А он смотрел на меня своими нереально яркими золотистыми глазами — смотрел с нежностью и тоской. И растворялся, растворялся, растворялся… За его спиной, охваченное ярким пламенем, рассыпалось тысячами искр золотое крыло…
Мой сон прервали раздавшиеся в коридоре шаги. Тихие и удаляющиеся, они тем не менее сумели меня разбудить. Открыв глаза, я обнаружила, что щеки влажные, а ресницы слиплись от слез. Вот так не позволяешь себе плакать, а потом однажды тебя просто-напросто накрывает накопившимся стрессом во сне…
Сон оставил после себя какую-то необъяснимую горечь и щемящее, отпечатавшееся в сердце чувство. Но все это отошло на второй план, когда на мою кровать пробрался холод, просочившийся через щель между дверью и полом. Все бы ничего — сквозняки в кладовке были делом обычным, — не будь этот холод таким пронзительным, таким напоминающим дуновение зимнего ветра, таким… темным?
Всего за несколько проведенных в институте дней запреты, которые я для себя ставила прежде, начали рушиться. Живя с опекунами, я старалась ничего не принимать близко к сердцу, научилась усмирять эмоции и даже подавила излишнее любопытство. А сейчас все это вдруг вновь стало проявляться. И вместо того чтобы лечь спать, я сунула ноги в туфли, наспех набросила собственноручно связанную шаль и подошла к двери. К этому времени шаги за ней почти стихли, их отзвуки раздавались где-то в районе гостиной.
Пока разум увещевал, что они принадлежат дворецкому или какой-нибудь ниллэ, нехорошее предчувствие толкало вперед. Осторожно надавив на дверную ручку, я выглянула в утопающий в полумраке коридор. Свет здесь горел всегда, но ночами становился приглушенным. Сейчас магические огни на настенных светильниках подрагивали, словно от ветра. И он в самом деле полз по полу — не то ветер, не то ледяной, очень сильный сквозняк.
Мельком осмотревшись, я тихо прокралась к гостиной, сама не зная, что ожидаю там увидеть. А войдя в нее, увидела лишь ускользнувшую тень — кто-то покидал жилое крыло.
«Наверняка какая-нибудь студентка», — вновь напомнил о себе глас разума.
Только сейчас даже он прозвучал как-то неуверенно.
Ночью, когда за окнами клубился мрак, даже институт не казался безопасным пристанищем, которым конечно же был. Когда на мир опускается ночь, самые привычные вещи начинают видеться пугающими. Как в детстве, когда в отбрасываемых ветвями деревьев тенях видятся скрюченные сухие руки и ты боишься слезать с кровати, потому что под ней притаилось чудовище.
По привычке тряхнув головой и избавляясь тем самым от непрошеных трусливых мыслей, я все так же тихо пошла вперед. Просто для того, чтобы убедиться, что ничего страшного там нет. Что здесь — безопасно. Услышанные мною шаги действительно принадлежат какой-нибудь девушке, которой этой ночью не спится. Ветер — самый обыкновенный сквозняк, а у меня просто разыгралось воображение.
Впереди раздались щелчок и какой-то глухой звук, вызвавший ассоциацию с распахнувшимся окном. Я ускорилась, преодолела длинный коридор и, дойдя до самого его конца, замерла.
Одно из окон в самом деле было открыто.
Я подошла поближе, выглянула на улицу, и мое сердце оборвалось. По узкому парапету, балансируя невесть каким чудом, неспешно двигалась тонкая девичья фигурка. Темнота была такой плотной, что даже множество садовых фонарей и окружающих институт огней не могли ее разогнать. И самое главное — девушка, которую я видела лишь смутным темным силуэтом, будто намеренно шла там, куда не дотягивался свет.
«Она сомнамбула?» — была первая пришедшая мне в голову связная мысль.
Следующее, о чем я подумала: надо что-то делать. Как-то самой ей помочь или позвать кого-нибудь на помощь. Но в следующую секунду память воспроизвела все те скудные сведения, которые мне были известны об этом темном заболевании: человека в таком состоянии нельзя будить и вообще как-то на него воздействовать. Да и звать мне некого. Одногруппницы отпадают, а в корпус преподавателей я и подавно среди ночи не попаду.
Пока эти мысли стремительно проносились в сознании, девушка дошла до края парапета и… спрыгнула вниз.
Мое сердце оборвалось повторно. Не знаю, как успела вовремя зажать рот рукой и не закричать. Со смесью неверия и ужаса наблюдала за тем, как, вместо того чтобы разбиться, девушка плавно опускается на землю. Ее окружали легкие темные всполохи, мягко подхватывающие и не дающие упасть. Она сделала еще несколько шагов вперед, продолжая держаться в тени, и исчезла из поля моего зрения.
Я застыла, словно парализованная. Просто в голове не укладывалось, что все увиденное мною реально. Может, я все еще сплю?
Как могли принять в институт девушку, страдающую такой наводящей на всех ужас болезнью? Ведь нас всех проверяют, не знать об этом не могли. Или я ошиблась и это не сомнамбулизм, а нечто другое? Но чем это еще может быть? Предположения у меня отсутствовали.
