Оказавшись полностью без одежды, Ингина подошла к нему не торопясь, но с видом человека, уверенного в своих действиях, и положила ладошки ему на плечи. Крорр напрягся всем телом, застыл неподвижно… но рук ее не оттолкнул и не отстранился.
— Да откуда такие выводы? — резко севшим голосом спросил он.
— Ой, я тебя умоляю, кому все знать о непонимании двух ипостасей, как не мне! — постучала девушка по виску, и, судя по прорезавшимся порыкивающим ноткам, более жесткая половина впервые подала голос за это время.
— Памятуя твое дурацкое раздвоение, я бы не слишком доверял этим утверждениям, — пробормотал Бронзовый, почти грубо притиснув ее к себе. Пусть уже испугается и отвалит от него со своими глубокими умозаключениями. Но в кольце его рук эта хрупкая, но сильная девушка ощущалась поразительно приятно. Так, что разжимать объятий не хотелось.
— Предположениям, ликтор, всего лишь предположениям. Которые мы вполне в состоянии взять и проверить, — тихо рассмеялась полукровка, дразня все его нервные окончания, и одарила поцелуем в шею.
Это ласковое прикосновение опять вскипятило его кровь, возвращая к состоянию неминуемого взрыва, и ликтор, мстя ей за это, подхватил Ингину под ягодицы, вынуждая обхватить его ногами, и, развернувшись, безжалостно вжал собой в стену, бесстыдно толкнувшись между бедер.
— И в чем же будет состоять проверка? Я тебя трахну и волшебным образом пойму, что не хочу именно Войт? Тебе стоит знать, крошка, что мужчина может неистово желать одну конкретную женщину, но без проблем иметь других. Вот такие мы скоты! — гневно рычал он, начав осыпать ее скулы и шею скорее уж укусами, чем касаниями губ, но несносная девчонка только выгнулась навстречу его агрессии, безоговорочно принимая ее.
— Вовсе нет. Все, что тебе нужно, — это прочувствовать, что твои желания — это одно, а то, чего алчет дракон, — другое.
Крорр должен был рассмеяться, оттолкнуть, отрицать, но ничего этого сделать не смог, забыл, когда чокнутая полукровка с магическими золотистыми искрами в радужках легчайшим касанием победила его. Обхватила его лицо и поцеловала в кривящийся в неверии рот по-настоящему. И он понял и действительно ощутил. Как мучительный жар уступает место дразнящему теплу, убираясь с первого плана, пусть и не уходя совсем, но оседая где-то в затылке и позвоночнике и позволяя выйти на свободу желанию. Естественному, нормальному, чисто человеческому, страстному, но не имеющему ничего общего с той зверской одержимостью, которую он испытывал рядом с Войт. Бронзовый отчетливо, как наяву, увидел себя — мужчину, охваченного чувственным удовольствием и потребностью к женщине в его объятьях, и особняком — дракона, взирающего на все это отстраненно и с большой долей непонимания, потому как ему требовалось что-то иное.
— Спасибо, — пробормотал он, неожиданно захлебываясь от благодарности, облегчения, нежности. — Спасибо-спасибо-спасибо.
И нет, то, чем они занялись дальше, не было голым сексом… это было нечто совсем другое.
Глава 13
Естественно, я превратил наши обнимашки в новый раунд секса. Потому что примирительный секс гораздо эффективнее, чем примирительные зажимания. А еще потому что все еще никак не мог успокоиться, оказавшись столько раз за последние сутки перед угрозой потерять Летти.
Она могла погибнуть, и я был на грани поверить в это на краткий момент. Она могла бросить меня к чертям, когда я облажался, подставился и лежал там обожженный и бесполезный. Она могла взбеситься и перечеркнуть все между нами, узнав о моих махинациях, ибо право имела за то, что я попытался провернуть с ней, но без ее ведома.
Конечно, без вариантов, что я бы отпустил ее и перестал липнуть, сколько бы ни гнала и ни психовала, благо на случай ее крайней злости есть за пазухой масочка непробиваемого дурня, которому все как с гуся вода. Но вот перспектива того, что это я сейчас мог быть на месте рыжего, то есть тем, кому указали на дверь, вообще не радовала. И понимаю я, понимаю, что мои поступки и откровенное присвоение и самой Летти, и всех возможных изменений в ней мою девочку выводят из себя. Мягко говоря. Придется как-нибудь научиться сначала посвящать ее в суть своих, безусловно, гениальных планов, а потом уже начинать выполнять их. Но и ей нужно как-то усвоить, что: а) не всегда есть достаточно времени и некоторые ситуации разрешаются непосредственно в процессе развития, б) многие вещи мне известны, а ей нет, и я знаю, как лучше, но на первый взгляд так может не казаться, а учитывая упрямство и чрезмерную самостоятельность Войт, мы рискуем каждый раз увязать в спорах, скандалах и как неизбежное последствие наших противостояний — в сексе. В последнем я всегда только «за», но не о том речь. Ибо есть еще и «в». Я не человек. Не человеческий мужчина даже близко, как бы им ни прикидывался. Я самец виверна, и в некоторых аспектах жизни мне сложно думать и действовать по-людски вовсе не потому, что не уважаю личные границы Летти (Хотя кому они к чертям нужны? Если я провожу в ней большую часть нашего совместного времени, то какие границы вообще?), но опять же тут смотри пункт «б» — в подавляющем количестве случаев я знаю, как лучше, а она нет.
