Перед открытым пространством речного берега Киан попросил меня подождать, двинулся дальше сам и какое-то время вышагивал там, умывался и вообще изображал безмятежную деятельность, по всей видимости, провоцируя любого, кто мог сидеть в засаде (или типа того) начать действовать. Но никто так и не появился, а я использовала заминку для того, чтобы смотаться в ближайшие кусты погуще. Сказал же — лететь далеко. И, само собой, именно тогда, когда я выбиралась из зарослей, поправляя одежду, этот виверн решил вернуться за припрятанной мной. Окинул взглядом с ног до головы, похоже, готовясь к очередной своей дурацкой остроте, я ответила тем же, задержавшись взглядом ровно посередине его тела, и была готова отразить атаку его ехидства, но той не последовало. Вместо этого Мак-Грегор подошел ко мне и принялся опять закреплять на плечах рюкзак, причем пристраивая его поверх моей импровизированной меховой накидки.
— Мне от тебя кое-что нужно, — смотрела я на заросли через его плечо, потому как наблюдение за его проворными руками не являлось удачным вариантом. Мало того, что скреплял он ремни сейчас как раз на моей груди, так еще и в зону обзора прямехонько попадало все — от его конечностей и ниже — а если столкновения взаимных острот не намечалось, то мысли пускались по неуместному руслу.
— Еду получше? Нормальную одежду? Мою печень? — ухмыльнулся Киан, закончив с рюкзаком и уставившись мне в глаза так, как будто тоже пытался разгадать, что же у меня в голове, несмотря на то, что совсем недавно строил из себя прозорливого умника.
— Нет, спасибо, ливер не люблю, хотя если решишь еще раз меня подставить, то точно стану страстно желать сожрать твое сердце, — буркнула я. — А на данный момент… как насчет того, чтобы ты без своих уверток и дебильных шуток-бесюток объяснил мне, зачем просочился к ликторам, а я, в свою очередь, постараюсь проникнуться и перестать злиться на тебя.
— Сожрать мое сердце? Знаешь, это дико сексуальная угроза для кого-то вроде меня, — рассмеялся Мак-Грегор, но, поймав мой прищуренный предупреждающий взгляд, поднял успокаивающе ладони. — Обещаю, что как только мы доберемся до мест более безопасных, я позволю тебе пытать и допрашивать меня сколько угодно и расколюсь до самого донышка. Немного терпения, детка.
Я едва не закатила опять глаза и не показала, как же меня достает это его "детканье", но сдержалась. С чего это делать ему приятное.
— Пытать, говоришь? — усмехнулась, подражая его манере. — Как насчет шарахнуть тебя парочкой магразрядов или ядом, от которого адовы муки могут показаться оздоровительным массажем?
Киан мгновенно помрачнел, отошел от меня шагов на десять и согнулся, напрягаясь всем телом, очевидно, готовясь к обороту.
— Захочешь позже пустить мне кровь в отместку за свою боль — я сопротивляться не буду. Твое право. Но я действительно не хотел такого, — проворчал он, и с каждым словом его голос все больше ломался и превращался в рокочущее рычание.
В первый раз я пропустила зрелище его превращения из человека в здоровенного виверна, но сейчас была намерена пялиться во все глаза и запомнить все до мелочей. Но, блин, запоминать оказалось особо нечего. Не то чтобы я ожидала, что Киан начнет покрываться чешуей, кости будут вытягиваться и меняться, но хоть что-то, некое предупреждение перед тем, как мечта всех порноресурсов перевоплотится в монстра из фильмов ужасов, должно же присутствовать? Не-а. Пф-ф, опять волна ударной энергии сквозь мои кости и мышцы — и вот он, полюбуйтесь, крылатый ящер с чешуей, похожей на идеально отполированный камень, в предрассветный час кажущийся почти черным, лишь отдаленно намекающий, что на самом деле он густо-зеленый. И черт, с ужасами я, конечно, загнула. Зверь был ошеломляюще великолепен, пусть и так же шокирующе смертоносен. Воплощение неописуемой мощи, тесно сплетенное с удивительной гармоничностью линий и пропорций, сухие, рельефные мускулы, скрыть которые не могла даже естественная броня. Виверн раскрыл свои крылья, каждое размером с армейскую палатку, изогнул шею, поднимаясь в свечку на когтистых лапах, и исторг вроде и не громкий рык, но создалось такое ощущение, что часть диапазона уходила прямо в инфразвук, судя по пробравшей до самых глубин вибрации, пробуждающей где-то в далеких закоулках разума генетическую память о том, кого и чего приходилось до смерти бояться нашим предкам.
— Ты не можешь и часа прожить не выпендрившись? — спросила, запрокинув голову.
Башка, длиной почти во весь мой рост, стремительно опустилась, приводя наши глаза на один уровень, и я безошибочно узнала уже прекрасно знакомых смешливых бесов, скачущих в этих… нет, не блюдцах, а гребаных подносах, ну скажем, для подачи целиком туши кабана как минимум. Мак-Грегор оставался собой и в этой ипостаси, фыркнув и окатив меня горячим дыханием с головы до ног, с поразительной осторожностью для такой громадины толкнул мордой в живот и протяжно заурчал уже совершенно в иной тональности и степени воздействия на меня. Попросту говоря, это скорее напоминало провокационную ласку по каждому нервному окончанию, снаружи и внутри. А в здоровенных зенках прямо и читалось: "Я еще и не так могу".
