Жаль, хотелось познакомиться с отцом его в неформальной обстановке. Ведь он знал и моего, судя по всему.
— Что–то ты, мой, братец, не весел, — заметил Михаил.
— Хорошо всё, друг, — отвечаю, и вздрагиваю.
На втором этаже над головой бьются стаканы, судя по звуку вдребезги. Дальше визг, чьи–то причитания…
— Кстати, я не забыл о твоей просьбе по поводу сына графа Семёнова, — решил немного отвлечь меня разговором Михаил. — С сентября зачисление, получит звание юнкера. Ну а дальше, как покажет себя.
— Благодарю тебя, друг мой.
— Не стоит, братец, зачем мы ещё нужны?
Лишь спустя час взвинченная супруга Брусилова вышла к нам готовая ехать. Платье голубое с чёрным, пышное, изящное, сверкает, как звёздное небо, сама красавица, глаз не оторвать. Но выражение лица, как у змеи ядовитой.
— Я в твоём тесном автомобиле, Михаил Павлович, не поеду! — Первое, что заявила капризная жёнушка. — Вся помнусь! Пропахну этим, как там его, горючим.
— Но тогда мы можем не успеть к открытию, — ахнул муженёк.
— Так, а вы и езжайте. Что я буду толпиться среди господ, как тётка на рынке.
— Что ж, любовь моя, — выдал Михаил удручённо. — Нам, главам рода да сыновьям наследным, быть на открытии положение обязывает.
— Давайте, давайте, — ответила с ухмылкой.
— Сударыня, — откланялся я вежливо.
— Ваше высочество, — выдала Наталья неожиданно учтиво, сделав качественный реверанс. Вероятно, репетируя или проверяя, не трещит ли платье по швам. А то талию оно уж слишком обтянуло.
Вышли во двор, сели в автомобиль с закрытым салоном на задние сиденья. Двери за нами закрыл водитель, аккуратно, не хлопая.
— Баба с возу, кобыле легче, — прокомментировал Михаил весело и скомандовал браво: — поехали скорее, пока не передумала!
— А как же любовь? — Укорил.
— Люблю, но иногда придушить хочется, — признался разгорячённо.
И это лишь пара недель совестной жизни миновала.
Помчали с ветерком по объездному пути, чтобы через всю столицу не ломиться. А дальше по дороге такой гладкой, каких в жизни не видел, рванули, чуть ли не полетели. Трассой называется.
Все кареты, как стоячие, обходим, с другими автомобилями наперегонки. Михаил разошёлся, поначалу поддержавший порыв водитель вскоре сам стал не рад.
— Разобьёмся, барин! — Взвыл через какое–то время.
— А ну цыц! Жми на педаль поживее, вот того обгоняй наглеца…
Добрались до Листвянки за полтора часа. Но на въезде через пост простояли ещё столько же. Полицейские на вид злые, как собаки. Но вежливости им не занимать.
Проехали по очереди, предъявив документы. И эти служивые докопались до моей старой паспортной книжки. Но когда Михаил, сказал, что я князь, быстро отстали, пропустив дальше.
Портовый городок несколькими улочками тянется вдоль побережья, одним боком упираясь в сопки, на которых оборудованы смотровые и военные посты. По богатой и современной архитектуре ничем не уступает столице. Гостиницы, рестораны и игровые дома составляют его основу. Похоже, обитают здесь только титулованные господа для развлечений, да обслуга. Много иностранцев. Простых людей вообще нет! Даже продавцы в лавках праздно одеты и выглядят сытыми и довольными.
Заметное количество людей в штатском. Офицеры императорского драгунского полка разъезжают в красных мундирах целыми стаями. Особенно в порту их много, как и полицейских с особыми знаками отличия.
Куда мы собственно и поехали вдоль берега до специальной стоянки.
Ещё до пирса не дошли, а уже встречают и требуют приглашения на бал. Моё у Михаила на руках. Провожает нас специально обученный слуга до нашего парохода, которые, видимо, для всяких гостей разные. С иностранцами не поедешь.
По спокойному светлому и сверкающему Байкалу курсируют корабли и вдоль, и поперёк и до Императорского острова.
Я остров как с пирса увидел, так рот и открыл, позабыв, куда шёл.
Первое впечатление сложилось, что тонкая тёмная плита, на которой остров стоит, зависла в воздухе метрах в двух над водой. Дух перехватывает, когда понимаю, что он стоит на некой кристаллической полупрозрачной прослойке, словно на гигантском айсберге. И ладно бы остров был небольшим. Исходя из величины корабликов, что пришвартованы рядом, он на пол Листвянки в длину и находится примерно в нескольких километрах от берега.
С ближайшей стороны возвышается величавый дворец, с другой — нечто, походящее на египетскую пирамиду, но со скосом снаружи.
Между этими строениями виден парк с деревьями, струятся обширные фонтаны, крыши множества беседок можно рассмотреть, и отметить в целом насколько велики площади для прогулок.
Я даже пропустил тот момент, как мы зашли на корабль, и он тронулся. С верхней палубы, раскрыв рот, наблюдаю. Рассматривая всё больше деталей по мере приближения. Впрочем, таких как я зевак, ещё трое на нашем полупустом борту.
Действительно, впечатляющее зрелище, от которого забываешь на миг обо всём. И радуешься Байкалу, что сияет под лучами солнца, и наслаждаешься лёгким ветром в лицо.
