Несколько десятков таких ударов — и у меня просто мозг в черепной коробке взболтается в молочный коктейль!
Я снова принял алебарду в блок, поднырнул под ней, разворачиваясь и пытаясь ею заблокировать удары со спины — да хрен там плавал! Строй Алых тут же переформировался, сдвигая кольцо вокруг меня, и в спину прилетел новый удар!
И главная проблема была в том, что я не мог даже лишить их оружия — едва я блокировал одну алебарду и пытался ее отобрать, как по рукам сверху-вниз прилетал удар еще одной, выбивая у меня из рук добычу. Один раз, второй, третий — дальше я перестал даже пытаться, все повторялось в точности, будто Алых специально натренировали на подобную схему взаимодействия. Да, удары по рукам не наносили мне видимых повреждений, но руки все равно подламывались в локтевых суставах, выпуская захваченное оружие.
А еще они пытались бить по ногам. Они пытались бить куда угодно, куда только достают, но по рукам и ногами прилетало особенно. Один раз из-под меня выбили опорную ногу, и я чуть было не полетел на землю, едва успев подстраховаться рукой, но оказавшись в итоге на одном колене. Алые тут же усилили натиск, обрушили на меня настоящий град простых и банальных ударов сверху-вниз, от которых я мог только защититься скрещенными руками!
Ничего, это тоже еще не конец, я еще не на земле! Сейчас соберусь с силами, поднимусь и…
Я не поднялся — один из ударов, который я ожидал сверху, прилетел сбоку, подцепляя мою вторую ногу и роняя на землю!
Я быстро перевернулся, но это последнее, что я успел сделать, прежде чем в грудную пластину брони врезалось лезвие красной алебарды, и снова и снова и снова! Алые колотили по мне, будто турист, забывший открывашку дома — по консерве, и рано или поздно они ее вскроют! Я не могу сражаться в таком состоянии! Я вообще не могу сражаться с таким количеством Алых, я могу только защищаться, у меня же только доспехи, у меня нет копья!
Мне нужно Копье!
Удары прекратились.
Десять алебард, перекрещиваясь, застыли в полуметре надо мной, заблокированные человеческим позвоночников, или чем-то очень похожим на него. Позвоночник, местами обросший ярко-красной биомассой лежал в моих полусогнутых руках, и с одного конца заканчивался острым и широким клинком, с основания которого свисал колышущийся на несуществующем ветру платок первозданной тьмы.
Копье демона.
Я же говорил, что я стал полнее. Теперь я понимаю, почему.
И я тоже. Только не помню, как копье оказалось у меня.
Какая разница? Главное, что мы можем им навалять!
Точно. Разбираться будем потом.
Я напряг руки и оттолкнул алебарды от себя, расшвыривая Алых, как котят! Они отлетели в разные стороны, сбитые с ног, и за то время, что они поднимались, я поднялся тоже. Поднялся и перехватил копье, несмотря на свою жуткую форму древка, очень удобно легшее в пальцы, двумя руками.
— Ну что, рачки-дурачки? — усмехнулся я. — Теперь давайте на равных?
Алые не ответили, они кинулись в атаку молча. Но теперь эта атака из смертоносной превратилась в самоубийственную.
Я понятия не имею, как обращаться с копьем — никогда не доводилось этим заниматься, но этого и не нужно было. Оно будто само находило цели, порою совершенно очевидно удлиняясь и укорачиваясь, если это было нужно. Широкий клинок, больше похожий на кинжал, посаженный на длинную рукоять, без сопротивления рассекал и древки алебард, и сами полотна топоров, и доспехи Алых — словно их и не было вовсе. Их по-прежнему был десяток, и они по-прежнему окружали меня и молотили по мне со всех сторон, как обезьяны по неподатливому кокосу, только в этот раз любая их ошибка оборачивалась для них смертью. Каждый раз, когда у меня появлялась возможность достать кого-то — мы с копьем это делали, уменьшая количество врагов на один, а то и два сразу. Со стороны, наверное, я был поход на рыбака, который пытается острогой забить юркую рыбу в мутной воде, и вряд ли мои удары достигали цели хотя бы в половине случаев, но это тоже был отличный результат. Потому что даже двадцать ударов, даже тридцать — это от силы пара минут.
Меня умудрились повалить снова, но я ответил на это широким размашистым ударом, лишая одного Алого оружия, а второго — и рук тоже. Паузы мне хватило, чтобы подняться на колено и завершить дело, насадив последнего рака на клинок.
На этом все закончилось. Алые испарились, не оставив после себя и следа, и копье испарилось из моей руки тоже — словно его и не было. Словно оно появлялось только тогда, когда требовалось. Интересно, как это на самом деле работает?
Потом разберешься! Нападение отбей сначала!
Вздохнув и признав правоту демона, я побежал вперед.
Через пятнадцать минут мы отбились. Почти три сотни имперских солдат оказались у нас в плену, и, предоставив конунгу решать их судьбу, я наконец позволил себе убрать доспехи и найти Тору.
Оказывается, волшебница тоже не стала отсиживаться в стороне и принимала активное участие в обороне — даже посох откуда-то достала, правда совсем не похожий на ее старый. Она стояла возле нескольких обугленных трупов в обгорелой красной одежде и задумчиво на них смотрела.
