Так и наступает кризис смысла: ожидания не оправдались, ребенок не оправдал ожиданий. Все было зря.
Вот источник кризиса смысла и повод для предъявление счетов. А что еще делать? Чтобы подкрепить свой смысл, начинают предъявлять векселя: «Я положила жизнь…» Откапываются воспоминания, вдруг вынимаются из шкафов и сундуков мечты и желания юности. «Я могла бы стать прекрасным врачом», «Что, думаешь, я ничего не умела, кроме того чтобы за тобой ухаживать? Я могла бы то, я могла бы это…» Все неисполненное предъявляется ребенку в качестве доказательств того, что он является причиной несостоявшейся жизни. Он не оправдал ожиданий, и вот здесь – да, здесь ничто так не поддержит, не поможет и не укрепит, как сообщение о том, что «моя жертва была напрасной». Утерянный смысл жизни.
Смешно и нелепо и для здравомыслящего человека очевидно, очевидно с самого начала, что игра в «мы» должна закончится к году, максимум к трем годам ребенка. В младенчестве действительно много «мы». И все-таки, все-таки: «какие у нас ручки, какие ножки» – они не у нас, они у него или у нее. Это ее глазки, ее ручки и ее ножки. Простительно сюсюканье с младенцем в первый год, но как только это существо пошло и заговорило, то это вот он, и вам с ним повезло: «Какой ты у меня красивый», «Какие у тебя замечательные ручки, ножки, глазки, волосики, как ты здорово ходишь, бегаешь, рисуешь, рассказываешь…» «Ты». «А если хочешь, я тебя еще чему-нибудь научу, а я тебе еще что-нибудь покажу, а я вот тебе что-нибудь объясню, и ты будешь это знать».
Самое удивительное, что подобное редко случается с женщинами, у которых много детей. Там невозможно закуклиться в «мы» с одним. Если она действительно мать с сердцем, душой, включенная в своих детей, она видит их разницу, она видит каждого, она, как мы уже говорили, самореализуется. Хотя и ей может быть грустно и непросто заполнить свою жизнь, когда они вырастают и идут дальше, во внуках разве?..
Есть еще один вопрос, связанный с вопросом «мы», вопрос, если при этом есть отец. Продолжением достоинств женщины является этот недостаток: она заполняет и захватывает территорию, в силу того что она – природа, она текуча, она опирается на бытие, энергии у нее этой бытийной и природной много. И если нет мужчины, если он это позволяет, то она будет захватывать и захватывать, и в этом будут и ее дети, и все это будет она, одно, целое, непрерывное.
Если рядом есть отец, он может ей сказать: «Дорогая, не порти мне сына, ничего страшного. Дорогая, что ты из нее делаешь, какое будущее ты своей дочке готовишь?» С одной стороны, отцы любят, чтоб их дочери выглядели красиво и были красивыми, с другой стороны, у них есть свои границы, которыми мужчина может направить женщину.
Границу должен определять отец, и матери, и дочери. Потому что отца они послушают. Если есть отец. Если его нет, если женщина в этой ситуации еще и одна, без мужчины, то вопрос в том, есть ли у нее еще какие-то свои интересы в жизни. Иначе она становится курицей, что называется, бабой.
Я прочитала в интернете чью-то замечательную фразу: «…и какое счастье, что среди баб еще иногда встречаются женщины». Потому что именно такое поведение называется бабством – доминирование природы и естества над разумом и интеллектом.
Очень часто продуктом такого «мы» являются не вышедшие замуж девочки, так и не женившиеся мальчики.
Я помню, был у моих родителей знакомый, геолог, ему было сорок четыре года, он был другом нашего родственника и иногда приезжал к нам в гости. Он говорил: «Вы знаете, я наконец отпочковался от мамы». В сорок четыре года. Мама спросила: «Вы женились?» – «Нет, но я хотя бы живу отдельно. Можно, я поживу один? Маме и так тяжело». Набрался смелости в сорок четыре года.
Ребенок жизни не отменяет
Путы хаоса: жертвенный подвиг материнства.
Есть какое-то противоречие между этими двумя равно внедряемыми в голову и чувства женщины, да и всего общества, установками: утверждают, что материнство – это счастье, и тут же рядом, чуть ли не через запятую: материнская любовь – жертвенная, и ради счастья уже не своего, получается, а ради ребенка женщине предлагается пожертвовать чем?.. Собственной жизнью? Талантом, намерениями, творческими планами, социальными амбициями, ну, не о билетах же в театр и не о походе на вечеринку идет речь. Кто это выдумал? Кому это выгодно? Да неужели таким возвышенным стилем, повышая самооценку женщины, через вознесение нормального, естественного события, пытаются сообщить ей простую мысль, что рождение ребенка обязательно внесет изменения в течение ее жизни? Внесет, конечно, внесет, скорректирует, но не отменит. Не отменит профессию, если она значима, не отменит желания учиться, если это важно, не отменит право на женское счастье и женские радости. Что за пугало такое пытаются сделать из материнства, противореча сами себе?
