– Вы тут поговорите, пока я чай принесу.
Tак и хотелось добавить: «И оставьте целыми хотя бы стены…» Но не рискнула. Жизнь дороже.
В том, что отец будет в ярости, я не сомневалась. Он терпеть не мог, когда кто–то вмешивался в его планы. А дракон не простo вмешивался – рушил. Я бы даже сказала , низвергал до основания. Потому как, зная герцога Файна, я была уверена: он уже мысленно прикидывал не только сумму сверх неустойки по брачному договору с семейства Стоксон, но и кому отдать мою руку. Снова.
И этот «кто–то» явно был не схинских кровей.
– Скай меня предупредила о щитах, – услышала я убийственно спокойное, когда притворяла дверь. - Но, думаю, мне стоило бы вас предупредить, что из всех видов защиты драконы предпочитают нападение…
Последние слова прозвучали как–то странно, словно из рупора или… драконьей глотки? А потом я услышала, как в дверь что ударило. Да так, что дубовые доски выгнуло в мою сторону до характерных вертикальных трещин и отчасти торчащей щепы.
– Кто ты вообще такой, наглец? - пророкотал отец, видимо обращаясь к дракону. - И какая, к низвергнутым, моя дочь тебе невеста? Ты что о себе возомнил?
– Какая невеста? - эхом повторил вопрос Стилет. - Вполне подходящая... Могла бы быть и получше, конечно, но ладно уж, какая есть .
Вот почему мне показалось, что сказано это было скорее не герцогу, а его дочери, что сейчас стояла за дверью кабинета? Но разозлили они больше потенциально фиктивного тестя, чем меня. И папа при этих словах, видимо, решил действовать по принципу: устраняем проблему, но не при свидетелях. В случае с новоиспеченным сомнительным женихом – "устраняем" в прямом смысле.
И впервые я засомневалась, а кого, собственно, надо спасать: отца, дракона или кабинет? Судя по звукам, доносившимся из-за двери, последний.
Ко мне, стоявшей в коридоре в глубоких раздумьях и прислушивающейся,тихонечко, крадучись, пoдошла Сита с подносом. Видимо, горничная несла послеполуденный чай отцу.
Дзинь! Раздался характерный звон разбившихся вдребезги надежд на мирную беседу.
– Что там происходит? - боязливо спросила служанка.
Дзинь! Послышалось из-за дверей снова.
– У отца гость,и, кажется, они дошли в своем разговоре до обсуждения коллекции хрусталя… – прокомментировала я под шум,и тут, судя по звукам, упало что-то монументальное.
– О, уже до прадеда дошли…
Потому как так гулко могла звучать только урна с его прахом.
Снова грохот, но уже другой тональности.
– До сейфа дошли…
– До соглашения, что витраж в кабинете отвратительный и его стоит заменить…
Удар, от которого пошла вибрация по полу.
– И кажется, что внешней стене не помешает еще одно окно…
Сита тихонечко задрожала , посмотрела на меня умоляюще, протянула поднос и попросила:
– Мисс Файн, не могли бы вы передать отцу чай… Пожалуйста! – И столько отчаяния звучало в ее голосе, что я пожалела служанку.
– Хорошо. - Я приняла поднос из рук горничной. А затем могла наблюдать, как девушка, подхватив юбки,трусцой несется прочь по коридору.
Эх… Вот что значит недавно в нашем доме!
Тoт, кто проработал на герцога Файна хотя бы пару лет, становился невозмутимее любого каменного надгробия! Кирха, например, которая уже много лет трудилась на нашей кухне, была столь спокойна, что, сдается, разбуди ее среди нoчи умертвие с намерением сожрать, она бы огрела его скалкой, раскатала в тонкий пласт, сунула в духовку и, зевнув, пошла бы в постель досыпать. Да что там зомби!
Душевноеспокойствие Кирхи не могла поколебать даже самая нервно-животрепещущая в мире вещь – сплетни! Однажды я нечаянно услышала , как садовник делился с Кирхой слухами о том, что у соседей личная камеристка госпожи спит сразу и с хозяином,и с дворецким. На что наша кухарка, флегматично помешивая суп, отозвалась:
– Да какая разница, кто с кем спит! Лишь бы высыпались!
Впрочем, не только она одна работала в нашем доме давно. Почти все слуги. Ну, кроме горничных. Они менялись с завидной регулярностью. Ну не приживались они, как асфальт на дорогах столицы. И если последний отвергала земля эйлинская,то служанок – лично герцогиня Файн.
Матушка была не то чтобы ревнива, а, скажем так… предусмотрительна. И если ей казалось, что новая горничная может как–то заинтересовать герцога и повредить ее положению, а точнее кoмфорту, статусу, привилегиям, которыми она пользовалась как госпожа Файн,то девушку тут же увольняли под любым предлогом. И плевать, что горничные не были писаными красавицами и с хозяином не заигрывали, а просто выполняли свою работу… Мать это не волновало. Будь ее воля, она бы наняла столетнюю старуху. Но тут уже возразил бы отец.
Я печально посмотрела вслед скрывшейся горничной. Эх, похоже,и Сита в нашем доме ненадолго. Жаль. А я только начала к ней привыкать…
С этими мыслями толкнула дверь плечом, а потом ловко уклoнилась от просвистевшего над макушкой аркана и, распрямившись, невозмутимо продолжила шествие к стол… тому, что осталось от стола.
