— Нор, я как доктор официально заявляю, что ты себя угробишь, если не восполнишь силы перед тем, как столкнуться с тьмой, — произнес доктор Шайн. — Я закончил с эликсиром, о котором тебе говорил, — должно сработать лучше «жидкого янтаря». Он у меня с собой, так что…
— Сначала перенесу Иду в безопасное место, — не дослушав, отрезал Нориан.
Ни у меня, ни у доктора не было шанса что-либо возразить. Мгновение — и мы оказались в знакомом саду, вокруг которого простиралось темное небо. Поскрипывали деревья, ветер срывал мерцающие лепестки цветов, в свете садовых огней ютилась на самом краю острова деревянная скамья…
— Жить надоело?! — возмутился обычно непоколебимый доктор Шайн. — В твоем состоянии только двоих одновременно через свет и таскать!
В его состоянии?
— Я чего-то не знаю? — вопросительно посмотрела на Нориана. — Вам стало хуже?
— Все в порядке, — с легкой улыбкой успокоил он меня и, обратясь уже к доктору, велел: — Давай свой эликсир.
Шайн только тяжко вздохнул и, покачав головой, протянул Нориану небольшой пузырек. Тот не медля, одним глотком выпил все его содержимое, после чего доктор сообщил, что нужно подождать пару минут.
Пока истекали обозначенные минуты, доктор тактично отошел в сторону, оставив нас с Норианом наедине. Где-то внизу в это время раздавались грохот и громкий рев, даже сюда, на эту огромную высоту доносились отзвуки чьих-то криков… было похоже на то, что Дрейдер действительно превратился в ад. Небо было плотным и черным, абсолютно лишенным красок, и выглядело это устрашающе. Казалось, что небольшой небесный остров с возвышающимся на нем домом — единственное спокойное место среди захватившего мир апокалипсиса.
— Я все-таки хочу пойти с вами, — эмоционально проговорила я. — От меня ведь тоже может быть польза! Если вам станет плохо, я смогу помочь, как делала это раньше, и… Я ведь не зря училась! Пусть мои навыки небезупречны, но сейчас любая личностная искра не будет лишней!
— С тобой, Ида, — поправил меня феникс. — Не с вами и не вам, а с тобой и тебе.
— Я хочу пойти с тобой, Нориан, — послушно повторила я, глядя ему в глаза. — Не хочу, чтобы ты шел один… Не представляю, что буду делать, если ты вдруг не вернешься.
Взяв мои руки в свои, он поднес их к губам и, не отводя взгляда, пообещал:
— Я вернусь. Любая ночь заканчивается, и наступает утро. Сегодняшним утром тоже взойдет солнце — и для нас, и для всего Артогана.
В отличие от него, я не была уверена, что утро наступит вообще. Окутавшая мир ночь казалась совершенно беспросветной, поглотившей даже звезды. Творящееся сегодня безумие напоминало воплотившийся в реальность кошмар, но все же мне хотелось верить в лучшее. А еще хотелось быть там — внизу, чтобы оказать Нориану посильную помощь. Мы ведь так и не проверили теорию Кайла — что если я могу впитывать свет любых фениксов? Тогда я могла бы брать у каждого понемногу, преобразовывать его в личностные искры и сражаться с порождениями вместе с ними…
Невероятно хотелось быть полезной, но Нориан лишил меня такой возможности. Я прекрасно понимала, что без него мне этот остров не покинуть.
— Все будет хорошо, Ида. — Нориан мягко коснулся моей щеки. — Верь мне.
Я накрыла ладонью его руку, и спустя несколько долгих мгновений мы подались друг другу навстречу. Я испытывала жгучее желание поцеловать его, обнять, раствориться в таком родном золотистом свете… а потом сказать, что люблю. По-настоящему люблю его.
Поцелуя не случилось. В какие-то считаные доли секунды Нориан вдруг страшно побледнел и, качнувшись, осел на скамью.
— Нориан! — перепугавшись, воскликнула я, тщетно пытаясь его придержать. — Пресветлый, тебе плохо?! Доктор Шайн, помогите ему!
Доктор не заставил себя ждать. Быстро оказавшись рядом, он встал напротив хрипящего Нориана и, глядя на него сверху вниз, улыбнулся.
— Ну наконец-то. Я уж думал, ошибся с дозой и эликсир не сработает.
— Что же вы стоите? — Я еще не до конца осознала происходящее. — Разве не видите, что ему плохо?! Так ведь не должно быть!
— О, ты сильно заблуждаешься, милочка. — Улыбка доктора стала откровенно мерзкой. — Именно так все и должно быть.
Резко схватив Нориана за плечо, он впечатал его в спинку скамейки и, склонившись над ним, произнес:
— Ничего личного, Нор, но этому миру нужен прогресс.
Судя по взгляду Нориана, он не выпал из реальности и все понимал, но ни пошевелиться, ни воспротивиться не мог. А я, в этот самый момент тоже осознав ужасающий факт, отпрянула от того, кого Нориан ошибочно считал своим другом.
Взгляд внезапно зацепился за валяющуюся на земле прочную ветку, и я, подняв ее, оказалась за спиной доктора. Попыталась его ударить, но он легко остановил меня, насмешливо бросив:
— Даже не пытайся, девочка. Ты ему не поможешь. На этот раз твои особые умения на нем не сработают.
