— Я не при делах, Като. Тебе все скажут другие. Проваливай, — кисло ответил он под моей улыбкой.
Вернувшись к парням, я отдал им припрятанный кусок хлеба. На их вопросительные моськи лишь ободряюще улыбнулся:
— Не кипишуйте, все нормально будет. Перебьемся пока этим. Плохое дело, сам знаю, но есть что-то нужно.
Дерьмовое оправдание, если откровенно. Преступность — липкая жижа, в которую очень легко вляпаться и очень сложно потом отмыться. Все, что я могу сделать — не вмешивать в это остальных. Сам себе кажусь героем второсортного боевика, в котором главный герой, благородный парень, вынужденный заниматься преступностью, ограждает своих близких от этой заразы. Только, боюсь, не смогу я в одно лицо вынести всю местную «мафию». Куда быстрее меня вынесут.
Я все еще голоден. Хлеб лишь слегка притупил это чувство, но не более.
К нам подошел подросток, обычный, каких полно на улицах. Ничего не говоря он сунул мне в руки тряпичный сверток и свернутую записку, тут же побежав дальше. Я кивнул парням:
— Идите домой.
— Но...
— Никаких «но». Это просто проверка. Когда будет что-то важное — я вас позову. Идите.
Подождав, пока они отойдут подальше, я открыл записку. Адрес и короткое описание человека. Точнее, всего одна примечательная деталь. Открывать сверток даже не подумаю, мне без разницы, что там лежит. Не тяжело и ладно.
Я вышел на улицу и побрел в сторону места, указанного в записке. Намного позднее я буду вспоминать эти дни. Вспоминать и думать, можно ли было что-то изменить. Была ли у меня вообще возможность не дать произойти тому, что произошло. Ответа я так и не найду.
Прошел я всего один квартал, когда дорогу мне преградил Теренс в компании каких-то парней. И, конечно же, они закрыли мне путь.
— Като, — мрачный Теренс вышел вперед.
Я вздохнул:
— А я-то думал, откуда крысиным дерьмом пахнуло.
Прохожие оборачивались на нас. Горожане отлично понимали, во что может превратиться любая разборка. Поэтому, заметив нас, они тут же искали взглядом ближайшего гарнизонного, надеясь, что тот не даст случиться чему-нибудь незаконному. Что поддержит хоть какой-то порядок на улицах. Теренс глянул на мага гарнизона. И тот отвернулся. Подкуп?
— Это что же такого произошло, чтобы крыса разорилась на подкуп сослуживцев? — проследив взгляд парня, спросил я.
— Като, — он явно нервничал. Заранее заучил то, что должен был сказать, и сейчас пытался произнести это по памяти. — Ты должен отдать сверток. Или живым не уйдешь.
— Именно потому, что я очень хочу жить, ничего я вам не отдам.
— Дело не только в тебе, — продолжал Теренс, будто не заметив моего ответа. — Твои друзья тоже поплатятся. Вы все либо будете работать на Дэвида, либо подохните.
Внутри меня натянулась пружина.
— Теренс. Я голоден и очень зол. Помнишь мою угрозу?
— Игры кончились, Като, — ответил он. — Отдавай сверток.
Как любой уважающий себя пацан, я носил с собой заточку. Никогда не пускал ее в ход, оставляя, как оружие последнего шанса. Сейчас, глядя на десяток парней старше меня, я вспомнил о ней. И не нашел в себе ничего, что бы останавливало меня от применения этого оружия.
— Ну и крыса ты, — обреченно вздохнул.
Сказав это, я поднял пакет перед собой, будто готовый отдать. Теренс облегченно расслабился. Он пошел вперед, что-то говоря. Что-то говоря про то, что я сделал правильный выбор, принял верное решение. Еще какую-то чушь, на которую я не обращал внимания. Я считал расстояние. Следил за его приближением и ожидал идеального момента.
Теренс протянул руки и пальцы его коснулись грубой ткани свертка. В эту же секунду моя рука, схватив заточенный кусок железа, начала движение, резкое и быстрое. Я целил в шею. Когда он начал угрожать детям, для меня эта мразь перестала быть человеком. Я не святой и не моралист. А уж в нравах этого мира Теренс вовсе не делал ничего из ряда вон выходящего. Просто работал на другую мразь. Просто он перешел черту. Если угрожаешь кого-то убить, то будь готов к ответным действиям. Вот и все.
Он успел дернуться, взмахнуть рукой, отклонить мой удар. Заточка врезалась ему в щеку и пошла глубже, пока мой кулак, сжимавший смертоносную сталь, не врезался ему в зубы. Брызнула кровь. Я поднял ногу и толкнул Теренса в живот так сильно, как мог. Он повалился назад, заточка разорвала рот. Брызнуло еще больше крови.
Реакции остальных и гарнизонного я ждать не стал, рванув в сторону, проскальзывая между прохожими, в темную подворотню. Узкие улочки города полны таких укромных темных мест. Она не вела к адресу, написанному в записке. Я бежал в другое место. Я бежал в нашу башню.
Глава 6
Толкнув полноватого мужчину, я едва не свалился сам, чуть не сбившись с шага. Устоял, продолжая бежать, сжимая проклятый свёрток под мышкой. Нырнул в тёмный проулок, маневрируя между кучами мусора и роняя под ноги пустые коробки. Переулок оказался коротким, всего несколько домов. Я выскочил на параллельную оживлённую улицу, быстро оглядевшись. Рука всё ещё сжимала окровавленную железку, которую я сунул в карман. И побежал, маневрируя между людьми. Бегал я хорошо, мог бы и убежать, наверное, но на этих мудаков у меня были иные планы.
