Крыло Книга 5
Книга 5
«Но если поборатель всех греховК нему был благ, то, рассудив о славеЕго судеб, и кто он, и каков,
Его почесть достойным всякий вправе:Он, избран в небе света и добра,Стал предком Риму и его державе,
А тот и та, когда пришла пора,Святой престол воздвигли в мире этомПреемнику верховного Петра.
Он на своем пути, тобой воспетом, Был вдохновлен свершить победный труд,И папский посох ныне правит светом.
Там, вслед за ним. Избранный был Сосуд, Дабы другие укрепились в вере,Которою к спасению идут»
«Божественная комедия», Ад, Песнь Вторая 16-30, Данте Алигьери
Арка 1
«Всю жизнь любил он рисовать войну.
Беззвездной ночью наскочив на мину,
Он вместе с кораблем пошел ко дну,
Не дописав последнюю картину.
Всю жизнь лечиться люди шли к нему,
Всю жизнь он смерть преследовал жестоко
И умер, сам привив себе чуму,
Последний опыт кончив раньше срока.
Всю жизнь привык он пробовать сердца.
Начав еще мальчишкою с „ньюпора“,
Он в сорок лет разбился, до конца
Не испытав последнего мотора.
Никак не можем помириться с тем,
Что люди умирают не в постели,
Что гибнут вдруг, не дописав поэм,
Не долечив, не долетев до цели.
Как будто есть последние дела,
Как будто можно, кончив все заботы,
В кругу семьи усесться у стола
И отдыхать под старость от работы...»
«Всю жизнь любил он рисовать войну...», Константин Симонов
Глава 1
Холодный ветер свистел среди голых стволов. Землю застилал тонкий белый покров, принесённый утренним снегопадом. Лошадь нервно дёргала ухом, недовольно фыркая от морозного воздуха. Откуда-то издалека донёсся клёкот хищной птицы. У перевёрнутой телеги лежали мёртвые тела. Мужчина лет сорока, юноша лет двадцати, женщина слегка за тридцать и девочка. Про последнюю сложно было что-то сказать, её порядочно изуродовали. В метре от меня — разорванная заклинанием лошадь. Насчёт клячи можно было говорить уверенно, передняя часть покоилась на расстоянии метров семи от остатков задних ног, а брызги крови, оросившие свежий снег, — результат применения взрывного заклинания, врезавшегося в брюхо кобылки. А вот с девочкой сделали иное.
Рёска выпрямилась, достав из кармана платок и вытирая окровавленные пальцы.
— Что думаешь, Фер?
Молодой одарённый, проверявший содержимое вываленных на землю мешков, тоже выпрямился.
— Сказал бы, что дезертиры, но они предпочитают есть лошадей, а не разрывать на мелкие куски.
— И это всё? — хмуро уточнила девушка. — Ты претендент на звание Королевского Сыщика или деревенский забулдыга, увидевший пьяную драку?
Я посмотрел на то, что осталось от девочки. Голова лежит в стороне, на лице выражение удивления. Никаких травм. Рядом рука, на пальцах ноготки, недлинные, но если бы она сжимала ладонь в кулак, на ладони остались бы следы. Следов нет. Тело разодрано, но это небрежно брошенное заклинание, а не ярость безумца, рвущего свою жертву. Девочка не успела даже понять, что происходит. Умерла быстрее, чем осознала это. И её никто не насиловал.
С другой стороны телеги лежит её мать с разбитой головой, будто от удара окованной дубиной. Сама женщина не тронута, не насилована, вероятно, её обыскивали. Лежит на спине, поза ровная. Когда вылетают с переворачивающейся телеги, падают в самые нелепые позы. Чаще всего в такие, в какие человек не сможет лечь самостоятельно. Позы мужчин примерно такие же, только у этих даже травм нет.
— Так, может, покажешь мастер-класс? — отозвался парень. — Давай. Пока всё, что я вижу, это попытку создать видимость нападения какой-то твари. Но с остальным непонятно. Непонятно кто, а главное — зачем нападал!
Я посмотрел на останки лошади. На кровавое пятно. На трупы людей. Их принесли в жертву. Ритуал. Уже после в ритуальный круг завели лошадь и взорвали заклинанием, чтобы скрыть следы ритуала. И попытались придать уже мёртвым телам такой вид, будто на путников напали. И повозку перевернули с этой же целью. Но завершить начатое не успели, кто-то вспугнул.
Я протянул руку и погладил свою лошадку, чтобы не беспокоилась. Переругивание подчинённых генерала я не слушал, плевать мне, получится у них что-то понять или нет. Впрочем, Рёска, похоже, пришла к тем же выводам, что и я.
Здесь мы расследовали нападения на путников. Слишком далеко от линии фронта, чтобы списывать это на войска Хартии. Дориан проверял меня в деле, приставил помогать Рёске. С битвы под Ржавым Пиком прошло две недели, почти три. Мне не потребовалось много времени, чтобы вернуться в форму, так что Рёске даже не пришлось меня ждать.
Мои спутники приблизились к кровавому пятну и присели, пытаясь что-нибудь найти. Рёска воспользовалась артефактом, подтверждая свои подозрения.
