— Клянусь, что я не знал, кто он, да и значения это не имело тогда. Для меня не имеет и сейчас, и для тебя не должно, — прозвучало как ультиматум и нижайшая мольба одновременно.
— Ради бога, Киан, просто скажи, о чем ты, — простонала под ним. — Я не в состоянии соображать нормально, пока ты все еще во мне.
— Лукас, того парня звали Лукас, детка.
Глава 19
Крорр запретил себе пока пытаться дать моральную оценку последних событий. Прежняя однозначность мировоззрения разнесена до атомов, вывернута наизнанку, и Войт действительно права: на данный момент ничья позиция в окружившем их пространстве бесконечного конфликта не выглядит правильной и справедливой. Да и его личная проблема — признать себя совершенно иным существом, нежели думал всю сознательную жизнь, была намного актуальнее, чем любые обобщенные терзания относительно разрушения идеальности картины бытия. К черту все это! Пока ему нужно определиться с тем, что имеет реально место быть в его жизни, а чего больше нет. В первый список попадало немного: наличие самого настоящего дракона под собственной кожей, необходимость постоянной относительной близости с Летти, неизвестность в будущем, появление рядом маленькой полукровки… которая почему-то важна. Ее присутствие поблизости тоже ощущалось чем-то вроде необходимости, хоть разум и говорил, что для пробуждения романтических порывов сейчас исключительно не время и не место. Да и не знал он, было ли это романтикой или просто желанием держаться за кого-то безвозмездно отдающего ласку и тепло, когда все, что составляло его существование, исчезло и не обещало вернуться. Друзья, служба, дом, вера…
Впрочем, он, похоже, единственный, кто считал, что для чего-то чувственного не время сейчас. Вон и кадеты наплевали на безопасность и поддались страстям, да и проклятый виверн с Войт отнюдь не просто беседой по душам баловались, судя по подобию электрических зарядов возбуждения, что бегали по телу бывшего ликтора из-за дурацкой связи с Летти. Странно, но его больше ничуть не выводило из себя четкое понимание, что женщина, которую он еще недавно желал, как никого в жизни, отдает себя другому, к тому же совсем и не человеку, врагу. Сам-то теперь тот же нелюдь, да и процесс отделения своих эмоций от драконовых набирал обороты. Так что да, раздражение открытое уединение виверна и девушки вызывает, но из-за неуместности тратить на подобное время, когда в любую секунду на голову может свалиться новая опасность, а не потому, чем они там конкретно занимались.
Но удивительней всего было еще и невесть откуда взявшееся понимание, почему этому Мак-Грегору понадобилось так срочно и практически внаглую доказать и себе, и окружающим, и своей женщине наличие между ними особых отношений. Хищник метил территорию, оказавшись перед неизбежностью присутствия рядом с его главной ценностью другого хищника. Убеждался и уверял, что не утерял своих позиций и то, что его было, таким же и остается. По крайней мере, некий внутренний голос так и утверждал, пусть и, с точки зрения прежнего Крорра-вояки, это нисколько не оправдывало подобной легкомысленности. Им решать, как дальше быть надо, а не…
Ликтор взглянул на Ингину и вторую… Веронику, замечая, что девушки теперь сидели вдвоем под одним одеялом, прижавшись и тихо всхлипывая, не говоря ни слова, взирали на темный искореженный корпус транспорта, которому суждено вот-вот стать местом огненного успокоения стольких ребят… Нет, раз решил он пока не вдаваться в раздумья, за что, почему и кто виновен больше, то и не станет этого делать! Достаточно он предавался бессмысленной рефлексии.
Крорр направился за еще одним древесным стволом для погребального костра, но прямо перед ним в воздухе материализовался кровосос, заставив резко остановиться.
— Я тут нашел еще кой-кого, — сообщил упырь сходу. — Одеты в кадетскую форму. Парень едва ли живой, с огромным укусом на правой ноге, и девушка, вроде цела, но ведет себя слегка неадекватно, как и эта поначалу.
Вампир кивнул на Веронику.
— Оба провоняли виверном, но поблизости его не засек. Девушка рыдает, бормочет не пойми что и упрямо волочет парня по лесу прочь отсюда. Я проявился и пытался поговорить, предложить помощь, так она стала бросаться, словно озверелая, скалиться и хотела даже стрелять, но я оружие отобрал по-быстрому, нам тут лишнего шума-то не надо, и решил за кем-то из вас сгонять. Я так понимаю, они из ваших, так что, может, если знакомые лица увидят, то реагировать понормальней станут.
— Нужно позвать этих… героев-любовников, пусть подежурят, пока Ингина и Вероника слегка не в себе, а ты отведешь меня к тем двоим, — привычно приказным тоном распорядился ликтор и развернулся, собираясь немного пройти в сторону реки, чтобы не пришлось орать через половину леса, когда ему прямо в центр груди сначала врезался шокирующий импульс боли, больше похожий на удар здоровенного копья, а потом до слуха донесся жуткий звук.
Крик, или скорее истошный страшный вой, полный таких муки и отчаяния, что у много чего повидавшего Крорра волосы зашевелились. И еще до того, как сделал первый шаг, он уже точно знал, кто это зашелся в таком выворачивающем душу вопле. Летти Войт.
