Наконец главарь презрительно произнес, глядя на квошиков:
– Пять литов, не больше. Если бы предупредили заранее о крылатой, время бы на вас не тратил. Сплошные убытки несу, будто Яз забрал удачу!
– Это редкий гость в наших краях! Когда еще, уважаемый Тейш, тебе выпадет случай выставить на торги леару? – возразил один из моих конвойных.
Ого, квошики, оказывается, не только короткими фразами общаются, как делали всю дорогу даже между собой.
Аяш иронично дернул уголком рта:
– Ожидать от горца большого ума не приходится, но ты должен знать, что использовать крылатых могут избранные. А без договора и подавно!
Квошик пропустил оскорбление мимо ушей и продолжал нахваливать товар:
– Она – подкидыш Язы, убогая, слабая, беззащитная, без магии и…
Торговец резко вскинул узкую холеную ладонь, останавливая:
– Я – шакрэ, лишние слухи мне ни к чему. Мое дело – принять товар и продать, а с проблемами пусть разбираются будущие хозяева. Или бывшие…
– Они не имеют права меня продавать, – перебила я посредника, мрачно взглянув на описывавшего мою ущербность дикаря, и добавила с нажимом: – И ты тоже, уважаемый Тейш!
И только потом осознала свою ошибку: аяши азартны, а я бросила ему вызов. Эх, говорил же папа, что опытный состоятельный продавец говорит тогда, когда его спрашивают, и отвечает на конкретный вопрос. И только голодный и безденежный говорит без умолку, навязывая свой товар. С другой стороны, кажется, у меня наконец-то получилось общаться с жителями Мира!
– Пять литов! – красные губы аяша раздвинулись в неприятной ухмылке. Затем он обернулся к одному из аяшей и приказал: – Тшень, заплати им. А ее пусть отправят в аид и приготовят. Завтра торги; видимо, великий Яз еще недалеко удалился и позволил вернуть потерянное.
Ну да, если Яза тащит в Мир подкидышей и все-таки славится справедливостью, то ее средний брат зовется Язом Куражом и покровительствует торговцам, наемникам и артистам. А вот старший, Аяз, называется неоднозначно – Расчет. Олицетворяя не столько финансы, сколько месть – кару небесную за дела, грехи и поступки. Я не удивлюсь, если оказалась на невольничьем рынке не без участия Аяза – произвел расчет, так сказать. Видимо, посчитал, что слишком легко мне много знаний досталось, вот и отправил отработать. Я тоже решила воспользоваться лишними словами покупателя:
– Они не имеют права меня продавать, а ты – покупать. Думаю, Аяз тебе скоро об этом напомнит.
Покупатели, продавцы и наблюдатели замерли, деляга аяш, сузив вампирские глаза, посмотрел на меня, дернул губой и с кривой насмешкой выдал:
– Слишком много о себе мнишь, леара, чтобы за твоей судьбой следил сам Аяз. Он уже в пути домой и обратно вернется через сто кругов. – Даже красные глаза к небу выразительно поднял, вампирюга. – И если тебе еще удастся его дождаться и попросить расчета, то мой бренный путь закончится гораздо раньше.
– Лучше обратись к великой Моике, раз ваши лары отвернулись от ущербной крылатой, отобрав у нее магию и разум! – злобно поддакнул ему Тшень.
Я мотала на ус новую информацию. Значит, квошики схитрили: мол, я не опасна, раз без магии, да еще и головой повредилась. Молчание – золото, не зря мне бабушка советовала, выслушивая очередную говорливую жену «непутевого» сына. И я решила промолчать, но намекнуть, ведь кое-что мне удается. Раскрыла крылья насколько было возможно в клетке, затем встряхнула руками и изморозь сразу побежала от пальцев к локтям. И грозно посмотрела на болтливого Тшеня, многозначительно приподняв бровь.
– Забирайте ее и мотайте отсюда! – нервно выпалил этот молодой аяш моим погрустневшим продавцам-квошикам.
– С каких это пор сын моей сестры решает за меня дела? – зашипел главный аяш, заставив квошиков благоразумно отойти на два шага от начавших делить между собой власть родственников.
– Прости, уважаемый Тейш, я погорячился, – покаянно склонился Тшень, затем шагнул к дяде и сбивчиво зашептал: – К чему такой риск с леарой? Мы только-только десяток шордов потеряли, а эта может накликать еще больше неприятностей!
Я мысленно с ним соглашалась на все сто: да-да, много-много неприятностей. Дайте только освободиться – непременно что-нибудь придумаю. Еще поймала себя на том, что словно заразилась азартом аяшей, заинтересованно прислушивалась к их речи, наблюдала мимику, жесты. Не то что в горной деревне.
Дядя тихо пенял племяннику:
– Ты слишком молод, Тшень, у тебя пока мало опыта, поэтому прощаю, но в первый и последний раз. Даже подарю тебе немного своего драгоценного времени, чтобы пояснить очевидное. На нас повис долг, Тшень, огромный долг, а завтра начинаются торги. С чем мы выйдем на них?
– У нас еще много товара…
– Тшень, заставь работать свою голову, иначе мне придется подумать о другом преемнике, – повысил голос старший родственник. – Большая часть товара – красные, за этих преступников мы жирный кусок отдаем в казну и судейским. Несколько зеленых. Ты сам видел, какие нынче пошли обычные должники – тощие заморыши. Много ли такие принесут дохода?
