Я забилась, заходясь в отвращении и плюясь, но какая-то часть крови все же скользнула по горлу. И внутри словно бомба взорвалась. Ну все, теперь мне точно конец.
— Тихо-тихо, — бормотал Мак-Грегор, похоже, преспокойно и тщательно умывая, в то время как меня корчило и гнуло в спазмах. — Честное слово, я не хотел, чтобы вот так жестко все проходило, детка. Скажи спасибо за это долбаному Бронзовому. Лезет к чужому, а ты потом страдай.
Послышались голоса и шаги, и в следующий момент я оказалась распластанной на полу.
— Ты ведь понимаешь, что стоит держать рот на замке, умница моя и красавица? — шепот Тощего послышался в отдалении. — Степень твоей добровольности в нашем маленьком секретике никто здесь выяснять не будет.
Вот же урод. Во что он меня втянул?
Вспыхнувший в помещении свет сработал как ожог для моего сознания, и оно померкло. Возвращалось урывками и сопровождалось гулкими невнятными голосами, которые я едва ли могла опознать.
— …о чем ты только думал… — шипел возмущенный женский, — …должностное преступление… обязана донести… она теперь точно покойница… не переживет после такого…
— …тебе помогло… — бубнел мужской, явно защищаясь, — …ты сама говорила, что он тебе давал… не ожидал такой реакции… повысить шансы…
— …не рождена Крылатой, — "орала" шепотом женщина, — …что, если не все вышло?.. Знаешь что не донесем… если это выплывет… подставил нас… только не от тебя, Ро… лучше ей и правда умереть, и концы в воду…
ГЛАВА 26
Раздражающие шептуны-спорщики исчезли в какой-то из моментов прояснения, и единственными звуками остались равномерный грохот барабанов в моей голове и посвист рваного дыхания. Позже пришли странные ощущения: будоражащее скольжение стремительных воздушных потоков, от которого сердце меняло ритм ударов, начиная исполнять песню радости; ласкающее тепло солнечных лучей, медленно проникающее сквозь грубую, шуршащую о поверхность нагретого камня шкуру и дарящее энергию жизни всем мышцам; предвкушение близости еще невидимого живого существа, жертвы, добычи, чьи плоть и кровь должны насытить голодное тело, а сам азарт охоты — удовлетворить хищную жажду души…
Открыла глаза в полутьму и заморгала, проводя почти сухим языком по зубам изнутри. Во рту привкус гадостный, сразу напомнивший о случившемся, а вот отвратительного осадка от посетивших каких-то зверских переживаний не осталось.
— Я так понимаю, ты все же решила еще пожить, Войт, — голос Илэш и тихое поскрипывание ее кожаного костюма раздались справа от меня.
Помня о совсем недавней боли и судорогах, я начала медленно поворачивать голову, но никаких признаков слабости или недомогания в себе не почувствовала.
Красная сидела на одном мягком стуле с узкой спинкой, не мешающей крыльям, положив свои длинные идеально стройные ноги на другой, и со скучающим видом изучала такие же идеальные ногти на не менее идеальных руках. В ликторах все идеально, и на ее примере это было особенно очевидно. Каждая черта лица, линии и пропорции тел, осанка, манера говорить и двигаться. Они ходили, летали, ели, пили, дрались и даже дышали и гневались идеально. Чересчур. Слишком. Почему прямо сейчас мне на ум пришло именно это?
— Жизнь не так плоха, как может иногда почудиться, декурион Илэш. — А вот мой голос — смесь сиплого карканья и режущего слух скрипа — совсем не совершенство. — Так что я пока задержусь.
— Ну, это еще спорное утверждение, Войт. — Женщина села прямее, глядя на меня пристально и не моргая, и тут же стала напоминать кобру в угрожающей стойке. — Задержишься ты или нет, зависит от того, насколько у тебя развита краткосрочная память.
Вот, значит, как. Интересно, она имеет в виду часть событий, касающуюся Крорра и его странного пойла? Я должна извлечь из случившегося некий урок или, наоборот, забыть как можно быстрее и держать рот на замке? А может, это насчет вмешательства Мак-Грегора? Могли ликторы как-то узнать об этом, и если да, то стоит ли мне слить Тощего с потрохами с его непонятными играми, думая лишь о моей сохранности? Он мне кто: друг, брат, любовник? Не-а. Но сама мысль стучать на кого-то мне поперек горла. К тому же он довольно однозначно предупреждал, что пронюхай Крылатые об этом его донорстве, и разбираться, насильственным оно было или добровольным, не будут. Знать бы еще почему. Что ты за тварь-то такая хитросделанная, Мак-Грегор? В то, что человек чистых кровей, я уже хрен поверю, пусть ты хоть мамой и всей родней до седьмого колена поклянешься. Вот наплевать бы и растереть, но вдруг ты, весь такой загадочный, и правда знаешь лазейку на свободу, да и не дура я, чтобы не понимать — в покое уже не оставишь.
— Память? А что, в последнее время произошло что-то, о чем мне следует помнить? Ну, кроме лекций и новых боевых навыков? — рискнула я, приподнимая брови и не скрывая наигранность.
— Абсолютно ничего, кадет. — Ликторша поднялась, делая вид, что потеряла ко мне всякий интерес, но я не ослепла и прекрасно видела: она ни капли не расслабилась. — Но если вдруг начнут беспокоить воспоминания о том, чего, безусловно, не было, то совсем не стоит делиться ими с кем-либо. Подобные откровения имеют летальные последствия. А учитывая, что от особого предложения ты недальновидно отказалась, то и никакого иммунитета у тебя нет.