Мчался он до берега не разбирая дороги и, вылетев на открытое место, увидел картину, вызвавшую у него дикое желание убить мерзавца-виверна. Обнаженная ниже пояса Летти была намертво прижата таким же полуголым телом урода к земле и дралась за свою свободу с насильником что есть сил. Мгновенно взбесившись, Крорр рванулся на помощь, но буквально натолкнулся на физически ощутимую тугую волну звериной ярости.
— Не смейте приближаться! — раскатисто прорычал Мак-Грегор, продолжая удерживать Войт под собой, но при этом не делая ни единой попытки уклониться от ее ударов или зафиксировать руки. — Все убирайтесь! Это только между нами!
Крорр сделал еще пару шагов по инерции и замер, не отпустив злости, но начав стремительно оценивать обстановку с профессиональной точки зрения и включив свою новую способность — восприятие окружающего драконом. Его ликторские инстинкты однозначно указывали: происходит нечто, совсем иное, нежели ему показалось изначально. Атмосфера вокруг была пропитана тяжкими флюидами горя и страдания, но не унижения и отвращения.
Он ведь видел Войт в боевом взаимодействии, и пусть она уступала ему самому в разы, но в любом случае знала толк в эффективном сопротивлении и, имея свободными руки, способна была нанести серьезный ущерб противнику. Сейчас же она просто хаотично колотила своего любовника, с остервенением, словно желая изничтожить его или же наплевать, кого и что прямо перед собой, и в тоже самое время бестолково, явно выплескивая разрывные эмоции, а не стремясь нанести адресный вред.
К тому же, несмотря на первичный импульс человеческой злости, вторая, драконья, половина Бронзового оставалась почти безразличной к развернувшейся картине. Как если бы была сторонним зрителем, точно уверенным, что события его не касаются нисколько.
— Какого черта происходит? — рявкнул Крорр. — Что ты с ней сделал?
— Да свали ты уже отсюда на хрен! — гаркнул ему в ответ виверн, безропотно ловя новые и новые удары. — Мы сами разберемся!
Будто растеряв всю энергию, Летти вдруг выгнулась, запрокидывая голову, и снова закричала:
— А-а-а-а-а-а-а! Отпусти-и-и-и! — провыла она раненным зверем. — Видеть тебя не могу! Ненавижу! Больно!
Крорра снова тряхнуло от вида ее неимоверно бледного лица, упавших, как в крайнем бессилии, рук, хватающего воздух рта и широко распахнутых глаз, сейчас больше всего напоминающих черные провалы на неживой белизне кожи, ведущие во внутреннее пространство, где все выгорело до черноты.
— Тише, детка, тише, моя хорошая, — неожиданно прямо-таки трепетно заворковал над ней Мак-Грегор. — Это пройдет… нужно просто потерпеть… Я тебя не отпущу, буду держать, потому что это тебе и нужно, девочка моя… Все в прошлом… все-все… теперь есть только мы… мы настоящие, нерушимые… никуда друг без друга…
— Что ты сделал? — вопросил ликтор, приближаясь, но нарвался на оскал и глухое рычание виверна, как если бы и не было этого нежного дрожащего шепота только что.
— Я сказал — отвали! Сделаешь еще шаг — я обернусь и унесу ее, наплевав на вас всех! Хоть сгорите! Я ее не потеряю! — Черт, да и сам ящер выглядел немногим более вменяемым, чем Войт.
— Летти! Войт! — упрямо все же попытался дозваться Крорр. — Скажи мне, что случилось? Тебе больно?
— Бо-о-ольно-о-о! — подхватила девушка и разрыдалась, замолотив руками и ногами по земле, как человек утопающий и делающий отчаянные попытки выплыть к воздуху, и неожиданно Бронзовый понял, что такое ее состояние ему слишком хорошо знакомо.
Точно такой же она была тогда в карцере, когда он совершил отвратительную вещь, воспользовавшись ее бьющими через край эмоциями. Позволил случиться тому, чего между ними никогда не должно быть. Пусть по незнанию, но испоганил пятном похоти отношения, коим суждено было носить совершенно иной характер, другую степень интимности и связи, не окрашенную примитивными плотскими порывами. А все потому, что подменил свирепое желание своего дракона выйти на свободу на элементарное мужское освобождение. Да, не знал, даже примерно не ведал. Да, это объяснимо по всем канонам психологии, но вины это никак не снимает. Однажды он обязательно поговорит об этом с Войт и попросит прощения за то, чему не нужно было между ними происходить.
— Войт, мне уйти? — настаивал Крорр, беся Мак-Грегора, хоть и понимал, что вряд ли получит внятный ответ, когда она в таком состоянии. Но взять и уйти, бросая ее вот так, вставало поперек горла.
— Оставьте же вы нас в покое! — вызверился Киан. — Дайте нам гребаное время разобраться и успокоиться! Клянусь всеми вашими долбаными богами, что ни за что своей женщине вреда не причиню, но если не уберетесь прямо сейчас — порешу всех без разбора, по хрен на последствия! Пошли во-о-он!
Виверна затрясло, как от жестких разрядов тока, и он таки обернулся и заревел в их сторону, клацая зубами, при этом укутывая Летти одним крылом, скрывая полностью от чужих взглядов.