Она нашла всего трёх спутников. Девушку Хиль, парня по имени Дерек и взрослого оборотня Марка. Последнего, как подозревала Олимпия, уговорила её мама. Марк помогал и с составлением маршрута, и со сбором припасов в дорогу. Тифи призналась, что уговаривала Алексаса сорваться вместе с Олимпией, но это оказалось нереально. Оборотень и сам говорил, что после ссоры с Сержем его в городе ничего уже не держит сколько-нибудь крепко, и он мог бы присоединиться к какому-нибудь авантюрному приключению. Но парень даже не успел заикнуться о своём желании. Его предупредили, что силой вернут в город и пристёгнут на цепь, если потребуется, а Тифи не хотела уходить без своего парня.
Они отправились вчетвером, без лошадей. Только отошли немного от города, разделись и начали обращаться. Марк обращался последним, помогал остальным надевать сбрую для вещей. Сам он легко обратился прямо в сбруе, имелся опыт. Множество говорили старых ран на теле об этом.
Несколько дней в постоянном движении утомили всех. Молодые оборотни, непривычные к такому, с трудом сохраняли форму зверя. Марк же, наоборот, держался хорошо, но уже в силу возраста уставал быстрее, а восстанавливался дольше. Олимпия перенесла переход легче остальных. Её зверь не буянил, наоборот, сам тянулся к цели. Она, чистокровная, с лучшей родословной, воспринимала нагрузки куда легче, меньше уставала.
Группа обходила всех, кого встречала. Небольшие отряды, патрули, всего скорее своей же армии. Говорить с солдатами, объяснять, кто они, куда идут, оборотни не хотели, и потому прятались. Несколько раз скрывались от грифонов. К счастью, сверху отличить волка от оборотня проблематично.
На привалах почти не разговаривали. Олимпия двигалась, погруженная в свои мысли, а во время остановок сидела молча. Марк сразу ложился отдыхать, а два молодых оборотня слишком выматывались за день, хотя и старались немного поговорить перед сном.
Когда грифоны лоялистов стали попадаться слишком часто, стало ясно, что армия уже где-то рядом. Марк нашёл хорошее укрытие в лесной глуши, овраг, плотно заросший сверху. Корни деревьев сплетались столь плотно, что образовали естественную крышу над головой. Молодые оборотни, не меняя формы, легли отдыхать. Марк остался на страже, только помог Олимпии снять сбрую. Уже там, на приличном расстоянии от лагеря, пахло гарью, пусть и едва заметно.
И вот волчица обходит лагерь, не покидая подлеска. Ближе к скалам лес ходит на нет, прятаться там уже не представляется возможным, но и лагерь тоже кончается. Олимпии удаётся увидеть сам форт, а также склон, чёрный, выжженный. Какое-то время волчица остаётся на месте. Склоны вокруг выглядят достаточно проходимыми, для оборотней, и ночью можно попробовать добраться до форта. Однако Олимпия не имела достаточной уверенности, что защитники не расстреляют её прежде, чем начнут разбираться — кто она вообще такая. Да и лоялисты тоже могли попробовать воспользоваться этим алгоритмом. Олимпия ощутила запах грифонов. Нескольких либо держали прямо в лагере, либо те регулярно сюда прилетали.
Волчица бросила тоскливый взгляд на форт. Она уже так близко! Их с Като разделяло расстояние прямой видимости. Как послать весточку? Сообщить о своём присутствии? Хоть как-нибудь связаться?
Так ничего и не придумав, Олимпия двинулась обратно к их стоянке. Она надеялась на Марка и его опыт. Возможно, матёрый оборотень придумает, что делать. Заметит то, что ускользает от неё?
На очередном шаге волчица замерла. В лесу она больше не одна. То, что солдаты сюда заходят по различным своим нуждам, она знала, хватало следов, но не решила, что будет делать, если столкнётся с кем-нибудь из них. Точнее, у неё имелось некое неосознанное представление, что она будет действовать по ситуации. Бей или беги. Если солдат будет мало, то атаковать и убить. Много — убежать. Сейчас, слыша шаги, она замерла в некой нерешительности.
Уши подёргивались, вычленяя шуршание мха, ломающиеся ветки и шелест листьев. Инстинкты уже определили, что людей трое. Волчица опустилась на четыре лапы прячась. Двинулась вперёд. Она ещё не решила, будет нападать или нет, прислушиваясь к запахам. Её интересовало оружие солдат. Волчица невидимой тенью следовала за солдатами, постепенно сокращая дистанцию. Лоялисты переговаривались между собой, но Олимпия слишком долго находилась в зверином облике, отдельные слова она поминала, но общий смысл предложений от девушки ускользал.
От солдат пахло порохом, мушкет держал в руках только один. Двое других несли в руках топоры, и намерение мужчин было очевидно. Люди вышли за дровами.
Волчица ощерилась, подавляя желание зарычать. Теперь они её добыча.
Солдаты обсуждали сегодняшний ужин, спорили, будет ли знакомый десятник проставляться на день рождения, да оценивали фигуру наездницы, готовившей грифона к ночному облёту. В общем, говорили о чём угодно, лишь бы не обсуждать утренний бой. И причина этому молчанию — страх. Глубокий, болезненный страх. Страх магии.