Если это счастье, то это некое событие, которое происходит в жизни женщины, потому что она этого хочет, она об этом мечтает, у нее есть какие-то ценности, которые она этим поступком и этим событием реализует, у нее есть потребность продолжить род, иметь ребенка, воспитать человека, испытать эту радость творчества, созидания, увидеть, как этот ребенок растет, как раскрываются в нем какие-то новые грани… Потому что рожденное существо – целая вселенная, чудо. Когда новый человек появляется, это всегда чудо, ведь никогда нельзя до конца просчитать, что будет. Невозможно, это действительно сакральное событие.
Сегодня заранее можно определить пол ребенка, но все равно невозможно определить, ни какие у него будут глазки, ни какие у него будут ручки, ни на кого он будет больше похож: на маму или на папу, ни какой у него будет характер. И поиск этих родственных черт, открытие его каких-то талантов, способностей, это все и есть счастье исследования человеческой вселенной. И у матери в этом смысле имеется некоторая божественная позиция. Она напрямую участвует в сотворении нового мира, сотворении нового человека, создании условий для его жизни. Не сломать, не испортить, не убить, не покалечить, а открыть, раскрыть, дать возможность этой новой вселенной, которая приходит через тебя, проявиться. Ведь каждый человек зачем-то приходит в этот мир, и чтобы «зачем-то», зачем именно этот ребенок пришел в мир, воплотилось, может помочь только мать. Понятно, и все остальные взрослые, которые рядом. Но именно мать методом прямой, непосредственной передачи представлений о мире, о добре и зле, в общем, всей нравственной линии, которая таит в себе загадку даже для философов, открывает ребенку мир его будущей жизни. Именно от матери ожидается, что она будет носителем главных нравственных устоев, представлений о мире, которые этот ребенок получит.
Вот это все, и многое еще, наверное, другое укладывается у меня в представление о том, что такое вообще это счастье, особенно для женщины, которая понимает, что она делает, которая хочет иметь ребенка не только потому, что этого требует ее биология, а потому что она, как человек, душевно к этому готова и интеллектуально видит в этом смысл.
Говорят, что даже физиология работает так, что если женщина действительно до конца не хочет ребенка, он не зачинается. Не зря бывают ситуации, когда два здоровых человека, мужчина и женщина, находясь в браке и вроде бы желая ребенка, не могут, не получается. Они расходятся, встречают другого партнера, и у обоих все хорошо. Не совпало, не судьба, не должен через этих людей прийти человек, а через этих должен. Почему-то дети не рождаются, не рождаются, врачи не находят причину, все непонятно, все вроде хорошо, а через десять лет появляется ребенок.
Это же все равно сакрально. Слава богу, это та территория, где до конца вмешаться невозможно. И что это будет за человек, никогда неизвестно. Хоть десять детей у женщины, все равно каждый из них – отдельная, самобытная личность. Да, у них будут какие-то общие, семейные, генетические черты, лица могут быть похожи, и какие-то привычки, которые внедряются, и все равно это будут разные люди. И это всегда счастье познания и творчество.
И вот рядом с этим всем, с такой же силой, с таким же очень сильным давлением внешнего мира все время говорится: «Будьте готовы к жертве».
Все время на женщину возлагаются такие ожидания, конечно, не требования, потому что наказания за это, кроме общественного порицания, если только она не посягала на жизнь собственного ребенка, не будет, но обязательно будет общественное порицание. Ожидается, что женщина будет жертвовать своими интересами, своей карьерой, очень часто своей частной жизнью, любовью, какими-то отношениями, ради ребенка. Зачем обществу нужно, чтобы у ребенка была несчастная мать? Потерявшая все, всем пожертвовавшая, зависимая и несамостоятельная?
Получается, общество ждет, что рождение ребенка отменит в определенном смысле жизнь женщины, снизит уровень ее притязаний до единственного – материнства. Ожидание выдает целый список того, чем она должна пожертвовать, что было частью ее жизни. Ей хотелось путешествовать, учиться, делать карьеру, заниматься собой и хорошо выглядеть, ей хотелось, если не сложились отношения с отцом этого ребенка, новых отношений, добиться уважения людей, признания, самовыражения, самореализации, самоутверждения, – всего чего угодно. Это то, ради чего люди живут, и все это должно отмениться и сосредоточиться, свернуться в деятельность по воспитанию ребенка. Здесь и есть твое место самопознания, самовыражения, самореализации, мы в своих детях должны почему-то продолжаться, реализовываться. Отсюда все это наваливается и на детей.
Но не кажется ли вам, что мы живем уже совсем в другом мире? Напоминаю – XXI век на дворе. Борьба за равноправие в цивилизованных странах практически закончилась, и вообще очень похоже, что женщины победили. Просто какая-то история про Дракона. Мятежник пал, да здравствует Дракон!
Кто это придумал? Откуда это взялось? Как говорят молодой матери: «А что ты думала, это тебе игрушки?», «О чем ты думаешь, ты занята карьерой, сколько ты видишь своих детей?» Это все плохо, плохо, плохо… Рядом с этим стоит огромное количество женщин, достигших очень многого в социуме, у которых есть дети. Нормально выросшие. Почему дети не должны гордиться своими матерями?