– У нас почти два десятка синих есть, а военные – крепкие …
– Да что ты знаешь про вояк, сопляк? – снова оборвал его дядя и продолжил поучать: – Синие руны – это всего пять лет обязательных работ, наказание за ослушание – не более десяти плетей, крупных и крепких кормить надо, как трех обычных должников. Вояки приучены убивать, в поле пахать такие будут хуже, чем шайгал без кнута. За пленных вояк нам в лучшем случае по паре лит сверху накинут.
– Но леара? Да еще неизвестно откуда и какая… – упрямо гнул свое Тшень.
– Редкий товар, который еще и привлечет внимание к остальным нашим невольникам. А откуда она и что собой представляет – не наша забота. Нам ее продали, мы тоже продали. Подробности сделки только усложняют жизнь! Если Яз позволит, на нее найдется свой покупатель; так часто бывает: самое редкое кому-то позарез нужным оказывается. Кроме того, за редкости платят, как правило, щедро!
С трудом выудив некоторые знания Зоря из своей памяти, я пригрозила:
– Даже на этом богами забытом рынке надзирают за продажей невольников и следят за исполнением законов. На моей шее нет ошейника, а значит – нет договора и оснований для продажи или покупки. За нарушение закона вы сами можете попасть на мое место.
Тшень напрягся, а вот его наставник и ухом не повел:
– Вот видишь, юнец, как хорошо, когда ты не знаешь лишнего про товар. И еще важно иметь крепкую семью, особенно когда близкий родственник надзирает за торговлей и как раз на неделе будет здесь. Насколько помню, у нашего уважаемого Жимуша бывают провалы в памяти и порой плохо с глазами. Так что риск, связанный с продажей леары, ничтожен против вполне вероятного дохода, который поможет нам исправить плачевное положение.
Вау, и здесь коррупция и клановость! Я зло дернула крыльями и от бессилия вцепилась в прутья, замораживая их и дергая на себя в попытке сломать. Торговцы отшатнулись, а квошики, наоборот, придвинулись.
– Это все, на что она способна, уважаемый Тейш, – быстро сориентировался в критической ситуации голова обоза горцев. – Если вы еще сомневаетесь, берите ее бесплатно.
Я зло посмотрела на него и попыталась достучаться, заставить забрать меня отсюда:
– Аяз еще недалеко удалился и, уверена, рассчитается с теми, кто продал леару, спасшую вас во время лавины. Или великий Мок, который сейчас смотрит на нас, – я, по примеру уважаемого Тейша, выразительно возвела глаза к небу, – тоже не останется равнодушным наблюдателем вашего беззакония. Вспомните, Зорь приносил ему дары перед лавиной, просил о помощи – вам послали меня. И вот чем вы платите Моку за бесценный дар – предательством и местью. Запомните, неблагодарные, вырыл яму другому – сам в нее попадешь!
– Проклятая посланница Язы, ты взываешь к справедливости? – зашипел квошик, подавшись к клетке. – Знаешь, сколько теперь поляжет наших мужчин, если соседи разузнают про Зоря?
– Нет, не знаю, а вот вы знали, что он хотел сделать со мной: забрать память и душу! А Яза справедливо сочла его недостойным своей силы. И наказала. Она, а не я!
Квошики сникли, в душе они согласились со мной, злились, конечно, но ничего не могли поделать.
– Даяр приказал – мы выполнили. Зорь не послушал его. Вот к чему приводит, когда не слушают избранника духов племени, – упрямился обозничий квошиков и, обернувшись к аяшам, добавил: – Забирайте ее даром, уважаемый Тейш, даже если потом выставите за ворота – это будет ваше решение.
Мои дарители быстро сняли клетку и поспешно ушли, забрав шайгала с повозкой. Вашаны и аяши сверлили меня красными и змейскими глазами. Кого они опасаются? Кары моих загадочных соплеменников-леаров? Язы? Или спутников этой планеты, которых почитают как богов?
Более трусливый Тшень все же решился на последний шанс отвязаться от рисков в моем лице:
– Может, и правда – за ворота? Пусть ее…
Но более меркантильный, азартный и бывалый Тейш, на котором висит очень большой долг, решил иначе:
– Может, это Яз подкинул нам удачу, а мы ее – за ворота? Нет, обидеть высшего еще хуже: лишимся удачи. Три дня от завтрашних торгов. Если никто не заинтересуется, значит – таково решение самого Аяза. Мы в любом случае ничего не теряем…
– Кроме хлеба… – буркнул один из вашанов.
Чтоб ему эта краюха в горле застряла.
Все вновь посмотрели на меня, мрачно взиравшую на них, скрючившись в клетке. Тейш криво усмехнулся:
– Нет, полноценный стол и достойная замена жалким лохмотьям на ней – наш дар Аязу, если мы не правы! В аид леару, а то дохода с нее еще нет, а времени заняла, как полноценный шорд.
Про шордов я тоже «погуглила». Зорь встречал, и не раз, этих широкоплечих великанов метра под три ростом – серокожих, сероглазых, могучих жителей степей. Не особо умных, зато сильных и верных своему слову, шордов часто нанимали для охраны богатых обозов. Из их речи я знаю довольно много слов, хоть и меньше, чем у аяшей, язык которых был одним из самых распространенных в этом мире. Как и сами они.