Большинство солдат привыкли бояться одарённых, которые всегда жили где-то рядом. Каждый из солдат осознавал опасность, исходящую от владеющими магией. Знал, что для успевшего начать колдовать рыцаря и несколько десятков солдат — лишь живые мишени, не являющиеся угрозой. Этот страх стал привычен. Их тренировали сражаться с рыцарями. Учили быть готовыми к смерти. Сегодня страх взял новую планку. Сегодня они встретили одержимого.
Монстр, что вышел в одиночку против целой армии. Его не брала магия. Раны от пуль заживали на глазах. И пусть в конце он отступил в форт, но сделанного оказалось достаточно. Солдаты помнили крики товарищей, горевших заживо от странного пламени, что никак не хотело гаснуть, даже если его плотно накрывали тканью, лишая доступа к воздуху.
Солдаты знали, что они неровня одарённым. Эта мысль, привычная, глубокая, воспринималась едва ли не с молоком матери. Страх перед наделёнными даром, привычный и естественный, вспыхнул с новой силой. Чудовище, демон в теле человека, раздул его, превращая в ночной кошмар, от которого не избавиться.
Там, у подножья, когда солдаты смотрели на догорающее демоническое пламя, которым монстр отогнал нападающих от форта, когда прошёл адреналин, угар битвы, ряды дрогнули. Сначала солдаты начали переглядываться, до дрожи в коленках опасаясь приказа на штурм. Неважно, были ли это молодые новобранцы или ветераны. Какая демону разница, кто перед ним? Его магия обратит в пепел всех. Десятники заметили состояние своих солдат. Но, вопреки привычным правилам, не стали одёргивать своих солдат. Они тоже боялись. Десятники, даже сотники, никто не желал идти прямо в демонический огонь.
Офицеры выстраивали отряды, но вместо перегруппировки перед новым рывком получили толпу деморализованных солдат. Атака так и не началась. Армия отступила в лагерь. Что именно решат командиры, завтра отправить их в новую атаку, или рыцари попробуют справиться сами — никто не знал. И воодушевления солдаты не испытывали, хотя и до роптания пока не дошло.
Олимпия ощутила страх своих жертв. Ещё не знала, на что именно он направлен, но сейчас это для неё не имело значения. Зверь радовался возможности отведать свежей крови, и сама Олимпия ощущала солидарность с его желаниями. Но не спешила, следовала на отдалении, наблюдала, ждала. Человек — опасная добыча, много уловок, оружия, хитростей, грязных приёмов. В охоте на человека требовалось терпение и осторожность.
Шедший первым указал на дерево, сказав, что оно подойдёт. Солдат с винтовкой отошёл в сторону, присев на землю и перехватив оружие для удобства. Его товарищи, вооружённые топорами, принялись за дело. Волчица медленно обошла поляну, выходя за спину к вооружённому солдату. Она давала людям время расслабиться, погрузиться в работу, поверить в собственную безопасность. Их страх дурманил и дразнил, но Олимпия не торопилась. Она выгадывала идеальный момент, когда никто не будет смотреть в её сторону. Момент уязвимости, слабости.
И он настал.
Волчица сорвалась с места. Три прыжка, заглушённых ударами топоров, и зубы оборотня сжимаются на шее солдата, прокусывая кожу. Олимпия дёргает головой, ломая шею жертве. И этот хруст остался единственным звуком, изданным солдатом. Двое оставшихся обернулись. В этот момент волчица, уже отбросив мертвеца в сторону, прыгала на ближайшего. Мужчина не успел даже испугаться за те мгновения, что смотрел на летящего прямо в него оборотня. Удар тяжёлого тела роняет человека на землю, под весом оборотня переламываются рёбра. Последний успевает лишь сделать неловкий шаг назад, едва не поскальзываясь на мхе. Удар лапы не убивает его, но выбивает дух.
Волчица уже почти бросилась на него, чтобы добить, но замерла. Солдат мог рассказать ей, что происходило последние дни. Может быть, он видел Като. Глупая надежда, ведь её возлюбленный вряд ли станет расхаживать перед рядами противника в полный рост, чтобы дать рассмотреть получше, скорее будет бить исподтишка или заманивать в ловушки, или ещё что-нибудь.
Впрочем, Олимпия вспомнила примеры того, как Като атаковал в лоб, так что всё может быть. И разговаривать с пленником лучше Марку, как ей казалось.
Оглянувшись на два трупа, волчица тихо рыкнула, приступив к делу. Телам стоило придать такой вид, будто их растерзали дикие животные. Для неё — проще простого, её зверь и есть то самое дикое животное. Все вещи она, естественно, бросила прямо там, ведь зверью всё это ни к чему.
Дотащить пленника до логова оказалось не так-то легко. Сил на это волчице вполне хватало, наоборот, она боялась повредить человека неосторожным движением или обо что-нибудь случайно ударить. И к тому времени, когда волчица уловила, наконец, запахи своих спутников, ноша успела порядком её утомить.
Марк появился снаружи практически сразу. Оборотень не задавал вопросов, сам отлично понимал, чем им может помочь пленник. Марк грубо, внешне нисколько не заботясь о его состоянии, отволок солдата к воде, и только после этого сменил форму. Уже в облике человека макнул пленника головой в воду, чтобы тот пришёл в сознание.