До столицы осталось буквально два дня пути, а это значило, что уже скоро мы возьмем город в осаду, перерезав пути снабжения. Нашей армии для этого будет достаточно.
Но тем самым мы поставим себя в очень сложное и уязвимое положение — ведь для любого мага в пределах крепостных стен мы окажемся на расстоянии прямой видимости, а, значит, ему даже не понадобится каких-то специальных приспособлений для того, чтобы один за другим открывать порталы прямо в наши ряды, забрасывая Алых отряд за отрядом.
Именно на этот случай нам и нужны демонологи. Они будут встречать Алых, забрасывать их черным порошком, и, будем надеяться, более или менее эффективно уничтожать оружием Безликих.
Жаль только, что этого оружия не так много, как хотелось бы.
С другой стороны, вооружать им всех до одного тоже не лучшая идея — как сказала Аяка, это оружие эффективно только против демонов, а в столкновении с обычной сталью среднего качества сильно проигрывает, поэтому даже если бы возможность вооружить черными клинками каждого солдата была, я бы ею не воспользовался. Половину — еще возможно, но, скорее, четверть. Этого было бы достаточно.
На самом же деле, никаких иллюзий насчет силы моей армии я не строил. Сотня доморощенных демонологов с нулевым опытом, против неизвестного количества демонов, пусть даже пробирочных и неполноценных… Я бы не поставил на людей в такой ситуации. При помощи других солдат, с большими потерями, конечно, мы будем уничтожать Алых в случае, если император попробует повторить трюк с десантированием прямо в наши ряды, но основная цель и не в этом.
Настоящая цель, которую я пока еще никому не раскрывал, даже конунгу и Торе, заключается совсем в другом. И касается она только одного человека. Или, вернее, одного получеловека-полудемона.
Пока армия осаждает город, лишая его поставок, и отвлекая на себя внимание имперской армии, я проникну за стены. Без какой-либо поддержки, без сопровождения, один. Я проникну во дворец императора и убью его.
Теперь уже нет никакого выбора. Если раньше я допускал мысль, что император способен избавить меня от доспехов, а теперь еще и копья, то после рассказов Аяки я в это уже не верил. Если части демона передаются только при условии смерти предыдущего носителя, то, значит, и император тоже будет стараться убить меня.
А мне, значит, придется убить его. Только так я смогу собрать демона воедино.
И, если все пойдет по плану, если я все правильно понимаю, то смерть императора автоматически лишит воли всех Алых и превратит их в бесполезные карминовые статуи — точно такие же, какими они становятся при свете дня.
Вот кого действительно не хватало в нашей армии так это магов. С учетом подкрепления из последних городов их оказалось всего пять, вместе с Торой, причем сама Тора была второй по силе среди них. Основная же проблема заключалась в том, что все эти маги были бытовыми, а никак не боевыми. Кое-какой магией, способной причинить вред, они, конечно, обладали, кое-чему их спешно, и, надо сказать, не безрезультатно, учила Тора, но по сути они были мирными людьми. Лекарями, транспортниками, и всякое в таком роде. Лучших и самых сильных магов император ожидаемо держал поближе к себе. Получалось, что какую-никакую магическую защиту для армии маги смогут обеспечить только тогда, когда мы встанем осадой под стенами города, и прекратим двигаться. И то — эта защита будет распространяться исключительно на атаки извне. Если же они снова применят способ глубокого десантирования, и вместе с ротой Алых закинут пару-тройку магов — защиты все равно что не будет. Тора объяснила это зонтиком, который защищает от воды извне, но если она бьет снизу, он не спасет.
Вся надежда оставалась только на то, что император не в курсе наших слабостей и взятие столицы в осаду воспримет именно так, как я надеюсь — со страхом и паникой. Несколько дней город, конечно, продержится в любой осаде, даже, наверное, много дней продержится, и император должен это понимать как никто другой. Тем не менее, сам по себе факт того, что мы все же дошли до столицы и действительно взяли ее в осаду должен вызвать у него ступор и недоумение. Он не воспринимает нас всерьез, это совершенно очевидно, иначе он бы уже давно встретил нас в чистом поле превосходящими силами, и в таком разрезе одно только то, что мы все-таки дошли до столицы и осадили ее должно очень сильно ударить по его представлению ситуации. Думаю, как минимум сутки на обдумывание ситуации он потратит.
Вернее, он потратил БЫ.
Только я ему не позволю.
Я проверну все быстро — никто ничего и не заметит. Моя армия, может, и не желает смерти императора, а просто хочет, чтобы он сложил полномочия и ушел в отставку, или как это здесь называется… Но мне такой вариант не подходит.
За эти сутки я успею проникнуть в столицу, найти дворец и обезглавить империю. Части демона помогут мне провернуть это с легкостью и непринужденностью. Я буду невидим и неслышим благодаря доспехам, а копье в моей руке легко сразит любого неприятеля, встретившегося на пути. В том числе и императора.
Сомневаюсь, что какие-то там крылья смогут его защитить от всепробивающего копья.
Сомневаюсь, что какие-то там крылья смогут как-то навредить идеальным доспехам.
