Через несколько дней, прошедших, к счастью, спокойно, мы подошли к следующему на нашем пути городу. Вернее, мы должны были к нему подойти. На самом деле нам пришлось остановиться в квадре от стен, и еще пол-квадры преодолеть на лошадях в составе небольшого отряда — я, Тина и конунг.
Именно здесь стояли виселицы. Много, больше десятка. Каждая представляла собой наскоро собранную при помощи веревок П-образную конструкцию, из спешно нарубленных стволов. Стояли виселицы здесь всего ничего — на многих стволах даже до сих пор не завяли листочки. Хорошо если полутора-двое суток прошло с тех пор, как их поставили. То есть, это случилось как раз примерно в тот момент, когда мы вышли из Тангара.
Приближаясь к виселицам, я боялся увидеть висящими на них тела простых людей — местных жителей. Подобная акция устрашения была бы вполне логична и ожидаема — я бы и сам попытался напугать как армию вероятного противника, так и тех, кто планировал к нему присоединиться. Повесить пару десятков самых отъявленных бунтарей — то, что нужно для реализации такого сценария.
Но это оказались не простые жители. Висящие в рядок на трупы, по семь на каждой виселице, были поголовно одеты в ярко-красные мундиры императорской армии. Руки их были связаны за спинами даже после смерти, из чего можно было сделать вывод, что сопротивлялись они до последнего. Ничего удивительного, учитывая, насколько имперские войска уверены в своей силе и безнаказанности.
Удивительно разве что то, что их здесь так мало. Шестнадцать виселиц по семь человек на каждой. Чуть больше сотни солдат. Учитывая, что город, раскинувшийся перед нами, был довольно большим и вмещал никак не меньше пяти тысяч жителей, это вообще капля в море. Или это вообще не имперские солдаты? Может быть, это хитрый план и на самом деле от имперцев здесь только форма? А на самом деле это все те же простые мирные жители, повешенные в назидание прочим? Я бы нисколько не удивился такому исходу, считай, убиваешь двух зайцев одним выстрелом — и армию противника обманываешь, и потенциальных его противников стращаешь. Превосходный во всех отношениях результат ценой сотни жизней из пяти тысяч.
Когда я поделился своими мыслями с конунгом и Тиной, они, не раздумывая, согласились со всеми моими суждениями. Идти вперед всей армией было слишком опасно — мы и так сильно пострадали от ночного нападения сил императора. Поэтому на разведку я решил отправиться один. Тангар показал, что, в случае опасности, я действительно могу вытащить конунга и Тину из опасной ситуации, не подвергая их жизни опасности, но в той ситуации никто не ожидал нашего прихода, да еще и количество имперцев в городе исчислялось единицами. Сейчас же, когда решительно непонятно, идем мы в ловушку или в дружеские объятья, рисковать ими я не хотел. Накинут на нас какую-нибудь сеть магическую, и я-то выберусь, а они? Не сползут ли после этого с моих плеч обособленными окровавленными кусочками?
Нет уж. Больше рисковать ими я не намерен.
Город встретил меня распахнутыми настежь воротами. Никаких стражников рядом и в помине не было — заходи кто хочешь, бери что хочешь.
Ну, я зашел. Особо не скрываясь, но в то же время — готовый к любому повороту событий.
И он не заставил себя ждать. Едва я вышагнул по ту сторону стены, уже внутри города, как за спиной затопали шаги и путь назад мне перекрыли три мужика.
Не гвардейцы, нет. Обычные жители, в гражданской одежде и обуви, без брони и даже без оружия — у двоих в руках были вилы, у третьего вообще что-то вроде ухвата для печки.
Они перекрыли мне путь к отступлению, ну, в смысле, это они так думали, а на близлежащих крышах откуда ни возьмись появился десяток силуэтов с луками, направленными в мою сторону.
Неприятное чувство. Даже если знаешь, что ничего они тебе сделать не способны.
— Кто таков будешь? — спросил один из мужичков, с бородой. — И пошто сюда явился?
Я развернулся к ним, миролюбиво поднимая руки:
— Мимо шел. Гляжу, виселица. Виселица это дурной знак. А тут еще и ворота нараспашку. Думал, вдруг чего произошло!
— Ну да, конечно! — прищурился все тот же мужик. — Заливай давай! Видели мы, как двадцать минут назад ты еще с двумя людьми на лошадях на наш город глядели с холма! Что мы, дураки совсем что ли, не видели, думаешь? А мы видели, еще как видели! Вы как увидали виселицы с имперскими псами, так сразу и застыли на одном месте! Не иначе своих узнали, а⁈ Давай выкладывай — на императора работаешь, падаль⁈
Прежде чем ответить на вопрос, я оглянулся, осматривая окрестности внимательно. И оказалось, что вокруг все вовсе не так радостно, как я думал. Перед воротами, там где стоял крайний мужик, на земле буреет плохо затертая лужа крови, в стенах кое-где засели стрелы и болты, а окна самых близлежащих домов были разбиты, даже ставни местами выломаны. Словно в домах кто-то прятался, и их оттуда любыми способами пытались выкурить.
Да, тут было побоище. И, судя по тому, что меня встречают простые жители, а не Алые вперемежку с гвардейцами, последним тут всыпали по первое число.