Не успела я подумать, стоит ли рассказать кому-нибудь из преподавателей об увиденном, как воздух над институтом внезапно заискрился — в одном месте, между главным корпусом и Северной башней. Казалось, что это загорелась невидимая бумага, в которой вдруг прожгли дыру. Но это была не бумага, а покрывающий институт защитный купол, в котором расползалась брешь.
Сердце оборвалось в третий раз и учащенно забилось, когда по столице прокатился предупреждающий об опасности гонг. Сначала один, а через недолгую паузу — второй.
Медлила я недолго. Выработанные рефлексы опередили осознание, и прозвучавший гонг заставил отойти от окна. Только вот вместо того, чтобы идти в свою комнату, зажигать свет и не высовываться, как и полагается всем добропорядочным жителям, я неотрывно смотрела на расползающуюся в барьере дыру. Как завороженная наблюдала за тем, как она становится все больше и больше… А когда, опомнившись, все-таки собралась уходить, бокового зрения коснулся внезапно появившийся поблизости свет.
Резко обернувшись, я наткнулась на выходящего из образовавшегося светового проема лорда Нориана Снэша. Его взгляд задержался на мне лишь на несколько секунд, после чего феникс стремительно приблизился к окну и выглянул на улицу.
Выглядел он при этом… устрашающе. Пожалуй, даже более устрашающе, чем днем, когда раздавал наказания моим обидчикам. Исходящая от него внутренняя сила ощущалась буквально на физическом уровне, а глаза, обратившиеся ко мне спустя несколько долгих мгновений, полыхали расплавленным золотом.
— Отсюда тянется шлейф тьмы, — произнес он тоном, которого я в свой адрес от него еще не слышала. — Что вы делаете здесь в такое время, мисс Трэйндж?
Я прекрасно понимала, почему он задал такой вопрос и что за ним скрывается. И сама, оказавшись на его месте, первым делом подумала бы точно так же. Я в последнее время и без того сплошная странность, а теперь еще и это…
— Мне не спалось, и я услышала за дверью своей комнаты шаги, — ответила, заставляя себя открыто смотреть ему в лицо. Только голос предательски подрагивал. — Показалось, что в коридоре происходит нечто… темное. Я вышла из комнаты и увидела, что какая-то девушка уходит из жилого крыла. Я пошла за ней и увидела, как она остановилась на этом самом месте и вышла из окна. Она балансировала на парапете, а потом спрыгнула вниз. Но не разбилась, а… мягко приземлилась, словно ее кто-то поддерживал. Мне кажется, она… сомнамбула.
Во время моего рассказа на лице лорда Снэша не дрогнул ни единый мускул. Но когда я сказала про сомнамбулу, его взгляд неуловимо изменился.
— Вы знаете, кто эта девушка?
По его интонации не удалось понять, верит он мне или же нет.
— Я не смогла ее рассмотреть, — ответила как есть. — Она как будто специально держалась в тени…
Наш разговор занял от силы пару минут, за которые брешь в барьере успела увеличиться. Это заметила не только я.
— Возвращайтесь к себе и не выходите из комнаты до рассвета, — не терпящим возражений тоном велел лорд Снэш.
У меня и мысли не возникло спорить. Пожалуй, спорить сейчас с ним решился бы разве что сумасшедший. Только непроизвольно ахнула, когда лорд внезапно повторил тот же маршрут, который недавно проделала «ночная странница».
Он просто вышел в окно, но уже в следующее мгновение я наблюдала его восседающим на невесть откуда появившемся григанне. Соблазн задержаться и посмотреть, что произойдет дальше, был очень велик. Но ослушаться феникса, слова которого можно было трактовать как самый настоящий приказ, я не осмелилась.
На обратном пути мне никто не встретился, хотя до меня долетали чьи-то встревоженные голоса и раздающиеся в соседних коридорах быстрые шаги. А в жилом крыле ниллэ, где еще недавно висела тишина, сейчас царило взбудораженное оживление. Взволнованные тем, что происходит нечто страшное, и еще более взволнованные от незнания, чем это страшное является, ниллэ с обоих курсов собрались в гостиной.
Слава Пресветлому, на мой приход никто не обратил внимания. Все были слишком заняты своими переживаниями и построением версий происходящего.
— Говорю вам, тьма уже и до института добралась! — нагнетала обстановку Эмбер, за плечом которой маячила бледная Санди.
Интересно, а куда верная Лайра запропастилась? Бегло, но внимательно осмотрев собравшихся, я ее не обнаружила. Необычно, учитывая тот факт, что от Эмбер она не отходит ни на шаг. Впрочем, должно быть, просто предпочла остаться в своей комнате, как и некоторые другие ниллэ.
— Глупости! — фыркнула сидящая в кресле Люция. — Институт аэллин неприкосновенен. Тьме сюда не пробраться, даже если во мраке погрязнет весь Артоган. Этот замок — одно из самых безопасных мест империи, особенно теперь, когда мы все находимся под защитой лорда Нориана Снэша.
— А как же брешь? — передернув плечами, робко вставила Санди. — Говорят, она прямо в защитном, покрывающем институт куполе появилась…
— Ой, да кто это говорит? — презрительно бросила Люция. — Обычные сплетни и нагнетание обстановки. Никто из нас лично ничего не видел, так что это не более чем слухи.