Спустя два спокойных дня на горизонте действительно показалась столица. Все эти два дня на нашу армию никто не нападал, и даже не попадался по пути. Только несколько деревень, в которых не было ни единого мирного жителя, но при этом где-то нет-нет да и находилось что-то припрятанное, причем припрятанное так, чтобы это было нетрудно найти. Где — огромный сундук, полный сушеных грибов, где — подпол с приоткрытой крышкой, заваленный картофелем и редисом, где — курятник с неплотно прикрытой дверцей. Создавалось ощущение, что жителей отсюда эвакуировали против их воли, и они, чтобы хоть чем-то помочь нас, оставляли такую вот… «подкормку». Сказать, что это поднимало боевой дух бойцов — значило, ничего не сказать.
По совету конунга, мы не стали устраиваться на ночлег, а двигались еще несколько часов после заката, потушив при этом все возможные фонари. Таким образом, когда солнце взошло, в столице наверняка были неприятно удивлены тем, что мы уже стоим лагерем у них под стенами, несмотря на то, что должны быть еще только в нескольких километрах.
Мало того — ночью уже началась подготовка осадных машин, и этот факт точно не мог оставить имперские войска равнодушными. Круче этого было бы только, если бы мы кинулись на столичные стены прямо с марша, но это точно было бы самоубийством.
Начался первый день осады.
Как я и думал, столица не пыталась обороняться, и даже не пыталась прощупать нашу оборону — каменные стены были недвижны и молчаливы.
А у нас в лагере наоборот кипела жизнь. Звенели молоты по наковальням в походных кузнях, возле осадных машин визжали пилы и стучали молотки, воины, чтобы не терять форму, упражнялись с оружием — в общем, все были при делах.
Я обошел весь лагерь, убеждаясь, что боевой дух солдат велик как никогда, что они действительно думают о том, чтобы взять столицу штурмом, и снова убедился в правильности своего плана. Если мы действительно пойдем на столицу штурмом, погибнет очень много людей, и, скорее всего, мы ничего не добьемся. Если пойду я один, если я убью императора и махом обезглавлю всю империю — переворот пройдет малой кровью. Минимальной.
— Белый Гвардеец! Доложите Белому Гвардейцу!..
Эй, раз-два, к тебе обращаются!
Я вынырнул из глубокой задумчивости и обернулся, пытаясь понять, откуда идет голос.
— Вот он! — крикнул кто-то, хватая меня за рукав. — Срочное донесение!
— Что случилось? — нахмурился я, пытаясь вспомнить имя лохматого рыжего парнишки, дышащего так тяжело, словно он только что пробежал марафонскую дистанцию.
— Конунг просил передать!.. — через слово отдуваясь, произнес паренек. — Со стороны столицы!.. Прилетела стрела!.. С запиской!..
Я нахмурился:
— С запиской? От кого?
— От ячейки сопротивления!.. Столичной!.. Они пишут, что к сегодняшнему вечеру!.. Они проникнут к главным воротам!.. И откроют их!.. Для нас!..
Глава 23. План-капкан
Записку мы читали сразу вчетвером — я, Тора, конунг и один из лидеров сопротивления Флайора, тот самый старик с живыми и озорными глазами по имени Тиций. Вернее сказать, читали только мы трое, ведь конунг ее читал. Поэтому он терпеливо ждал, пока прочитаем мы, чтобы сделать какие-то выводы.
Текст записки был прост, незамысловат и короток. Оно и понятно — не вместить много слов на клочок бумаги, который сможет без последствий для себя унести стрела. Слишком маленьким нужно быть этому клочку.
«Мы видим вас. Мы поможем вам. Сегодня вечером ворота города будут открыты. Сопротивление.»
Вот, в общем-то, и все, что там было написано. Коротко, емко. И совершенно неправдоподобно.
Правда, оказалось, что в правдивости написанного сомневаюсь лишь я один. Все остальные восприняли написанное всерьез.
На вопрос почему, Тиций взял стрелу, с которой прилетело послание и крутнул ее у меня перед носом:
— Видишь? Знак?
Я присмотрелся к стреле и заметил на древке возле одного из перьев крошечный значок, выцарапанный чем-то острым прямо по дереву. Он был таким незаметным, что, не ткни меня Тиций носом, я бы и не увидел его. Значок представлял из себя кружок, от центра которого под прямым углом к краям разбегались две линии, формируя галочку, и горизонтальной хорды под нею. Будто бы подчеркнутая английская V в круге. При этом волокна древесины вокруг древка не топорщились, как должно было бы быть в случае, если значок выцарапали, и не были обуглены, как если бы его выжгли. Создавалась ощущение, что клеймо, которое язык не поворачивается назвать клеймом, сделали, просто изъяв часть материала с нужных мест.
— И что это? — спросил я, налюбовавшись на метку.
— Это знак сопротивления. — пояснил Тиций, опуская стрелу. — Тайный знак. Им пользуются только в случаях, когда необходимо пометить что-то, в чем могут возникнуть сомнения у других участников сопротивления, например, надежные укрытия. Происходит этот знак от жеста, которым участники сопротивления обмениваются, если не уверены в принадлежности собеседника. Вот такого.