— Никакой атаки не было, — возразил Бронс. — Вы проводили задержание. Обитатели храма воспрепятствовали этому, устроив открытое сопротивление и атаковав моих подчинённых и меня.
Серсея выразила насквозь фальшивое удивление:
— Да что вы говорите? А разве не вы выстрелили в обитательницу храма без всяких на то оснований, тем самым спровоцировав реакцию прочих обитателей?
Орис мысленно поморщился и поаплодировал одновременно. Бронс брал с собой только верных, как он думал, людей, не стучащих на сторону или Совету. О провокации не должны были узнать, но узнали. Причём, узнали поразительно оперативно. Где бы Минакуро ни достала эту информацию, она очень удачно это сделала. Вот только это означает, что среди приближённых Бронса есть чужие агенты.
— Вам поступила недостоверная информация, — процедил командор.
— Служебное расследование покажет, — ответила Серсея.
Вот только Розалье пока нечего бояться, даже место своё он не потеряет.
— Пусть так. Это не имеет отношения к преступнику...
Серсея перевела свой взгляд на Ориса:
— Юстициарий. Это ты вёл расследование?
Орис кивнул:
— Да, мессира.
— Развёрнутый рапорт, будь добр.
Орис уже открыл было рот, но увидел короткий жест Юноны, означавший «зелёный свет». Исходя из контекста, начальница приказала ему выставлять действия мальчишки в положительном ключе. Фактически Юнона приказала ему топить Бронса. Немного неожиданно, но Орис справился с удивлением за пару мгновений, так что заминка выглядела так, будто он восстанавливает факты в голове.
И он начал пересказ, смещая акценты и выставляя всё так, будто Като либо защищался, либо становился заложником обстоятельств. Орису даже не пришлось лгать, чтобы выставить всё так, будто парень вообще не был инициатором конфликтов. Естественно, Бронс был ошеломлён предательством, в первую очередь предательством Юноны, ведь они давно работали вместе. Однако женщина лучше чувствовала перемены в настроении Верховного Совета, вовремя меняя ориентиры.
Впрочем, Серсея, стоило Орису начать, поняла, что мальчик и так будет подан в правильном свете, и тут же потеряла интерес к докладу, будто всё это уже слышала, что вполне возможно. Она успела хорошо подготовиться к этому разговору.
— Значит, это была самозащита, — подвела черту Минакуро.
Вероятно, именно этот вывод был ей нужен.
— Самозащита?! — взорвался Бронс. — Они хладнокровно убили юстициария!
— Именно самозащита, командор. После вашей неоправданной агрессии они имели основания полагать, что юстициарии будут нападать на них с желанием убить на месте. И потому отчаянно защищались, — настояла Серсея. — Пока я вижу только ваш непрофессионализм, командор Розалье.
Заявление не вызвало особого ошеломления, если не считать нескольких самых дуболомных оперативников. Командор покраснел лицом, едва сдерживаясь.
В этот момент вернулись посланные Минакуро люди. Доктор, потирая очки, огласил своё заключение:
— Даю от шестидесяти до семидесяти процентов за положительный результат, хотя и не могу утверждать с полной уверенностью. Нужны вдумчивые исследования.
Серсея, как ни странно, совсем не обрадовалась такому результату, но тем не менее объявила:
— Род Минакуро будет проверять задержанного юношу по имени Като на родство. До окончания проверки никаких следственных мероприятий с ним произведено быть не может.
Орис мысленно присвистнул. Родство. Вот что было в конверте. Доказательство родства. Знал об этом Като или нет, но конверт он доставил.
— Это всё бред! — не сдержался Бронс. — Какое ещё, к демонам, родство?! Он — преступник! Убийца!
— Держите себя в руках, командор, — напомнила Минакуро. — До окончания проверки род Минакуро забирает мальчика.
Но Бронса уже несло.
— Я не позволю превратить следствие в балаган! По моему личному распоряжению мальчишка будет помещён в следственный изолятор. Хотите оспорить моё решение — поднимайте вопрос о моей отставке на Совете. Но до этого момента мой приказ — заключение!
Они с Серсеей несколько секунд смотрели друг другу прямо в глаза.
— Вы ослушаетесь прямого требования члена Совета?
— Именно так.
— Вы не оставляете мне выбора, командор. Я инициирую расследование похищения ребёнка Минакуро Геральта и Минакуро Айны, что произошло одиннадцать лет назад.
Розалье сжал кулаки до бледности.
— Да как ты смеешь, девчонка!
— Смею, — удовлетворённо кивнула Серсея. — Живи оглядываясь, Розалье.
Она развернулась, и члены рода Минакуро двинулись к выходу. Бронс зарычал раненым зверем и ударил обеими руками по рабочему столу, разнося ни в чём не повинное дерево в щепки.
Орис бросил вопросительный взгляд на Юнону, но та наблюдала за действиями начальника с грустью. Она уважала Розалье, и тем неприятнее ей было принимать его скорую отставку.
— Мессир!
В зал поднялся оперативник в сопровождении двух стражей Верхнего Города, что держали за руки парня. Это был один из обитателей храма, подросток, сбежавший вместе с Като.
