— Оденься, ради Бога, — досадливо пробормотал он, кидая ей, но не приближаясь совсем, как если бы боялся обжечься или чем-то заразиться. Что-то не припомню, чтобы его моя нагота или остальных кадетов беспокоила, хотя сказать, что ловила его откровенно пялящимся на кого-либо открыто, либо исподтишка, как другие парни, не могу. На меня — да, не только смотрел, а считай, имел наглыми зенками, но это же ради того, чтобы побесить… по большей части.
Девушка торопливо накинула остатки туники, удачненько просто лопнувшей по боковому шву и теперь спрятавшей ее в важных местах, и опять принялась сверлить глазами Киана, причем теперь я обратила внимание, что смотрит она на него почти как на незнакомца или кого-то, чей облик ей совершенно непривычен, постоянно принюхиваясь, хмурясь, как заново изучая, не забывая, однако, краснеть при этом.
— Я спросил, какого черта ты тут делаешь? — повторил Мак-Грегор свой вопрос, но уже без прежней экспрессии.
— Мхрррхбррр, — ага, что-то типа такого, — это правда ты?
— Привыкай теперь звать меня Кианом, мелочь. — Мак-Грегор частично расслабился, и губы его чуточку дрогнули, изображая намек на улыбку. — И кончай на меня пялиться в таком виде. Радомир вообще в курсе, что ты шляешься так далеко от дома?
Клыкастая внезапно будто до конца осознала, что Киан-то голый, и порывисто отвернулась, одарив меня злобным взглядом напоследок.
— Я уже год как совершеннолетняя и хожу, куда хочу. И пусть эта… р-р-р… тоже отворачивается, — приказным тоном выдала она.
— Мелочь, моя девушка может и должна смотреть на меня без одежды чем чаще, тем лучше. А вот тебе этого делать не полагается. — При этом он похотливо подмигнул мне, точно мы прекрасно понимающие друг друга заговорщики, пробуждая опять желание ему врезать или хоть глаза демонстративно закатить. Быстро же Мак-Грегор озабоченный, он же обыкновенный, вернулся к базовым настройкам.
— Девушка-а-а, — заорала Тамара, тут же поворачиваясь обратно. — Какая еще девушка? Ты мой жених. Мой.
Рожа у Киана стала воистину озадаченной. Такой, что веселье с новой силой запузырилось в моей крови, стремясь вырваться наружу.
— С какого такого момента? — ошалело пробормотал он.
— Всегда, — припечатала девица. — Все вокруг знают. Ты все детство играл со мной в истинном облике, ты мне кровь свою давал, ты охотился и жил с нами и ни разу не брал ни одну женщину в нашем клане. Ты ждал, пока я вырасту, и хранил мне верность. Что же тут непонятного?
— Охренеть, — моргая, он повернулся ко мне, с таким видом, словно я могла чудесным образом сделать все для него понятней или развеять, как дым. Господи, его обалдевшая физиономия — бесценный подарок для меня и моей язвительности.
Не утерпев, опять расхохоталась, доходя чуть ли не до непристойного всхрюкивания, и мне вот ни капельки не было стыдно или жаль его.
ГЛАВА 48
— Почему эта чокнутая смеется? — нахмурилась девица в мою сторону.
— Потому что нахожу это дико забавным? — предложила я возможную версию, но, судя по ее оскалу и досадливому взгляду Мак-Грегора, та не встретила понимания в массах.
Киан зашипел, вертя в воздухе свободной кистью, приказывая самопровозглашенной невесте снова отвернуться, и только она это сделала, прихватил меня под локоток и потащил к двери в дереве, бросив Тамаре: "Здесь стой"
— Ну и что я должен с этим всем делать? — спросил он меня, едва мы оказались внутри.
Пристроив рюкзак на грубо сколоченный стол, стоящий посреди комнаты-дупла, он ринулся что-то торопливо искать на полках-нишах, выдолбленных вдоль стен этого странного прибежища, хмурясь так, будто не слишком хорошо тут ориентировался, и создавал своими рысканьями беспорядок.
— Да ты никак совета у меня просишь, юморист-всезнайка? — усмехнулась я, осматриваясь. — Твоя невеста — ты и разбирайся.
Кроме полок, стола и пары крепких табуретов, не претендующих на изящество, в глубине комнаты была лишь лестница, ведущая куда-то на верхний ярус.
— Какая невеста? — перешел на возмущенный шепот Киан, зыркнув на меня с упреком или словно ожидал какой-то иной реакции. — Играл я с ней, потому что она была натуральной липучкой все детство: так и норовила на спину влезть, не швырять же было ее каждый раз в кусты подальше. Кровь давал, чтобы иммунитет к моему яду был, а то еще отравилась бы, не дай бог. А по поводу других связей… ну не идиот же я, чтобы гадить, где жил, если всегда можно найти возможность расслабиться в паре часов лета.
Издав удовлетворенный вдох, он тряхнул извлеченными из местных хранилищ штанами, быстро облачился в них и опять принялся копаться.
— А я уж подумала, что моя первоначальная теория о твоей приставучести вследствие озабоченности по причине девственности подтвердилась, и даже прям стыдно стало за ее лишение, — язвительно ответила я. — Хотела предложить на тебе жениться, дабы избежать позора.
— Кончай стебаться, Летти.
— Не нравится? А я-то была уверена, что ты прямо-таки обожаешь это. Или все весело, только когда не касается лично тебя?
