Последнее я уже прямо-таки рявкнула, хоть и свистящим шепотом и, развернувшись на месте, чуть не влетела в появившегося из воздуха вампа с Ингиной на руках. Крорр стремительно преодолел разделявшее нас расстояние и настойчиво потянулся забрать полукровку.
— Она в порядке? — спросила, пытаясь разглядеть сквозь упавшие на лицо девушки густые волосы наличие или отсутствие ран и переключить свои мысли с конфликта, возникшего на пустом, считай, месте. То есть я ожидала недовольства виверна, но не упрека в помощи уж точно. Тем более что и процессом, по сути, не управляла. Уж не осмысленно.
— Кровью не пахнет, но что-то не так, — сообщил парень, передавая свою ношу бывшему ликтору.
Бронзовый подрагивающей рукой отвел темные спутанные пряди, и меня даже передернуло от выражения опустошения на мимишной мордахе Ингины. Глаза были широко распахнуты, черты обострились и окаменели — такое ощущение, что жизнь покинула ее, хоть она еще и дышала и никаких явных травм не наблюдалось.
— Что с ней такое?
— Думаю, это просто шок, — пробормотал Крорр, прижимая ее голову к своему плечу, словно хотел закрыть от всех и от всего, включая и нас тоже.
У него самого вид был ошарашенный, взгляд рассеянный, да и я наверняка выглядела не лучше. Уставившись друг на друга, мы с ликтором так на пару минут и зависли, отходя от произошедшего только что. Об осознании еще и речи не шло, лишь об успокоении. Мак-Грегор же подступил ко мне сзади и вдруг уткнулся лицом в затылок, почти беззвучно выдохнув в волосы «прости», и раздражение во мне вскипело, за долю секунды опалив нутро, и тут же осело, обернувшись интенсивным, каким-то окончательным облегчением.
— Ну и каков план действий теперь? — спросила всех, протянув руку назад, найдя его ладонь и переплетя наши пальцы. — Лично я считаю, что уйти, не позаботившись о телах погибших, — погано, пусть и отдаю себе отчет, что торчать тут опасно.
— Везде теперь опасно, как я понимаю, — ответил Бронзовый, сверкнув глазами на Мак-Грегора. — Особенно, когда не обладаешь всем объемом оперативных данных.
Киан, как ни странно, огрызаться не стал. Молчаливый и все такой же мрачный, он направился в кусты и вернулся через минуту с телом какого-то парня из кадетов. Крорр, вздохнув, устроил все такую же окаменевшую полукровку на траве на боку, каким-то совершенно не брутальным и не вязавшимся с его личностью движением огладил ее макушку и быстро ушел внутрь раздолбанного транспорта, чем-то там погрохотал, выбросил наружу несколько рюкзаков и плотно свернутых пакетов, повышвыривал нам под ноги ножи и даже пару ликторских пистолетов и только потом вышел со свернутым одеялом в руках.
— Предлагаю забрать все, что вообще может пригодиться, сложить тела внутрь, натаскать дров и поджечь, — сказал он, укутывая Ингину. — Другого разумного варианта погребения я сейчас не вижу.
Вслух никто ему не ответил, но вскоре мы все занялись перетаскиванием тел отовсюду и ношением веток и ломаных стволов, которых после крушения вокруг было в достатке. Я не знаю даже, что чувствовала, занимаясь этим скорбным трудом. Скорее уж, пока ничего. Идешь-берешь-несешь-не-анализируешь-пока-шевелишься. Ты шевелишься, а они уже никогда не будут. Возможно, однажды вся степень скорби настигнет меня, но пока нет, опустошение было слишком всепоглощающим, чтобы поддаваться эмоциям уже сейчас.
Наткнувшись в темноте на два тела, лежащих совсем рядом навзничь, я взялась перевернуть женский труп, как вдруг меня оглушило истошным визгом, и та, кого я приняла за мертвую, вскочила и что есть сил, ломанулась в ближайший кустарник, продолжая оглашать лес диким воплем.
Мак-Грегор появился тут же, как из ниоткуда, и, окатив сначала меня сканирующим взглядом, кинулся наперерез девушке, ловя ее всего-то шагов десять спустя. Она дралась, царапалась, рыдала и была больше похожа на фурию, но быстро сдалась и прорыдала: «Нет! Пожалуйста, не надо!», и я узнала в этом бесновавшемся чудовище Веронику.
Поддавшись какому-то непонятному мне импульсу, о котором пожалею сто процентов минуту спустя, я кинулась к ним и обняла бывшую кадетку так, будто хотела удушить.
— Войт? — дрожа и клацая зубами, спросила она и снова взвыла, вцепляясь в меня в ответ намертво. — Во-о-ойт! Родненькая!
Глава 17
— Все, стоп! Кончай выть! — с нарочитой грубостью приказала Войт, не спеша, однако, отстранять трещотку Веро от себя, а я принюхался, пытаясь понять, в чем тут подвох и как она могла выжить среди трупов.
— Я так рада, так рада! — не унималась та, продолжая всхлипывать и цепляться за мою женщину. — Я уж думала все, капец, прикончат сейчас, как и всех. Какой это ужас был!
Судя по запаху, ни ликторы, ни Хард до Вероники не дотрагивались, но как ей удалось ускользнуть?