Выслушивать чьи-то скрытые или прямые угрозы, похоже, становится основным моим времяпрепровождением.
— Уверена, что моя память не улучшится, а откровенничать — как-то вообще не мое, и никогда не было. — Я прямо смотрела в темные глаза Илэш, давая ей понять, что четко ее услышала и угрозы не представляю. Она же растянула губы в леденящей кровь, но, опять же, идеально прекрасной улыбке, хотя мне и казалось, что размышляет в этот момент, не свернуть ли мне шею — и дело с концом.
— Прекрасно, — наконец сказала она, отмерев, и направилась к двери, — пусть все так и остается. Потому что у меня есть склонность защищать друзей и дорогих людей, не считаясь со средствами, Войт, и тут ты должна меня понять, как никто.
В основном-то и не поспоришь — потребность защищать мне очень даже понятна, вот только двухметровый рыжий мужик с крыльями, способный рычать, аки лев, и размазать с легкостью кого угодно по стенке, мало похож на того, кто нуждается в такой яростной опеке. Интересно, сам Крорр в курсе, что Илэш — его самопровозглашенная мамаша-медведица? О том, что ее отношение лишено романтической окраски, поняла по ноткам неприязни и осуждения, когда она упомянула о моем отказе стать постельной грелкой для Бронзового. Кстати, он ей сам разболтал, или тут сработала врожденная бабская проницательность? Скорее второе, как-то не могу себе представить командира, изливающего горючую мужскую обиду кому бы то ни было. Но на самом деле думать мне нужно сейчас не об этом.
Перевернувшись на бок, я прислушалась к своему телу, одновременно осматриваясь в сумраке. Помещение очень напоминало апартаменты Крорра, хотя могло ими и быть, учитывая, что никаких личных мелочей и деталей я не заметила ни при прошлых посещениях, ни сейчас. Команд и распоряжений мне не поступало, одежда нашлась тут же на стуле, нигде ничего не болело, но жажда пекла жуткая, хотя очень хотелось вымыть язык и весь рот с мылом, аж до желудка, ей богу, прежде чем сделать первый глоток. И это возвращало к мыслям о вчерашнем моем двойном отравлении. Особым экспертом быть не надо, чтобы понять: Бронзовый подмешал свою кровь в тот энергетик. Зачем? Какая-то приворотная хрень, мощный афродизиак, который усилит эту их магию крыльев или продлит ее действие? Меня передернуло. Именно попытка неудачного приворота стала причиной нашего с сестрой сиротства и начала всех злоключений. От него у отца съехала крыша, и он убил заказавшую насильственный магический обряд мать и покончил с собой. Впрочем, спустя годы я понимаю, что не магия стала первопричиной. Просто два взрослых человека были слишком эгоистичны в своих страстях, чтобы хоть немного задуматься о судьбе двух произведенных ими на свет детей. Да черт с этим сейчас. Пойдем дальше во всех смыслах. Быстренько ополоснувшись в душе, я оделась и вышла в коридор, неторопливо зашагав к месту постоянной дислокации.
К сведенью, Мак-Грегор тоже потчевал меня своей кровушкой, зараза, и еще раньше Бронзового. Но никакого неестественного влечения я к нему не ощутила. Как и естественного… ай, ладно, это моя голова, никто происходящего в ней не слышит, можно и признать очевидное. Этот пронырливый смазливый засранец привлекал мое внимание, но просто потому, что был словно создан для того, чтобы будить непотребные мысли в каждом встречном, независимо от пола и возраста, и всем своим видом, и манерой двигаться и общаться. Поэтому спишем все мои невольные реакции на него на чистую физиологию и долгую засуху перед инцидентом в карцере и впредь не будем упоминать, как и мое позорное зависание тогда в душе, пока я пялилась на его мокрое тело и приветственное помахивание внушительным оборудованием. А стоило ведь сразу врезать, и если повезло бы, то не имела бы теперь проблем с его нежеланным вниманием.
Вычленим… да, блин. Отсеем главное. Крорр — не человек, Мак-Грегор тоже. Оба на совершенно недобровольных началах опоили меня… сволочи. Подобные вещи никто не станет делать чисто веселья для, однозначно. Но ни один из них не горит желанием объяснить мне зачем. И я не в том положении, чтобы во всеуслышание потребовать ответов. Если предам огласке поступок Крорра — Илэш открутит мне башку, можно не сомневаться. Решусь вломить Мак-Грегора — результат все равно для меня плачевный. Ну так и что, мне сложить лапки и смиренно наслаждаться поездкой по просторам чужого игрового пространства? Да хрен вы угадали. Только в том случае, если конец игры — это моя свобода.
Подведем итог: Крорр мне и другим никакой свободы не обещал, только перспективу стать… как там? Достойным членом общества и служить его благу? Ага, какая-то пафосная хрень в этом духе. Оно мне надо? Нисколько.
Мак-Грегор, или кто он там на самом деле, не то, что прямо обещал, но очень понятно намекнул на такую возможность. Держаться его? Но он чересчур мутный, действует только в собственных непонятных интересах и явно склонен использовать окружающих в своих целях. Ненавижу быть использованной.