дерева, около которого мы опустились, и, развернувшись, взлетел, предоставив меня самой себе.
Это меня сейчас что, унесли подальше и бросили? Как по Киановски, ей-богу. Никаких объяснений — разбирайся, как хочешь.
Присмотревшись к поверхности дерева, я заметила вполне себе обычную дверь. Мое предположение о доме внутри ствола, судя по всему, подтверждалось. Ладно, посмотрим, что там.
Подойдя ближе, я уже потянулась к ручке, как была вынуждена отскочить, дабы не схлопотать резко распахнувшейся дверью в лоб. Наружу практически вылетела девушка, одетая в костюм из замшевых туники и штанов, прокричала нечто состоящее из череды рычания и карканья вслед стремительно удалявшемуся виверну. Больше всего это напоминало… ну не знаю, имя, что ли, которое она провопила с такой лучезарной улыбкой, не оставляющей сомнений — ящеру тут несказанно рады. Но сияла эта, надо заметить, весьма привлекательная особь женского пола ровно до того момента, как увидела спустя секунду меня. Выражение ее лица изменилось молниеносно, становясь угрожающе хищным, а я тут же начала прикидывать, каковы мои шансы в прямом столкновении. Дамочка была выше меня минимум на полголовы, даже навскидку крепче сложена и, кто знает, полна каких-нибудь нечеловеческих сюрпризов, судя по наличию вертикальных зрачков, нацелившихся на меня сейчас, будто стволы пистолетов. По-звериному потянув воздух, незнакомка дернула головой, словно не веря, принюхалась вновь.
— Я его угр-р-р-роблю, — прорычала она, обнажая клыки, как у гребаного саблезубого тигра. — Но прежде — тебя.
ГЛАВА 47
— Дорогуша, за право прикончить его, — я покосилась краем глаза на крылатый силуэт в небе, который вдруг заложил крутой вираж, по всей видимости, намереваясь вернуться, но попробуй-ка в мгновение ока останови и разверни такую тушку, набравшую уже немалую скорость, — тебе придется выстоять реально большую очередь. А вот об меня можешь и зубки себе обломать. Почить с миром в мои сегодняшние планы не входит.
Незнакомка чуть нагнула голову и напружинилась вся, явно готовясь к прыжку, а я, не скрываясь, приняла оборонительную стойку, хотя и отдавала себе отчет, что лучшей тактикой будет уклонение от прямого боевого контакта, пока не выясню, на что способна противница. Ну или пока не подоспеет помощь в виде крылатого ящера. Если он, конечно, вообще намерен мне помочь, а не возвращается тупо позырить, прожует меня эта клыкастая или подавится. С Киана станется.
— Если не хотела сдохнуть, то и не тянула бы к чужому самцу руки, — Ох, я вас умоляю. На этого блудливого чешуйчатого девица пытается права заявить? Удачи ей в этом… м-хм… то есть хрена с два что-то у нее выгорит. А Мак-Грегора все же стоит придушить во сне, хотя бы за то, что я второй раз уже по его вине оказываюсь в идиотской ситуации "вроде как соперничества". И если с Хильдой я это вполне себе нормально перенесла, потому что к волчице испытывала своего рода симпатию, то эта зубастая пигалица у меня подобных чувств не вызывала. А вот побесить ее возжелалось внезапно со страшной силой.
— У него хозяйского клейма ни на лбу, ни на члене не стояло, — нарочито беспечно пожала я плечами, злорадно отмечая огонь ярости, сильнее разгоревшийся в прищуренных глазах сопер… просто неумной бабы, пытающейся делить неделимое, оно же, читай, свободно-похотливое. — Да и брось — не стерся же.
Конечно, глупо и по-человечески некрасиво дразнить кого-либо, одолеваемого дикой ревностью, но, блин, терпеть не могу, когда в разборки, касающиеся только двоих, втягивают третьих лиц, перекладывая на них часть ответственности за косяки СВОЕГО партнера. Если ты в упор не видишь, что выбрала предметом обожания кобеля, то так тебе и надо. В отношениях ты состоишь именно со своим мужиком — с него и спрос, а не с тех, кто его, бедняжечку, соблазнил. Или глотай измены такого, или уходи, раз и навсегда, не оглядываясь, но не делай виноватым в неверности существа, которого по своей воле допустила в душу, кого-то постороннего. Это самообман и несправедливость. Так, стоп, сейчас не время позволять мыслям пуститься по этому пути, лишая меня концентрации.
Девушка опять выдала тот самый непроизносимый набор звуков, закончив это рычанием "Мой", и бросилась на меня. Не так уж и ловка она, и уйти от ее атаки было проще некуда… как мне показалось. Торжество развеялось спустя один вдох, когда в плече вспыхнула боль, левая рука повисла плетью, а вниз по ней потекло горячее. Сраная сука полоснула жуткого вида когтями, сантиметров в десять, в один миг выросшими на ее конечности, что непостижимым образом из человеческой руки обратилась в подобие широкой медвежьей лапы, и сейчас развернулась, наверняка намереваясь сделать это снова.
— Я тебе кишки выпущу, слабачка, и, пока ты еще будешь жива, ими же примотаю к шее этого предателя — пусть таскает как сувенир, — скалясь, прорычала она. Лицо ее тоже стремительно менялось, становясь пренеприятной пародией на звериную морду, но сохраняя при этом гуманоидные черты. В общем, то еще зрелище.