— Что?! — рявкнул Бронс.
— Мы поймали одного из беглецов, — доложил юстициарий, несколько растерянный из-за начальственного гнева.
Бронс, едва увидев парня, закричал в ярости и бросился прямо к нему. Никто не пытался остановить обезумевшего командора, только с растерянностью смотрели, как он подбежал к напуганному парню. Отшвырнув стражу, Розалье схватил парня за голову, закричав ему в лицо:
— Ненавижу ваши храмовые отродья!
А затем положил большие пальцы ему на глаза и надавил. Раздался крик боли, парень задёргался, пытался оторвать руки мучителя от своего лица, но всё было тщетно. Бронс отбросил мальчишку от себя, стряхивая с ладоней перемешанные с кровью глаза.
— Уберите это отсюда! — приказал он, указывая на стонущего от боли парня, и, развернувшись к Юноне, крикнул: — Я тебе этого не забуду, стерва!
Арка 3
«Всё настоящее ничтожно,
Серо, как этот серый день,
И сердцу рваться невозможно
Схватить мелькающую тень.
А тени будущего горя
Блуждают вкруг меня, виясь,
И жизнь вокруг кипит, как море,
Из берегов своих стремясь.
Всё настоящее ничтожно,
Сулит мне Зло грядущий день,
И я стремлюсь, когда возможно,
Ловить воспоминаний тень.
Воспоминанья жизни прежней,
Где вся душа моя цвела,
Где всё немее, безнадежней
Встает грядущий призрак Зла!»
Александр Блок
Глава 21
Механически наматываю лоскуты ткани на ладони, чтобы защитить кулаки. Пришлось порвать несколько старых полотенец — ткань лучше, чем у тюремной робы. Из коридора доносятся крики и топот босых ног по каменному полу. У меня ещё есть почти целая минута. Вода в ведре, обильно засыпанная порезанным мылом, ещё кружится в водовороте после размешивания. У стены, расписанной незатейливым тюремным граффити, стоит швабра. Душевая комната в тюрьме — особенное место. Может, пристроена так, а может, здание проектировал кретин. В душевую ведёт длинный коридор, слышимость отличная, беззвучно подойти невозможно. Поэтому здесь происходит много интересного. В душевой курят. В душевой дерутся. В душевой происходит то, о чём не треплются на каждом углу.
В душевую посылают тех, кого нужно избить или убить.
Сегодня это я.
Схватил ведро и с размаха выплеснул воду в коридор. Полированный тысячами ног камень, голые ступни и скользкая мыльная вода — отличное сочетание. Десяток придурков, так спешивших поближе со мной познакомиться, падают, как кегли при страйке. Момент выбран удачно, и первый неудачник прикатился на пузе прямо ко мне. Я поднял ногу и с силой опустил на шею, удовлетворившись приглушённым хрустом.
Чуть отступил за угол, готовясь к следующему. Второй неудачник не заставил себя долго ждать, выпрыгнул, не глядя под ноги. Зря. Ставлю подножку и ловлю ублюдка за плечи, перенаправляя вектор движения для поцелуя со стеной. Как раз в то место, где какой-то умник схематично изобразил мужские гениталии. В этот раз мокрый хлюпающий звук, через мгновение прерывающийся криком боли. На серой бетонной стене пятно крови.
Не отвлекаясь на рассматривание получившегося арт-объекта, подхватил швабру. Третьему неудачнику прилетает тяжёлой насадкой между ног.
За ним тут же появляется следующий, но получает всё той же насадкой в рожу, отчего запинается и падает на спину. Похоже, кегли снова на ногах. Жаль.
В душевую врываются остальные, очень разозлённые произошедшим в коридоре кегельбаном. Пару секунд я удерживаю их на дистанции, отбиваясь шваброй, постепенно отступая на заранее подготовленные позиции, но это не может продолжаться вечно. Наконец, кого-то из этих джентльменов, страдающих гипоэнцефалокранией, посещает идея отнять у меня швабру. И он хватается за насадку, чтобы вырвать инструмент из моих рук. К несчастью для него, я это предусмотрел, насадка слетает с рукояти. Швабра превращается в деревянное копьё, и неудачник тут же получает остриём в лицо.
К моему сожалению, рукоятка ломается, не выдерживая такого режима работы.
Следующим идёт в ход мочалка, слегка мной модернизированная. Проковыряв в куске хозяйственного мыла отверстие, я пропустил через него мочалку, зафиксировав снаряд. Замахиваюсь эрзац-оружием над головой и обрушиваю всю мощь почти трёхсот грамм хозяйственного мыла на челюсть самого смелого противника. Неудачник улетает на пол и больше, кажется, не встанет. Хорошие в этой тюрьме бруски. Тяжёлые и почти каменные.
Впрочем, остальных претендентов на мою шкуру фиаско собрата не смущает. Ко мне тут же подскакивает ещё один, ловко пригибаясь и уходя от удара. Но я успел немного потренироваться, легко поймав свой снаряд и отправив его обратно. Мыло прилетает в плечо противника, рука повисает плетью, но он всё равно пытается меня забодать.