие. То, что вы сосуществуете с демоном и вполне себя контролируете, говорит о вашей воле и устойчивости, — продолжая что-то заполнять в бланке, объяснял мужчина. — Многие артефакты пытаются повлиять на разумы людей, находящихся поблизости. Такие предметы требуют особого режима хранения и особого обращения. Высокая устойчивость встречается не так уж и редко, но у вас она ярко выражена. Вот. Бумаги на владение. Сейчас я принесу коготь.
И всё. Я взял и купил древний артефакт, да ещё и на карманные деньги, по сути. Не свои, правда, взял у Сержа, сколько он смог отсыпать. Когда шли сюда, держал в голове вероятность, что игрушку можно будет купить без лишних сложностей.
Заид вернулся с коробкой в руках.
— Итак. Символика на ноже относится к периоду Халанерийской империи, тысяча восемьсот лет до Тёмных веков — тысяча пятьсот лет до Тёмных веков. К сожалению, расшифровка письменности того периода крайне обрывочна, у нас нет полноценной трактовки текста, который нанесён на лезвие. Но само лингвистическое построение…
Нож Заид из коробки не вынимал, только прилагающиеся к артефакту бумаги, которые и раскрыл, показывая мне перерисованные руны.
—…говорит о противопоставлении двух смыслов друг другу. Одна надпись говорит о закрытии, запечатывании, консервации, если позволите, столь вольный термин. Второй об открытии, но! Говоря нашим языком, о расконсервации того, что было закрыто. Однако мы имеем расшифровку лишь малой доли символики.
На следующей странице были выделены элементы, которые удалось расшифровать, и это реально была даже не треть рисунков. Заид, похоже, готов был пуститься в дальнейший рассказ, но я его опередил:
— Это имеет отношение к магии?
— Конечно, имеет! — снисходительно улыбнулся учёный. — Но вопрос в том — какое именно отношение! Магия того времени непросто отличалась от современной. Мы говорим о разных укладах жизни, мышления, традиций. Магия Халанерийской империи отличается от нашей так же, как стебель травы отличается от пистолета. Это явления разных категорий, разных уровней. Неправильно говорить, что до Тёмных веков магии не было, потому что не было одарённых. Колдуны того времени вызывали дождь, меняли русла рек, призывали стада для охоты. Однако мы не знаем, как именно они это делали. Как строили заклинания. Откуда черпали энергию.
Он опустил взгляд на рисунок.
— Или знаем? Есть теория, что заклинания того времени могли использовать не одарённые, потому что заклинания направляли сами силы природы, вмешивались в их естественное течение. Мой коллега, изучая записи древних, расшифровал устойчивое понятие, нередко появлявшееся не только в речи древних халнеров, но и в других языках. Ветра Магии. Вроде как в языках некоторых варварских народов на границах исследованного мира всё ещё встречается это понятие. Но они не владеют магией, поэтому сложно говорить что-то конкретное.
Я терпеливо ждал.
— Касательно когтя, — продолжил Заид. — Он был создан ещё в те далёкие времена, когда одарённых не существовало вовсе. И никто, наверное, и помыслить не мог о магах, наделённых собственным даром, не зависящим от, так сказать, ветров магии. А значит, и использовался для чего угодно, но не для того, чтобы ранить наделённых даром и забирать их силу. Поэтому свойство, выделенное нами, является случайным, побочным. Для чего бы ни был создан этот предмет, тайна эта, с большой вероятностью, так и останется тайной навсегда.
Что же, у меня не было причин убеждать учёного в обратном. Скорее эта информация наводит на новые мысли. Кем бы или чем бы ни был синий, он владеет секретами, которым сотни лет. Не верю, что артефактом совсем не пользовались две тысячи лет. Скорее уж тайна его предназначения затерялась во время Тёмных веков.
Больше ничего интересного мужчина рассказать не мог, и потому мы забрали коготь и покинули музей. Уже по дороге Оли спросила:
— Тебе известно, что делает нож?
Соня меня опередила:
— Почему ты так думаешь?
Волчица озвучила вполне логичный вывод:
— Вы искали именно его.
— Нет, я не знаю, для чего он, — остановил я спор, так как Соня уже хотела что-то возразить. — Но, возможно, узнаю. Но рассказать смогу, когда всё будет кончено.
Соня удивилась, а Олимпия спокойно кивнула, показывая, что вопросов у неё больше нет. Чем вызвала новый взгляд Сони, пристальный и подозрительный. До дома мы дошли в молчании, чтобы встретить там двух дожидавшихся нас гостей.
Я приветливо махнул рукой:
— Приветствую, Карлос!