— Нет, я не работаю на императора. — спокойно и веско сказал я, опуская руки. — Даже наоборот — я работаю против императора.
— Ну да, конечно! — хохотнул переговорщик, покачивая вилами. — Наверное, сам Белый Гвардеец пришел к нам, а? Ребята, да у нас тут сам Белый Гвардеец явился, представляете⁈
Остальные двое с готовностью улыбнулись, но глаза их при этом не переставали подозрительно следить за мной.
Что ж… В каждой шутке есть доля шутки.
Я не стал показательно и красиво заставлять броню облегать меня конечность за конечностью, я оброс ею моментально. В одну секунду, будто бы вместо меня появилось какое-то совсем другое существо. Это была моя маленькая месть за их насмешки — посмотрим, кто будет смеяться теперь.
Один из лучников на крыше не выдержал, и выстрелил. Я поднял руку, и стрела в щепки расколотилась о выпрямленную ладонь, на которой, конечно, не осталось и царапины. Задумчиво посмотрев на ладонь, я опустил ее и обратился к онемевшему от неожиданности переговорщику:
— Как догадался?
Тот, конечно, не ответил. Из его рта донеслись только какие-то нечленораздельные звуки, после чего он разжал пальцы, роняя вилы на землю, и поднял руки вверх, словно я на него пистолет направил. Остальные двое поступили точно так же.
Я обернулся — лучники на крышах тоже опустили луки, но руки вверх не задирали. Просто стояли и смотрели на меня.
— Это… Правда ты? — дрожащим голосом спросил переговорщик. — П… Правда?
— Абсолютная. — я кивнул. — Можешь потрогать, если не веришь.
Мужик и вправду сделал два нетвердых шага и протянул дрожащую руку к моему плечу. Мда, зря я пошутил. В каждой шутке есть доля шутки.
Коснувшись меня, мужик отпрыгнул назад, будто обжегся, но зато и взгляд его наконец-то приобрел осмысленность.
— Настоящий! — выдохнул он с улыбкой до ушей. — Не морок, он настоящий!
Двое оставшихся стражей ворот перекинулись короткими взглядами, склонились друг к другу и принялись перешептываться.
— Мы слышали о тебе, о твоей армии! — задыхаясь от счастья в бороду, вещал тот, что говорил со мной. — Вести нынче быстро доходят, о случившемся в Тангаре мы узнали буквально через день! А когда выяснили, что в скором времени вы и через наш город пройдете — собрались да подняли на вилы имперских псов! Ну, тех кто отказался сдаваться, конечно, вместе с их магами! Кучу людей положили, но и они зато теперь болтаются воронью на радость! Мы специально поставили виселицы около дороги, чтобы ваша армия заметила… У вас же есть армия?
— Есть. — я кивнул. — Но я подумал, что это может быть ловушкой и не стал ее вести сюда. Хотя, вижу, у вас тут и без армии все под контролем?
— Это точно! — хохотнул мужичок. — Имперцы, что сдались, сидят под замком, их почти четыреста человек! Прикажете казнить?
Я удивился — с чего бы мне отдавать такие приказы? Или эти люди решили, что я командир армии, а значит и им тоже командир? Так они уже даже в первом предположении ошиблись — какой из меня командир? Я скорее талисман армии на полставки. А еще на полставки — ее главное оружие.
— Н-нет. — ответил я, запнувшись. — Не казнить. Лучше скажите, где все Алые Гвардейцы?
— Так исчезли уже дня четыре как! — развел руками мужик. — Просто перестали появляться на улицах. Поначалу-то мы, понятно, все равно по привычке по домам сидели, а потом поняли, что действительно их больше нет… Вот радости-то было, я вам скажу!
Я критически оглядел радующегося, как ребенок, мужичка — они скинули с шеи ярмо имперских войск, но бойцами от того не стали. Вчерашние мирные жители, сегодня они уже мнят себя крутыми вояками, справившимися с регулярной армией, но упорно забывают о тех, кем пришлось пожертвовать ради этого. Не понимают, что каждому из них просто повезло выжить, не понимают, что каждый из них легко мог быть на месте тех, кому повезло меньше.
— Кто сейчас главный в городе? — спросил я.
— Бургомистр, вестимо. — с готовностью ответил мужичок. — Его-то никто не свергал, он нас полностью устраивал даже тогда, когда имперцы в городе заправляли! Он всегда как-то умудрялся сглаживать углы, и решать все полюбовно!
— Проводите меня к нему. — попросил я. — Хочу с ним поговорить.
— Эт я запросто, самолично провожу! — засуетился мужичок. — Вин, останься на воротах, Кель беги собирай весь народ, что меч держать может!
— Отставить! — поспешил вмешаться я. — Не нужно пока никого собирать. Для начала я хочу поговорить с бургомистром.
— Не собирай народ, Кель. — тут же согласился мужичок. — Потом соберешь. А теперь идемте, господин хороший, провожу вас прямиком до бургомистра.
Бургомистр оказался колоритным стариканом, при взгляде на которого в голову лезли мысли о китайских боевиках про кунг фу. Высокий, поджарый, с длинными прямыми белыми волосами и такими же длинными белыми усами. Эдакая смесь Гендальфа белого и Вонг Фэй Хунга.