— Тора. — позвал я. — Ты нормально? Не ранена?
— Все хорошо. — ответила она. — Я цела. Успела почувствовать много порталов. Часть из них не дала открыть.
— А что, так можно? — удивился я. А, может, тогда ьы сможешь как-то сделать так, чтобы они нас больше не донимали?
— Легко. — ответила она, опуская посох.
— Тогда сделай. — я кивнул. — Потому что с каждым разом отбиться от них становится все сложнее.
— Сделаю. — так же серьезно кивнула Тора. — Прямо сейчас и сделаю.
И, вытянув перед собой посох, она принялась чертить им по земле, словно пыталась уподобиться шалихадским магам с их пентаграммами.
А я отошел подальше от нее, от солдат и вообще от лагеря, и вошел в лес. Отошел на сотню метров, остановился на небольшой полянке, окруженной высокими пахучими соснами, вытянул вперед руку и закрыл глаза.
Копье.
Тогда, в горячке боя, я даже не успел себе отдать отчета в том, как оно появилось в моих руках. Оно мне просто понадобилось, я его захотел, понял, что без него дело — труба, — и оно появилось.
Сейчас я пытался почувствовать его внутри себя, понять весь процесс его появления. Не оставалось уже никаких сомнений в том, что все изменения, что я заметил за собой в последние недели — следствие воссоединения доспехов с копьем. Мой демон стал «полнее», как он сам про себя выражался, он стал сильнее, быстрее, и обзавелся оружием. И я вместе с ним.
Но это не означало, что я получил что-то отдельное от своего организма, скорее он вернул на свое место что-то недостающее. До этого я обладал урезанной версией доспеха, ущербной, и даже сейчас не вернул его полную силу, лишь ее часть. Как будто до этого бил кулаками по бетонной стене как получится, а потом тренер поставил правильный удар и велел отрабатывать их на правильном профессиональном мешке. Ты и не знал до этого, что может быть иначе, но узнав — уже не хочешь возвращаться обратно.
Вот и с копьем так же. Броня будто бы получила еще один слой — незримый, неосязаемый, но явственно присутствующий. Именно этот слой отозвался на мой зов и потек в вытянутую руку, распухая в пальцах, вытягиваясь вперед жутковатым древком из белоснежных позвонков, обрастающих, будто плотью, ярко-красной сетью кровеносных сосудов. Нарастая друг на друга, древко вытянулось вперед на добрых полтора метра, и следом стал расти наконечник. Последний позвонок, вместо того, чтобы закончиться, как остальные, продолжил расти вперед, уплощаясь и растягиваясь. Сверкнули на солнце спуски широкого длинного клинка, которым удобно одновременно и колоть и рубить, хищно оскалилась зазубрина шкуродера на одном из лезвий, в середине прорезался узкий сквозной дол.
И последним штрихом с места соединения рукояти и клинка медленно опал платок колышущейся на несуществующем ветру рваной тьмы.
Все это я видел даже несмотря на то, что мои глаза были закрыты. Я не видел ничего, кроме себя и растущего из руки копья, ярко-белого с ярко-красным. Хотя нет, кое-что еще было — пальцы и кисть руки покрылись сегментами брони без моей на то воли, словно копье пыталось расти не только вперед, но и назад — внутрь меня.
Я открыл глаза и убедился, что копье действительно выглядит именно так. Ничего удивительного, в общем-то — даже если этот дизайн ему придумал я сам, а оно просто подчинилось, — это тоже легко объяснить. Именно таким я видел его в руках у Аяки, и другого вида просто не мог себе представить.
Но в руках у Аяки я видел и кое-что еще. Копье было для нее не просто палкой с лезвием, способным разрезать само пространство, оно подчинялось ей и превращалось в гибкий хлыст, пробивающийся, или, вернее говоря, обходящий любую защиту.
И, едва я об этом вспомнил, как копье в моей руке резко опало, превращаясь в тот самый гибкий хлыст. Позвонки раздвинулись настолько, что между ними можно было поместить еще по одному такому же, он вместо этого свободное пространство заполнила ярко-красная ткань, соединяющая все оружие воедино. Я шевельнул рукой — и копье, а, вернее, уже хлыст, шевельнулось тоже — словно ядовитая змея прошуршала по траве.
Я подхватил выросшее в размерах до добрых трех метров копье второй рукой и крутнул -наконечник радостно впился в воздух, рассекая его с тонким свистом. Я крутнул еще раз, наращивая скорость, еще раз, наблюдая, как сбоку от меня мелькает свистящая круговерть. Это очень напоминало однажды виденное в передаче про восточные боевые искусства оружие — шен-бяо, он же роупдарт, он же дротик не веревке. Только здесь вместо веревки была, можно сказать, органическая цепь, но общий принцип остался одним и тем же — гибкое копье, которое требует постоянного движения. В той передаче монахи очень ловко швыряли дротик с ног и рук, предварительно накрутив на них веревку особыми хитрыми способами.
Подчиняясь какому-то внутреннему порыву, я сместил ось вращения, перенес вес тела на левую ногу, а правую наоборот поднял, выставив ее чуть вбок. Цепь позвонков перехлестнула через стопу, и я тут же дернул ногой вперед, отталкивая ее от себя, и вместе с ней посылая вперед клинок.