Я хотела позвать на помощь Росса, но не успела. Одним выверенным движением Шайн вдруг обхватил меня за пояс и зажал мне рот рукой. А затем, с насмешкой глядя в глаза, произнес:
— Ты такая забавная в своем наивном стремлении спасти феникса. А в действительности не можешь спасти даже саму себя.
Он сделал короткую паузу, после которой негромко и, как мне показалось, с некоторым сожалением добавил:
— Прощай, Инида.
Сильный толчок, вышибающий из легких весь воздух, — и я, теряя опору, лечу вниз.
Еще успела увидеть практически безумный от собственного бессилия и ярости взгляд Нориана, а потом сорвалась с небесного острова… и полетела прямо в черную бездну, которой сейчас воспринималось ночное небо.
Ветер здесь всегда был особенным. Каждый раз, выходя на балкон дома Нориана или оказываясь в саду, я замечала его. Свободный и свежий, он наполнял легкие, помогал дышать ровно и глубоко, приносил аромат затаенной надежды и веры в лучшее будущее.
Но сейчас ветер был горьким и колючим. Ударял в спину мощным потоком, точно желая поддержать, но не имея возможности это сделать. А еще он оказался ледяным — здесь, за пределами покрывающего небесный остров защитного купола. Выступившие на глазах слезы заиндевели. Вместе с короткими вздохами, которыми я ловила морозный воздух, с губ срывалось облако белого пара. Раздуваемый ветром подол платья напоминал парус.
Бесконечность. Я нередко задумывалась над тем, что она такое. Не имеющее конца движение, стремительный полет куда-то вперед… или вниз. Что-то новое и что-то неизменное. Неизбежная цикличность, но всякий раз повторяющаяся по-разному.
Это падение в бездну тоже было бесконечным, и, казалось, что когда-то я уже проживала его. Что так же, как и сейчас, летела вниз, навстречу неминуемой смерти, только тогда небо оставалось высоко надо мной, а теперь черной вуалью окружало со всех сторон.
Звуки исчезли, поглощенные темнотой. Слышался только печальный свист ветра, напоминающий поминальную песнь.
Мыслей почти не осталось, лишь душу терзала нестерпимая боль сожаления. Мне было не особенно жаль саму себя — пусть моя жизнь оказалась недолгой, но я прожила несколько по-настоящему ярких мгновений. Мне было мучительно горько за Нориана, за совершенное по отношению к нему предательство.
Доктор Шайн… Почему никто не подумал, что он сам мог передать Санди кровь из своих запасов? Почему я забыла о том, как, найдя дневник, расспрашивала его об Аэллине Лейстон? Ведь мне еще тогда показалось, что он о чем-то недоговаривает… А откуда ему было о ней знать, если эта легенда известна только фениксам?
Последние отголоски мыслей унес ветер, выпивший и остатки не успевших замерзнуть слез. А я все падала и падала куда-то вниз, машинально расправляя руки в неосуществимом желании полететь…
— Я люблю тебя, Нориан, — прошептала пересохшими губами запоздалое признание.
Когда где-то наверху внезапно появился яркий свет, я подумала, что мне мерещится. Даже вспомнила про свет в конце тоннеля, который, как принято считать, люди видят перед смертью. А потом в этом свете стал отчетливо различим стремительно приближающийся ко мне силуэт. И в этот же самый момент я вдруг осознала, что подобный свет окутывает и меня — ярко-золотистый, сияющий, легко рассеивающий окружающую темноту.
Я словно проснулась. Мысли ожили, охватившее меня ледяное оцепенение спало, и я расширившимися от изумления глазами наблюдала за тем, как силуэт обретает узнаваемые черты.
Это был Нориан. Феникс, за спиной которого разворачивалось большое огненное, рассыпающее вокруг множество искр крыло. Такое же, какое я видела, будучи слепой, но теперь оно сияло гораздо ярче.
Усилившийся ветер расплел мои волосы, и я заметила, как развевающиеся перед лицом пряди буквально горят. Неосознанно протянув к Нориану руки, обнаружила, что кожа тоже светится, словно по венам вместо крови бежит жидкий свет.
Только сейчас осознала, что мое падение замедлилось, и именно поэтому Нориан смог меня нагнать. В эти мгновения я не задумывалась над тем, как он сумел прыгнуть следом за мной и почему это сделал; перестал ли действовать тот яд, которым его опоили, или его выжег внутренний свет… Просто, поймав направленный на меня взгляд, не отпускала его и продолжала протягивать вперед руки до тех пор, пока наши с Норианом пальцы не переплелись.
— Я тоже тебя люблю, — так и не поняла, прозвучал его голос у меня в мыслях или на самом деле.
Небо пронзила яркая вспышка, окончательно разогнавшая вокруг нас черноту. Мы парили в воздухе, находясь под личным светящимся куполом среди золотой мерцающей пыли. Меня переполняли невыразимые чувства, из глаз продолжали литься бесконтрольные слезы, и я уже не понимала, чем они вызваны…
Яркое солнце светит в глаза.
Но ты знаешь — я не ослепну!
Вдвоем умрем за весь мир,
А затем возродимся из пепла…
Внутри меня пробуждалось что-то очень хорошо знакомое, но давно позабытое. Сотни образов пытались прорваться в сознание, наполнить его подобно прорвавшей плотину реке, и часть этих образов я видела в направленных на меня глазах. Глазах, которые теперь были не прозрачными, не янтарными благодаря выпитому эликсиру, а по-настоящему золотыми. Вернувшими свой первозданный цвет и отражающими свет души.