Увидел слева высокий, в полтора моих роста, каменный забор, ограждающий чей-то дворик с узкой калиткой, и нырнул туда, слегка притормозив, убедившись, что меня не потеряли из виду. Свёрток на землю, пока мешает. Оглянулся. Кто-то развёл маленький садик прямо в городе, аккуратные грядки с цветочками, рядом коробка с нехитрым сельхоз инструментом. Пинаю по коробке, вываливая железный хлам на землю прямо у калитки. Из дома слышится злой голос, плевать, мне хватит десятка секунд. С улицы приближаются крики.
Хватаю скамейку и с замахом плашмя бью по калитке на уровне колен. Первый преследователь вскрикивает от боли и неуклюже падает мордой в сельхоз инструмент. Слух едва выхватывает звук входящего в плоть железа. Раздаётся крик, уже надрывный и болезненный. Хватаю грабельки и размахиваюсь. Преследователи лишь на секунду замешкались на той стороне забора, но вот уже следующий заглядывает внутрь, получая граблями по лицу.
Какой-то ловкач пытается перепрыгнуть через невеликую стену. Хватаю его за ногу и дёргаю вниз, заставляя приземлиться пахом на забор. Дёргаю повторно, и неудачник падает на мою сторону. Бью ступнёй куда-то в лицо, не глядя, уже хватая свёрток и продолжая бег. Залетаю на крыльцо, поднимая одну из ваз и ногой бью по двери, которую только начала открывать хозяйка, это её замедлит. Дома стоят вплотную, и в этот же садик выходят окна соседних жилищ. Швыряю горшок в окно и сам прыгаю следом.
Стекло бьётся, слегка царапаю руки, но не критично, и сразу бегу дальше, через квартиру. Преградивший мне путь худой мужик получает снаряд имени меня в грудь и от неожиданности падает на пол вместе со мной. Переживёт. Мчусь дальше, уже слыша шум за спиной. Хорошо, разозлённые придурки и не думали успокоиться.
Выбежал, едва не выбив дверь. Эта улица была менее оживлённой, но и преследователей у меня сократилось. Впрочем, шесть или семь против одного всё ещё самоубийство. Бегу через людской поток, стараясь не отрываться слишком сильно. А затем сворачиваю к одному из старых домов, на крыльце которого сидит группа бандитского вида парней. Куда более старших, чем мы, уже даже не подростков. И они не обманывают моих ожиданий, вскакивая с места и бросаясь внутрь, за мной.
Дом старый, уже начавший разрушаться, и потому здесь полно вещей, что могут сгодиться за разовое оружие. Подхватываю с пола кирпич и с размаху бросаю его в первого появившегося в коридоре подростка. Удачно, прямо в голову, если выживет — ему очень повезло.
Ухожу в сторону, на лестничную клетку, и бегом поднимаюсь по ступеням. Снизу голоса, шум, малолетние бандиты разбираются между собой.
На третьем этаже натыкаюсь на ещё одного парня, тоже из банды, ещё не понимающего, что происходит. Не повезло тебе. Прыжок всем телом заставляет его врезаться спиной в стену, а я успеваю выхватить заточку и воткнуть ему в горло. Я знаю, что делают такие, как он. Никаких сожалений по этим мразям я не испытываю.
Забегаю в коридор, уже носящий следы обжитости. Запахи... Точнее, смрад грязи, крови, пота... Секса. Этим уже по возрасту положено удовлетворять свою похоть, и я сильно сомневаюсь, что партнёрши всегда согласны. Неважно.
Несусь по коридору. Навстречу выскакивает девчонка лет четырнадцати с грудным ребёнком на руках. Проскальзываю мимо. Шансы младенца на долгую жизнь оцениваю как около нулевые, болезненный вид девочки, чёрные круги под глазами, впалость щёк, рубцы на лице от побоев... Ей тоже недолго. Она что-то кричит в спину, плевать. Комната с каким-то хламом и спасительный балкон.
Сбрасываю посылку вниз, очень надеясь, что там нет ничего, способного сломаться или разбиться. Сам спрыгиваю на второй этаж, а оттуда сразу на землю. Выглядываю за угол.
Люди Дэвида пререкаются с несколькими подростками из банды у входа. Судя по виду моих преследователей, они успели ворваться в дом, но получили пинков и были выгнаны наружу. Их пятеро. Крики в доме стали ещё более злыми, из дверей вырвался парень и без разговоров влепил со всей дури первому попавшемуся крысенышу, повалив на землю. И тут же накинулся сверху, начав яростно лупить. Убьёт, туда и дорога.
Осталось четверо, то, что нужно. Перехватываю посылку и снова срываюсь в бег, снова на виду у преследователей. Те немного замешкались, когда начали избивать одного из них, отпрянули, держась на расстоянии от остальных бандитов. Но, заметив меня, кинулись в погоню, бросив обречённого товарища. Ну крысята и есть.
Заметил впереди гарнизонных. Могут помешать, свернул. Нужна подворотня, или пустая квартирка, или брошенный склад. Чтобы только я и эти четверо. Я не чувствую ни усталости, ни даже боли от порезов. Адреналин, кажется, заменил кровь в жилах. Обманчивое чувство всесилия.