— Нужно помыться, — сонно пробормотала бессильно распростертая на мне после оргазма Летти, — но нет сил.
Она поерзала поверх моего тела, напоминая о пережитом несколько минут назад, когда я не просто кончил — досуха излился, и такое чувство, что и никакой не спермой, а гребаным чистым ликованием. Если для других Войт и была Крушительницей, то мне впору ее начать называть Опустошительницей. Она мне не яйца выжимает, до самой души выцеживает все до капли, и ничего лучшего со мной не случалось.
Но над всем физическим кайфом превалировало нечто совсем иное — ее признание меня своим мужчиной. Смириться с тем, что мне она необходима, и я ничего (внезапно и несмотря на все обстоятельства против) так не хочу уже в жизни, как присвоить ее — удовольствие одного порядка, но оказаться перед фактом, что и в ответ присвоили меня — вот уж что заоблачно. Это как сравнить плавание и свободное парение. И то, и это, само собой, ощущается супер, но какая же огромная разница!
— Если не превращусь в виверну, свалишь ведь однажды, — снова бубнеж под нос, пока Войт сползла-таки с меня и пристроилась рядом с закрытыми глазами.
— Нет! — рявкнул громче, чем нужно, и Летти вздрогнула и вскинула голову, непонимающе щурясь.
— Ты чего орешь? — недовольно сипло спросила она, и я осознал, что вопрос-то она, судя по всему, задала во сне. Вот только без разницы — ответ на него оставался прежним.
Нет. Не «кто знает — жизнь длинна», не «скорее всего, нет», не «если сама меня не бросишь». Я не врал и не юлил, когда давал ей объяснение. Мы встретились — и все. Запустилась череда событий и изменений, которые не повернуть вспять и не отменить. Постепенно, но неизбежно все прошлое перестало иметь прежнее значение, первым и главным моим приоритетом стала Войт. Не возвращение домой, не поиск Камня, не противостояние замыслам ликторов. Да, я тоскую по семье, да, я хотел бы еще хоть раз взглянуть на родные края… но уже с Летти, и да, я все еще уверен, что каждый долбаный курятник Крылатых необходимо расхреначить до основания, но-но-но…
В твоих загребущих лапах вдруг оказывается все, что тебе нужно, существо от которого не хочется отрываться, рядом с которым твои потребности и помыслы становятся элементарными до безобразия. Уютный кров для двоих, пища, вода, минимум бытовых мелочей, не мне — ей, и сто лет уединения, что не нарушат ни посторонние, ни общемировые катаклизмы. Тебе никуда не упирались оба мира и все войны, ты конченый эгоист, и от этого нисколечки не стыдно. И как же дико жаль, что нельзя просто взять и отгородится от всего и всех, зависнув в пузыре собственного счастья.
И раз уж пришлось думать об этих «всех»… Надо бы смотаться и проверить, как там команда беглецов, они же мои ищейки, и забрать обратно осколок Камня. Интересно, можно эту случайную фразу Летти во сне трактовать как «Да, милый, я согласна уже добровольно продолжить усилия по превращению в виверну»? Или мне все равно следует официально испрашивать у нее согласия действовать дальше? Что ж все так заморочено-то у людей? Почему всегда проще их ставить перед свершившимися фактами и неизбежностью их принять, чем убеждать, что именно так будет правильно? Почему их чертова интуиция настолько слаба, а инстинкты включаются на краткое время и то не в полную силу?
Я покосился на мирно сопящую Войт в очередной раз, чуть не начав раздуваться от гордости за собственную способность сотворить это простое чудо — внушить своей маниакально недоверчивой партнерше достаточную степень чувства безопасности, чтобы она погрузилась в отдых и мир своих грез безмятежно и полностью, а не была настороже, даже пребывая в дреме. Как же не хотелось порушить это, но слишком долго замереть на месте, в замкнутом подземном помещении было чревато неприятностями. Ликторы сейчас наверняка рыскали в Свободных землях, прочесывая их частым гребнем, и, несмотря на огромную территорию, долбаному Бронзовому как-то удалось выйти на дезертиров, а значит, и другие могут. А отдавать им ни самому мне нужных ребят, особенно после того, как их способность следовать за излучением Камня я проверил опытным путем, ни осколок в планы не входило.
Да и вопрос с приставшим, как репей, нововылупленным драконом надо как-то решать. Мне ближе радикальный метод, но сто процентов Летти будет против. Помимо этого, еще вставала проблема, как преподнести новость Харду и нашим сторонникам. Утаивать — нечестно и бесполезно. Слух разойдется, как пожар, и наверняка, наставник и остальные будут единодушны со мной во мнении, что дракона надо давить на упреждение, мало ли во что выльется его появление. Но беда в том, что я до сих пор не понял природы связи с ним Летти и абсолютно не имел желания посвящать в факт ее наличия кого бы то ни было. Эх, прибить бы всех свидетелей, бросить после себя руины и улететь спокойно с девушкой в лапах. Ага, Войт это оценит, безусловно.