— Слушай, я буду несказанно рад исполнять роль развлекающего тебя клоуна, но только после того, как ты подскажешь мне способ растолковать все Тамаре с минимальным ущербом, — огрызнулся Киан, вытаскивая на свет божий рулончик ткани и приближаясь ко мне. Разодрав окончательно поврежденный его ревнивой подружкой рукав, он стал осматривать мою рану. И отчего-то она вдруг сильно разболелась.
— Боишься обидеть милашку? — фыркнула я, ощущая неожиданно приступ стервозности.
— Боюсь, — буркнул Киан, и я представила, как отпускаю хорошего пинка по его долбаной заднице.
— Переживаешь, что опять попытается шкуру тебе попортить? — Или не хочет испохабить отношения полностью — авось сгодится влюбленная девица, когда остепениться соберется.
Его неестественная нервозность относительно раненных чувств бедненькой-несчастненькой Тамары резко перестала забавлять меня и, наоборот, вызвала иррациональное раздражение. Конечно, жизненный опыт подсказывал мне, что мужики — существа весьма своеобразные в этом смысле. Они могут совершенно по-скотски относиться к одним женщинам и робеть перед или трястись над другими. Не то чтобы обстоятельства способствовали возникновению более осторожного отношения Мак-Грегора к моим эмоциям или я действительно приняла бы его, а не обстебала или даже врезала за попытку посюсюкать со мной, но это его стремление пощадить барышню, способную нашинковать меня в фарш, тогда как меня подставил под пытки… пусть и не нарочно… Короче, какая-то идиотская ситуация типа "меня не пойми почему бесит то, что ему важно не ранить ее, хотя должно быть глубоко до лампочки".
— Да на это плевать. — Мак-Грегор ловко извлек из рюкзака бутылку с водой, оторвал кусок тканой ленты и, смочив ее, стал замывать кровь и почти нежными касаниями очищать мою рану. — Но если она явится домой в истерике, Радомир будет в ярости, а напрягов с другом мне сейчас только не хватало. Есть способ объяснить девушке безболезненно, что она ошибается… м-хм… во всем?
— Если и да, то я его не знаю, разве что все же жениться на ней. — Виверн досадливо глянул на меня, скривился, будто уксуса хлебнул, и его гримаса чуточку попустила напряжение во мне. — Кроме шуток. Ты сейчас собираешься пойти и разнести подчистую все хрустальные замки, что она понастроила в своем воображении. Никаких вариантов, что все пройдет легко. Мой совет: просто расскажи правду, как есть, ничего не приукрашивая, так, как мне сейчас преподнес. Тогда твой светлый безупречный образ, что она себе нарисовала, окажется уничтожен — быть тебе в ее глазах козлом и мерзавцем, пока не повзрослеет умом, но заживет все в разы быстрее. Начнешь жалеть и разводить сопли — она сочтет, что надежда еще есть, и насочиняет себе новые версии вашего совместного счастья. Рвать нужно одним разом, окончательно и не давая никакого намека на шанс возвращения когда-нибудь.
Рука Мак-Грегора остановилась, и он уставился на меня с каким-то нечитаемым выражением, хмурясь и кривя рот. Ждал от меня других слов? Что я стану предлагать нянькаться с этой бестолковкой, уговаривать поберечь ее тонкую душевную организацию и принести себя в жертву ее иллюзиям? Не по адресу, дружище. Между прочим, я планирую использовать тебя для получения информации и обучения выживанию здесь, а присутствие этой психички в мои расчеты не входит. Да, именно так, так что пусть валит домой и рыдает там в подушку. А то "мой-мой" Пока что мой.
— Это твой жизненный принцип, да, Войт? — до странности глухим, даже каким-то болезненным голосом спросил Киан. — Никогда никаких прощений и вторых шансов?
— Это здесь при чем? — нахмурилась я, поражаясь этому выверту его логики. — Я тут вообще каким боком, если мы говорим сейчас о тебе и твоей невесте-самозванке?
Он мотнул головой, мгновенно меняясь в лице, как стряхивая с себя нечто нежеланное, и, безразлично пожав плечами, быстро забинтовал мое предплечье.
— Располагайся. А я пойду подставлю голову под удар и раздобуду, наконец, нам нормальной еды.
Он торопливо ретировался, снаружи послышался разговор в стиле "монотонное тихое бу-бу-бу от Мак-Грегора и что-то возмущенно-визгливое от Тамары", но слов не разобрать, а потом мои внутренности и кости ощутили уже знакомую волну энергии обращения виверна, как если бы были настроенной на это антенной, и донеслось быстро затихшее "у-ух-у-у-ух". Решив выглянуть, дабы разведать обстановку, я не смогла этого сделать, потому как, только попыталась открыть дверь, в нее тут же ударил мощнейший поток воздуха, как чей-то громадный кулак, вдавившийся в деревянное полотно. Никаких запоров ни изнутри, ни снаружи не имелось, и посторонних, подпирающих дверь предметов или злонамеренных личностей сквозь щель я не заметила. Следующие несколько попыток также не увенчались успехом, что поначалу взбесило меня неимоверно. Гадский Киан, выходит, запер меня какой-то магической хренью, и это сделало его в моих глазах ничуть не лучше тюремщиков, ликторов и всех, кто ограничивал мою свободу. Но потом я решила, что психовать на этого засранца — только расходовать собственные нервные клетки впустую. Наверняка он заявит, что это для моей