— Скажи спасибо, что у тебя из пасти не несет, — заметила я тоном ворчливой старушенции и указала на его когтистую лапищу: — Раз теперь я лечу с тобой добровольно, то хочу видеть, куда ты меня несешь.
Ага, как будто это как-то поможет мне сориентироваться там, где я в принципе ничего не знаю. Но и быть просто балластом, который вслепую тянут не пойми куда, достало.
Виверн выпрямился, издав нечто до боли похожее на рычащий аналог "да ради бога", и, перенеся весь свой вес на одну лапу, вторую повернул и раскрыл, предлагая мне делать, как вздумается.
Положение, позволяющее сохранить обзор, особо удобным было не назвать — считай, я вынуждена лежать на животе в захвате виверна всю дорогу, но нищие не привередничают. Как только устроилась, ящер поджал лапу со мной к своему животу и пришли в движение его крылья, с тем самым, завораживающим до пронзительных будоражащих мурашек "У-у-ух-ух" звуком. Мне пришлось зажмурить глаза, потому что в воздух поднялась целая туча всякой мелочи, а после последовал рывок, и-и-и-и, провались оно все пропадом, я начала опять стремительно заводиться. Да что со мной не так, в самом-то деле? Что же пробирает да разогревает, аж пропекает, когда, по идее, должно пугать и заставлять обмирать, ведь высоты я боюсь, причем не понарошку. Обмирать-то я обмирала, но сто процентов не от страха. Гадство, надо заканчивать с этими полетами во сне и наяву, а то таким макаром превращусь в ничего не соображающую при виде крыльев нимфоманку. Крыломанку, мать ее.
Встречный воздушный поток быстро стал вышибать слезы из глаз, да и разглядеть сперва внизу толком ничего было невозможно — еще слишком темно, и, похоже, лес и лес там без конца и края, поэтому я лишь констатировала для себя, что направились мы строго на восток, и спрятала лицо за меховой защитой. Зато где-то спустя час уже высунула нос и, прищуривая глаза поочередно, принялась изучать раскинувшийся под нами пейзаж. И вскоре пялилась едва ли не с открытым ртом. Сначала на природные красоты, а потом и на мелькавшие внизу поселения, которые, к слову, совсем не выглядели покинутыми или руинами, населенными исключительно монстрами. Возделанные поля, пусть и небольшие, добротные крыши, фигурки, с высоты подозрительно напоминающие самых обыкновенных людей. Естественно, только заметив нас издали, они бросались прочь, стараясь скрыться под густыми кронами деревьев, но увидь и я в небе вот такую летящую хрень, тоже бы наверняка первым делом бежала бы, а потом разбиралась, нужно ли это. Или так, или моего виверна здесь не особо рады были узреть. "С его то "золотым" характером не удивительно", — съязвил ворчливый внутренний голос. Хотя это может относиться ко всем представителям его вида в принципе, а то и вообще ко всему, что надвигается с воздуха, учитывая наличие ликторов. Один раз, несмотря на скорость, мне почудилось, как несколько мужчин на открытом месте не бросились на утек с остальными, а, прикрывая побег своих соплеменников, встали в шеренгу и вдруг будто исчезли, и в последний миг на месте людей появилось нечто серо-бурое и в шерсти. Ух ты, я только что видела оборотней в реале, или у меня случился глюк из-за нещадно слезящихся на ветру глаз?
На третий час полета мы пронеслись над одним из старых городов — тут ошибки быть не могло. Природа, по всей видимости, активно отвоевывала обратно свои владения, и деревья, трава и кустарники укоренились повсюду: посреди взломанного корнями асфальта, на крышах, балконах, подоконниках разбитых окон — но все равно, направления улиц были отчетливо видны, как и бетонные громадины покинутых небоскребов, что сохранились, на удивление, неплохо. Смотрелись они, по сути, как сильно озелененный аналог тех, что наличествовали и в знакомых мне городах, а вовсе не как жалкие развалины в полнейшем упадке. К нескольким мы особенно приблизились, и меня почему-то посетило ощущение пристального, не слишком дружелюбного наблюдения, причем так отчетливо, что даже передернуло.
Снижаться мы стали еще через пару часов полета, к тому времени все мое тело затекло и шанс размяться очень обрадовал. Местность, над которой мы пролетали перед посадкой, сверху выглядела не такой живописной, как леса с полянами и блестящими лентами рек до этого. Просто открытое пространство, заросшее травой, с одиночными раскидистыми деревьями. Следов жилья, пусть и брошенного, тоже не наблюдалось уже довольно долго. Впрочем, по приземлении выяснилось, что трава — высотой мне по пояс, а деревья-одиночки — настоящие исполины, на кронах коих можно было расположить чуть ли не половину нашей первой ликторской цитадели, а в стволе бесследно припрятать домик на пару немаленьких комнат.
Оказавшись на ногах, я с довольными стонами принялась топтаться, подпрыгивать, махать руками, восстанавливая кровообращение, не забывая при этом пялиться на виверна, что с полминуты понаблюдал за моими телодвижениями с любопытством кота, следящего за кульбитами мухи за стеклом. Взрыкнув, он передернулся всем телом, начиная с мотания здоровенной башкой, как от воды отряхивался, или же демонстрируя вивернячий аналог донимавших меня весь полет похотливых мурашек, а потом довольно бесцеремонно толкнул в поясницу мордой ближе к гигантскому стволу монстро