— Фу, если вот так гримасничать и делать такие подарки мужику — твоя постоянная привычка, то неудивительно, что он ломанулся от тебя поискать кого-то с более изысканными манерами, — ухмыльнулась, сжимая рану и бегло обследуя ее. Не так страшно, как почудилось из-за обилия крови. Буду в это верить, как и в то, что когти этой заразы достаточно чистые и не ядовитые.
В этот раз мадам-собственница кинулась как-то неуклюже, а я уже представляла, чего ждать и поэтому сумела-таки избегнуть еще одной травмы. Лукас говорил: если точно знаешь, что сильнее противника, просто бей — никаких прелюдий. Но когда видишь, что в лобовую не сдюжишь, — выведи из себя, заставь потерять концентрацию, и, может, тебе повезет разглядеть его уязвимость.
Какой бы ни была уязвимость у этой саблезубой и когтистой бешеной телки, с голыми руками мне против нее точно не выстоять. Эх, выпотрошит она меня и порубает на шашлык — недолго моя свобода продолжалась. Ну ничего, я в посмертии за это жизнь одному рогатому совсем не козлу постараюсь отравить. Хотя… Ощерившись и выставив свои оснащенные мини-ножами лапы, незнакомка рванула на меня снова, а я молниеносно сдернула с плеч рюкзак, с добычей Мак-Грегора, что напоминала и ощущалась как небольшой камень, отшатнулась, пропуская несущееся по инерции тело неприятельницы мимо себя, и со всей дури врезала, как идиотской имитацией кистеня, метясь в висок. И только мое импровизированное оружие встретилось с черепушкой вражины, как огромное крыло возникло между нами, обрушиваясь железным занавесом и отбрасывая в разные стороны. Башка на длинной шее возникла передо мной, и виверн заревел мне в лицо, с таким посылом, будто это я тут главный агрессор.
— Да ты охренел, — не осталась я в долгу, пусть после его акустической атаки и практически оглохла, но не уступать же. — Сам со своими бабами разбирайся. Я никому стендом для отработки ножевого боя не нанималась.
Бум. Что-то или кто-то явно впоролся в обратную сторону растопыренного крыла и отвлек тем самым "высказывающего" мне ящера. Нет, ну это же надо. Я, типа, еще и в чем-то виновата.
За преградой раздался рев, не уступающий недавнему вивернячему, и неожиданно меня, как куклу из пластмассы, мощно и стремительно сдвинули за ствол, упершись большущим носом в район живота и заставив скользить задницей по траве, а мимо катком промчался фееричный чешуйчато-крылато-когтистый клубок уже из двух вивернов. Мать твою, если они станут множиться с такой скоростью, то я тут долго не протяну. Борьба, за которой и уследить-то было сложно, была яростной, но закончилась внезапно быстро. Спустя не более чем секунд тридцать, громадины исчезли и на площадке из примятой их тушами травы остались лишь два обнаженных человеческих тела. Мужское поверх женского, обездвиживая и удерживая его на месте. А потом раздался самый натуральный отчаянный девчачий визг: "А-а-а-а, слезь с меня-а-а-а"
— Смотрю, у тебя прям мания какая-то, постоянно на кого-нибудь взбираться, — прокомментировала я их положение, неожиданно желая шарахнуть этим двоим своим волшебным камушком в мешочке еще пару раз. Или сто. Причем по разным причинам. Бешеной девке — чтобы не бросалась на людей без разбору, а вот Киану… ну это уже не имеющие значения частности.
Мак-Грегора буквально отбросило от психованной саблезубой, будто в ней был встроенный электрошокер, в пару прыжков он достиг меня, выхватил рюкзак и, реально трясущейся рукой прикрыв свой срам, порывисто обернулся к уже вскочившей девице, обвиняюще ткнув в нее пальцем:
— Какого черта ты тут делаешь, Тамара? — гневно заорал он, сверкая при этом своей невозможно идеальной задницей передо мной.
Окинув паразита взглядом, я заценила его видок: по-сиротски судорожно притиснутый к вечно выпячиваемому передо мной хозяйству рюкзак и всю позу, демонстрирующую праведное возмущение и смущение одновременно, и вдруг самым непристойным образом заржала. Нет, ну а кто бы сдержался? Увидеть этого нахала и похабника в таком вот, явно дико неловком для него, положении дорогого стоит. Я даже почти простила этой негостеприимной клыкастой совсем не радушную встречу.
Оба, магическим образом очеловечившихся хищника уставились на меня недоуменно, причем не знавший прежде стыда Киан для этого попятился, включая в поле своего зрения и фыркающую, задыхающуюся от смеха меня, и так, чтобы к этой самой Тамаре не поворачиваться ничем, кроме символически прикрытого фасада. На его скулах проступили красные пятна, и он зыркнул на меня с упреком.
— Что такого забавного ты увидела… — На мгновение мне показалось, что он сейчас наградит меня очередным бесящим прозвищем типа "Сочных сисек", но нет. — Войт?
— Ты, — уже прям икая, ответила я, поднимаясь на ноги. — Не все же тебе одному глумиться над всеми.
Издав некую смесь рычания и фырканья, Киан глянул на третью участницу сего действа, которая, к слову, стояла, алея лицом и даже частью тела, аки маков цвет, сдвинув ноги так плотно, что чудом не падала, и никак, похоже, не могла определиться, где себя стратегически важнее получше прикрыть руками — сверху или снизу. Мак-Грегор, продолжая неуклюже (ну по всему видно: не привык к такому парень, не привык) прижимать к паху свою ширму, метнулся куда-то в сторону и тут же вернулся с кучей замшевых лохмотьев, что были недавно одеждой клыкастой.