— Тише! Пойдем к остальным, объяснишь нам все толком, — отстранила ее от себя наконец Летти, радуя этим меня. Естественно, девчонка не соперник, но, блин, все равно раздражает. Тискает мое, время отнимает, когда и так между нами опять все стало шатко. Я-то найду способ выкрутиться и все наладить. Бесит ее связь с драконом, как же дико бесит. Да и вообще, когда все ее внимание не на меня направлено, виверн так и ворчал постоянно: «Укради-унеси-спрячь-люби до одури». Но раз это нереально и слово дал терпеть пока, значит, хорош лажать.
А с другой стороны, пусть Вероника подольше отвлекает Летти от неизбежного объяснения со мной, ибо так до сих пор и не знаю, как на нее вывалить всю правду. Извернуться и наврать было бы легче и безопаснее сейчас, когда и так все на взводе, но тогда у Харда по-прежнему будет оставаться грозное оружие против меня, которое он, как теперь уж понимаю четко, обязательно использует, как только снова представится подходящий момент.
Верил ли я в то, что он действительно способен напасть на меня? Да. С моим взрослением отношения между нами неизбежно натягивались — это нормально для нашей звериной натуры, она требует подтверждать силой свое положение в иерархии или же бросать вызов, чтобы оспаривать ее. Рано или поздно стычка между нами на предмет того, кто кому подчиняется, произошла бы, отношения с Летти — лишь повод сцепиться. Но это не бой насмерть и уж тем более, не могло быть никакого подлого нападения со спины после того, как вопрос, кто сильнее и кому диктовать дальше правила, был исчерпан в честном поединке. Вот такого гадства от бывшего друга и наставника я не предвидел и поэтому чувствовал себя сейчас погано. Мало того, что в один миг оказался разочарован и предан тем, кого знал и кому верил почти всю сознательную жизнь, так еще и перед своей женщиной опять был выставлен идиотом, слабаком и тем, кто все еще хранит от нее грязные секреты. И плевать, что последнее — правда, это не касается никого, кроме нас с Летти.
— Де… декурион Крорр! — при виде ликтора у Вероники едва не подогнулись ноги, и она дернулась, как будто порываясь снова ломануться в кусты, а потом уставилась ошалело на меня с Войт, с перепугу, очевидно, вообще не замечая метаморфозы в облике рыжего. — Так вы… с ними… но… как? Ты же научил нас, как и куда бежать, уговорил рискнуть! А сам с ликторами?
Я закатил глаза и подтолкнул девушку ближе к закутанной в одеяло лежащей Ингине и нажал на плечи, заставляя сесть рядом.
— Мы не с ними, это просто бывший командир с нами, — внесла ясность Летти, хотя, судя по выражению лица Вероники, особенно понятно ей не стало. — Не важно. Ты лучше скажи, как спаслась и что было.
— Да не знаю я толком как! — все еще переводя расфокусированный от стресса и удивления взгляд с одного на другого, ответила кадетка. — Мне же теперь постоянно в туалет хочется, ну… по-маленькому, ребята на привалах рычали на меня за то, что все время периметр охранный приходилось отключать и выпускать. А тут лежу, терплю, смотрю — Хильда с Рамосом сидят на страже, пошептались и потихоньку вырубили тревожку да покрались в лес… понятное дело зачем. Они же только для виду вроде как не вместе, она наци, он цветной — не пара и все такое, дурость какая, прости господи, а реально… — Войт издала раздраженный вздох, и рассказчица встрепенулась, возвращаясь к теме: — Я на радостях тоже побежала в кусты. И только присела, тут все и началось. Прожекторы сверху врубились, сирена заорала, декурион Заар, как глас божий, грохочет: «Всем встать и немедленно погрузиться в транспорт! За неподчинение или попытку бегства смерть на месте!» Я тут же чуть еще и не обделалась. Крики, суета, с перепугу ломанулась не туда. — Вероника опять начала всхлипывать и лежавшая до этого деревяшкой Ингина, поднялась и погладила ее сочувственно по плечу.
Полукровная мелочь выглядела разом осунувшейся и будто повзрослевшей на несколько лет, и мне остро захотелось врезать Харду еще и за нее. За его лицемерие, за сам факт появления ее на свет, за то, что пока все еще осознавал постепенно: он предатель. Он, не я. Он предал свою семью в нашем мире, связавшись с матерью Ингины, он предал саму беднягу нимфу, бросив ее с ребенком, от предал свое дитя-смесок, хотя наверняка знал, что должен быть рядом, помогая постигнуть собственную натуру и принять животную половину, он задурил меня, вбивая в голову, что никто и ничто в этом мире не важен и все, чему мы должны себя посвятить, — это борьбе за возможность вернуться домой и разъединить опять наши миры, возвращая все к истокам, не считаясь с жертвами, и наплевать какими средствами. А я, как лох распоследний, верил ему и образу аскета непогрешимого, всего себя положившего на достижение главной цели, отказавшегося от всего и учившего этому нас. А что теперь вижу на деле? Ни в чем он сам себе не отказывал, ну да, связь с местной нимфой, типа, за измену своей единственной же не считается, а ребенок, от нее родившийся, — никто, мусор. Ублюдок!
Манипулировал нами, внушая, что жизнь здесь — это и не жизнь в самом деле, ни к чему нельзя привязываться, никого подпускать близко… Я же от Летти всерьез думал отказаться, игнорировать невыносимую тягу к ней, отрицать то, что с первого мгновения ощутил — нам дальше только вместе. Я — придурок, а Хард — урод.