— Храмовники.
Давно я о них не слышал, и в другой ситуации был бы счастлив никогда не слышать, но сейчас это мне на руку.
— Возвращаемся в лагерь, — приказала девушка.
Они направились к лошадям, я же со своей копытной игого и не слезал. Моего мнения Рёска не спрашивала, вообще старалась свести общение к минимуму. Фер при ней тоже на разговор не шёл, но, когда мы оставались наедине, был не против поболтать. Благодаря Астарте, я знал, что Рёска сама приказала парню попытаться сойтись со мной.
Лёгкой рысью мы ехали обратно к лагерю королевских войск. В северной провинции Генарского королевства стояла мягкая зима. Градусников я не видел, но по ощущениям температура колебалась в районе нуля по цельсию. Глядя в спины своих спутников, я сжимал Коготь в кулаке, скрывая нож длинными рукавами дорожного плаща. Только Астарта знала, насколько сильно я желал отрезать этим двоим головы, а сразу за ними и самому Манилке.
Через несколько часов мы въехали в небольшое военное поселение, практически очищенное от снега провинившимися солдатами, в качестве наказания. Небольшой учебный лагерь королевских войск, один из тысяч гарнизонов, разбросанных по территории, контролируемой Конрадом. Задумка проста, такие лагеря и рекрутов обучали, и порядок в округе поддерживали, достаточно эффективно отлавливая мародёров, дезертиров и просто бандитов. До создания профессиональных армий постоянного состава этому миру оставалось не так уж и долго.
Военное поселение жило своей рутиной. Солдаты отлынивали от хозяйственных работ, и искали способ съехать со строевой подготовки и прочих учебных занятий. Офицеры сами бы охотно всем этим не занимались, но регулярно находились недостаточно хитрые солдаты, не познавшие армейской мудрости, не сумевшие изобразить рабочий процесс. А таких солдат, как гласила вечная армейская мудрость, требовалось срочно занять чем-нибудь, либо полезным, либо уставным.
Поэтому в воротах нам пришлось пропустить отряд очередных недотёп, отправившихся топтать замёрзшие поля вокруг поселения. Руководивший процессом офицер не знал, что Рёска — доверенное лицо генерала, она не кричала об этом на каждом шагу, и потому нам не уступали дорогу. Солдаты о таком не могли знать и подавно, большинство даже не особо понимало разницу между офицерскими званиями.
Нам выделили целый этаж в небольшом домике. Две спальные комнаты, где рядовые офицеры должны были ютиться по трое, общая ванная комната и большой кабинет, встречавший заботливо разожжённым камином.
Фер прошёл сразу к нему, протянув к огню руку. Южанин по происхождению, он даже мягкую местную зиму переносил тяжело. Мы с Рёской скинули плащи на вешалку и прошли кто куда. Я — на свободное кресло, она — к столу, отмечать место ритуала на карте. Меня девушка о храмовниках не спрашивала, но ответ я на всякий случай заготовил.
— Като, займись обедом, — приказала мне одарённая.
Молча встал и пошёл на кухню.
Армейцы относились к Королевским Сыщикам, к которым я сейчас был приписан, без особой любви, но с должным почтением. Без любви, потому что на передовой сыщиков не увидишь, от того их считали тыловыми крысами. В то же время сыщики отлавливали оборзевших дезертиров и мародёров, а к этому солдаты, немалая часть которых ещё вчера была крестьянами, относились сугубо положительно. Правда, дезертиры были теми же солдатами, решившими бежать от страха и крови войны, и солдаты к ним относились пусть без любви, но с пониманием. Клубок противоречий, создавший сыщикам определённую репутацию. О том, что треть, если не половина, сыщиков ищет шпионов, провокаторов и диверсантов, ни солдаты, ни офицеры не думали.
— Три офицерские порции, — сообщил я на раздаче. — С собой.
Полноватый мужчина кивнул.
— Сейчас будет, сир.
Пока ждал, осторожно косился на несколько палаток, стоявших в углу лагеря и несколько отчуждённых от солдатских стоянок. Наёмники. Десяток человек, выступавших инструкторами во всём, кроме строевой подготовки, и помогающие поддерживать в лагере порядок. Среди них я мог найти связного, выйти на Минато. Но торопиться не стал, остерегаясь Рёски. Молодая одарённая показала себя умной и проницательной девочкой, и я не рисковал.
Получив требуемое, вернулся в дом и поставил закрытые котелки на обеденный стол.
— О! То, что нужно! — оживился Фер.
«Девочка успела написать отчёт, пока тебя не было. Упаковывала конверт, пока ты поднимался по лестнице,» — предупредила демоница.
Как я и думал. Она так делала не всегда, порой работала, когда я находился за стеной. И потому я знал содержание части её отчётов. Астарта, пусть и с руганью, но заглядывала девушке через плечо. Рёска наблюдала за мной, осторожно провоцировала, проверяла моё поведение в разных ситуациях. Зачем все эти пляски — я не совсем понимал. У них Олимпия, и пока это не изменится, я буду вынужден слушаться приказов. Да, они оценивали не столько мою лояльнос