Мгновение безмятежности порой так дорого.
А мы всё приближаемся на небольшом прогулочном корабле, и вот нас уже накрывает косая тень от дворца. А до берега ещё сотня метров. И теперь я могу убедиться, что искусственный остров даже не на плаву, ни о каких понтонах речь даже не идёт. Вода плещется, ударяясь о глыбу, на которой он стоит. А глыба в свою очередь уходит, судя по всему, до самого дна.
Занырнуть бы на Медведе и глянуть, что там внизу под водой.
Все пассажиры смотрят вверх, впечатляясь величием. Даже мой друг Михаил. Лишь я один всматриваюсь в пучину, разглядывая далёкие мерцания. Что же там такое.
А когда вновь перевожу взгляд на остров, со стороны «пирамиды» вижу выстроенных пятиметровых мехаров, сияющих синим перламутром. Похоже, покоящихся без пилотов. Двадцать штук насчитал, и, вероятно, это только треть, ибо строй за здание заворачивает, огибая.
Пришвартовали нас матросы в ослепительно белоснежных мундирах, слуги в похожих, но с поясами синими, взяли каждого гостя в оборот.
Мне досталась высокая, худощавая, черноволосая короткостриженая женщина, лет тридцати пяти, которая представившись Иветой и, приняв пригласительную бумагу по просьбе, поклонилась и произнесла мягко:
— Ваше высочество, на всё время пребывания в усадьбе вам выделены лучшие гостевые покои, как подобает титулу, я ваш личный камердинер, так же в вашем распоряжении будут ещё три лакея. К сожалению, стременных не положено, верховая езда здесь запрещена.
Кивнул в ответ, не зная, что ответить и вылавливая проникновенный взгляд карих глаз.
Женщина попросила следовать за ней.
— Увидимся позже, друг! — Воскликнул Михаил, которого повёл чуть раньше мужчина.
Хм, не думал, что будет всё так строго. Разбредаться раньше времени по имению императора не дают. Зато сразу четверых слуг вручают.
Чтобы поравняться с уровнем острова пришлось подняться по мраморной лестнице с пирса на целых полтора этажа, миновав два пролёта фигурной площадки. Вступив на вполне естественного вида землю с густой травкой здорового насыщенного зелёного цвета, подивился. А то было подумал, что деревья у них в больших горшках. Дёрн здесь самый натуральный, явно завезённый с материка. Среди невысоких деревьев дорожки, беседки, фонтаны и клумбы с цветами всех оттенков радуги. За исключением тех самых императорских. Видимо, очень строго за этим следят.
Насекомых всяких, бабочек красивых, как в райском уголке. Птички чирикают, заливаются. Водичка журчит. Людей в округе очень мало: немного слуг, чуть–чуть гостей, идущих смирно и тихо.
А дворец, стоящий подальше, как целая скала нависает. Белые колонны, барельеф, серебром и золотом всё расписано. Это мы только к гостевому крылу подошли. А дальше и смотреть страшно, как бы пчела в рот не залетела.
Поднявшись ещё на этаж по широкой лестнице, вошли в гостевое крыло. От роскоши рябит, а вскоре и бельмо на глаз от блеска прилипает.
По ковровой дорожке до гостевых покоев шагаю, как на мехаре разбитом по приборам. Спасибо барышня довела, и что этаж у меня первый.
Внутри хоромы царские, комнат не счесть. Три мальчишки лет шестнадцати в форме чистенькой и выглаженной встречают в гостиной, выстроившись в шеренгу.
Ивета представила каждого, провела по всем помещениям, ознакомив с удобствами. Предложила любые напитки и блюда по желанию, ванну, массаж…
Чуть слюной не поперхнулся.
— Спасибо, только воды, — ответил с неловкостью в голосе, когда вернулись в гостиную из этого лабиринта.
Вскоре нанесли воды в стекле пяти видов, в том числе газированной, до кучи фруктов всяких. Каких я в жизни не видел, а уж тем более не пробовал.
— Открытие бала его Величества назначено через три с половиной часа, — начала Ивета, отпустив по моей просьбе мальчишек. — Я прибуду за вами заблаговременно. Если нужны мастерицы…
— Нет, спасибо!
Мне даже воду перед ней неловко пить. За колокольчики ещё дёргать, слуг зазывая, как собачонок, рука не поднимется.
Куда я там в высшее общество собрался⁈ Открыл шкаф, думая, что очередная комната. А там сорочек всяких тьма. Всех размеров, моделей и цветов, за исключением императорских. Там же на полках белья нижнего мужского на целую роту.
Время до бала тянется мучительно и долго. Несмотря на кучу предложенных газет, журналов, целой полки книг, патефона с сотней пластинок, а затем и говорящего попугая в клетке!
Но вот дождался! Ивета пришла за мной.
Повели в зал приёмов дворца уже через внутренние помещения. В окнах виднеется вечерний парк в светлых и цветных огнях, с какими–то невообразимыми украшениями, лампами и фонариками на деревьях, клумбах и столбах.
В помещениях не легче! Здесь тоже, куда ни глянь, сплошное восхищение. И слуги в праздных белоснежных костюмах, выстроенные в одну шеренгу вдоль всего пути, вскоре уже нисколько не смущают.
Целая армия слуг!