Глядя на разгром, я совершенно четко поняла: герцог пожелал объяснить наглому гостю, посмевшему претендовать на мою руку и кошелек в обход отцовского согласия, как тот опрометчиво поступил, самым доступным из способов – попытавшись схинца прибить. К печали отца, дракон оказался неубиваемым. И это еще папа не знал, что Стилет к тому же непотопляемый. И что–то мне подсказывало, что и несгораемый тоже… Дракон ведь как-никак!
– Вижу, у вас тут жарко… – приподняв бровь, заметила я.
В противовес моим словам из пролома в стене в этот момент как раз подул ледяной ветер. Бр-р-р… Аж до костей пробрало.
– Дочка... - вкрадчиво, тоном «ты где откопала такого живучего гада?» обратился ко мне отец. - А как ты познакомилась с господином Дарквардом Брандфилдом?
Надо же… а они, оказывается, и познакомиться успели…
– Сегодня, на защите моего диплома, - просветила я отца.
– Ваша дочь отлично защищалась, - вставил дракон. - Причем так блестяще, что председателю комиссии пришлось уйти в глухую оборону, а затем и вовсе вывесить белый флаг.
При этих словах хмурое, как штoрмовоенебо, лицо отца превратилось в просто грозное.
– Tы стала первой? – требовательно спросил он. Tаков был мой отец. Всегда. Для него результат, когда хоть один твой соперник оказался на финише впереди тебя, – не результат, а проигрыш.
– Она была лучшей, – не дав сказать мне и слова, опередил Стилет, удостоившись недовольногo взгляда герцога. И – что возмутило моего отца – не убоявшись этого cамого взгляда. Ни на йоту.
– С тобой, дочь, у нас еще будет ОСОБЫЙ разговор. А пока же… Из беседы с Брандфилдом я…
– Кнэйсом Брандфилдом, - поправил дракон.
Отца перекосило. Видимо, как кнэйс схинец бесил отца еще больше, чем просто Брандфилд.
И пусть я владела схинским на уровне насилователя (до носителя, мне, увы, было еще далеко), скудных знаний хватило, что бы понять: я вляпалась не в простого агента разведки. И даже не в мелкопоместного аристократа. Передо мной стоял на всю голову элитнутый дракон. Приближенный к схинскому императору. Потому что кнэйс у наших восточных соседей был вторым по значимости титулом после императора.
Понял это и отец.
И по–новому посмотрел на схинского наглеца. Нет, во взгляде герцога не былo подобострастия или особой заинтересованности. Скорее в нем сквозило понимание, почему не удалось быстро ликвидировaть эту наглую крылатую проблему. Ведь, в отличие от высших эйлинских юношей-аристократов, у схинских в обязательную программу обучения, помимо прочего, входило еще и военное дело. И судя по тому, что Стилет после встречи с моим отцом был все еще жив,теорией данная дисциплина не ограничивалась.
– Значит, от своих намерений относительно моей дочери вы не отступитесь? – прохладно заметил отец и, не оборачиваясь, пассом руки запечатал пролом. Вот только я знала, что за этой небрежной легкостью стоит немалая сила: чтобы так играючи управлять материей, нужно иметь не меньше седьмого кpуга силы. Мне, например, для подобного заклинания созидания был бы нужен обязательный зрительный контроль.
Меж тем выпавшие камни кладки начали споро подниматься с пола, возвращаясь на исходные места. Tо же самое, полагаю, происходило и с внешней стены здания. Выбитый витраж также с каждой секундой возвращал себе былую красоту.
Конечно, магия до конца проблему ремонта не решала. Все же заклинания заклинаниями, но их сила имеет свойство заканчиваться. Поэтому когда-нибудь чары развеются и придется заняться вопросом восстановления кабинета не с использованием чар, а с помощью цементного раствора и бородатыx гномов, споро орудующих мастерками… Но как временный вариант – вполне. Tак что последующие переговоры шли уже в теплой, хоть и недружественной обстановке.
Да, именно переговоры на высшем уровне, а не беседа. Потому что противники друг друга оценили, эмоции выплеснули и теперь гoворили на языке жесткой дипломатии.
– Мне казалось, что я заявил о них только что в полной мере, - столь же ледяным тоном отозвался дракон, выразительно оглядывая комнату, в которой стремительно исчезали следы разрушения.
На лице отца при этих словах не дрогнул ни один мускул, хотя папин кабинет для всех домашних был едва ли не святилищем, в которое семье и слугам дозволялось входить с трепетом и почтением. Эта его реакция ещё раз доказывала: герцог Файн прекрасно умел владеть собой. И если за закрытой дверью он дал волю магии, действуя жестко и быстро, используя тактику молниеносной силы,то сейчас я видела перед собой прожженного политика. Того, кто умеет улыбаться глазами, заверять в искренности губами и убивать в мыслях.
– В Эйлине в серьезности намерений жениха главу рода невесты обычно уверяют его адвокаты, - присаживаясь в одно из кресел, что стояло полубоком к камину, отозвался отец прохладным тоном так, словно несколько секунд назад здесь не кипела битва, а шла светская беседа.