— Что ты имел в виду под «живут столько раз», — придумала я отвлечь себя интеллектуальной беседой от нытья мышц.
— Слухи ходят, что маткам рисе, когда они физически стареют, подбирают новое юное вместилище. Сознание берут и перемещают туда, и она просто продолжает жить дальше.
— Круто, конечно, — пробормотала я поежившись, — но, блин, жутко.
В конце концов, наш проводник решил, видимо, что достаточно задурил и заблудил нас, и вывел-таки к некоему помещению, разглядев содержимое которого, я инстинктивно захотела попятиться.
Практически вся площадь пола была тут вымощена копошащимися телами рисе, они создавали в нем подобие живого ковра, а в центре него располагался особенно большой клубок переплетенных между собой созданий, будто некий кокон, из которого только и торчала чья-то большая безволосая голова с закрытыми глазами. Здесь было еще темнее, чем в коридорах, но странным образом я могла разглядеть все, не особенно напрягаясь, не четко и в красках, коих тут в принципе и не было, а словно смотрела сквозь экран камеры ночного виденья на черно-белое изображение.
Наш сопровождающий помчался к живому кокону, нисколько не смущаясь наступать на своих соплеменников, махнул мне следовать его примеру и исчез, как растворившись в сотнях остальных перепутанных себе подобных.
— Да ну на хрен! — передернулась я. — Не стану я наступать на этих ребят.
При звуке моего голоса башка сверху клубка резко повернулась в мою сторону, и я поняла, что глаза у этой, судя по всему, матки не закрыты, их просто нет, вроде как у пещерных рыб, а по ее окружению прокатилась волна какого-то невнятного шипения, несущего тревогу и угрозу, и вот они-то в меня и впились сотнями настороженных взглядов, а поперек тела снова железной хваткой сомкнулись руки виверна. Зараза, если бы не его надежное присутствие позади, то могла и обделаться на месте от всей этой картины, словно нарочно выдернутой из ужастиков, причем самых мною нелюбимых.
Куча-мала зашевелилась, вызывая невольное желание поморщиться и ломануться отсюда куда подальше, и из нее показалась еще и рука матки. У всех рисе они выглядели худосочными, ровными трубочками, как если бы почти не имели мускулов, и с очень длинными пальцами с широкими плоскими подушечками. Такой же была конечность и альфа-самки, только размерами побольше, а шевелящиеся, как без костей, пальцы напомнили мне здоровенное насекомое. Не мне судить о достоинствах и недостатках внешности иных видов, но довольно неприятное зрелище. Тем более что эта паукообразная кисть настойчиво велела мне приблизиться.
— Пусть дадут мне дорогу, — упрямо повторила я, указывая на рисе — половое покрытие.
Прекрасно, Летти, ты приперлась по приглашению в святая святых других существ, а еще и командуешь, указывая, на минуточку, слепой королеве, что там надо убрать. Не слишком умно и красиво, но наступать на живое создание, рискуя раздавить его к чертям, тоже не по мне. Я не тяжелая, но много ли этим субтильным рисе нужно?
После полуминутного молчания, копошащийся и дышащий ковер все же раздвинулся, создавая узенькую тропинку, и я, освободившись от удержания Мак-Грегора, шагнула внутрь помещения. И тут же покачнулась от неприятного ощущения, прошедшего сквозь меня. Это было как шагнуть сквозь воздушную завесу с холодной улицы сразу в жарко натопленную парную. Даже в мозгу слегка поплыло от горячего, дико влажного и отнюдь не пахнущего благовониями воздуха. Да уж, собравшись в таком количестве и при такой температуре рисе совсем не благоухали, хотя и настоящей вонью, говорящей о неимоверной антисанитарии, амбрэ было не назвать. Другая атмосфера, чуждая и создающая моментально на коже сплошную пленку собственного пота и практически повисших в тяжелом воздухе микроскопических капель жидкости, — вот что это было.
Сглотнув подошедший к горлу ком, я постаралась абстрагироваться от жары и вони и неторопливо приблизилась к матке. Ну и что мне сделать? Поклониться, произнести речь, упасть ниц? Нет уж, только не последнее. Под ногами что-то чавкало.
Прерывая мои раздумья насчет правил местного этикета, альфа-рисе резко переместилась впритык ко мне вместе со всем своим копошащимся коконом и, прежде чем я успела сдать назад, ни на кого не наступив или не споткнувшись, вскинула руку, взгромоздив мне ее прямо на макушку. Прикосновение ее кожи было почти обжигающим и цепким, как если бы мне на голову плюхнулась ловушка, вырезанная из изрядно подогретых камней, из которой вырваться вряд ли удастся, не пожертвовав целостностью черепа.
Но не с моим упрямством не попытаться. Стремительно присев, я рассчитывала выскользнуть, но не успела, ибо в мозгу полыхнуло, опустошая его и превращая в подобие чистого листа, где одна за другой начали проявляться тут же захватившие все мое внимание яркие картины.
Глава 24
Первым был Камень. Понятия не имею, откуда узнала это, но, однако же, это был именно он, заполняющий весь мысленный «экран». Он вибрировал и подрагивал, как если бы обладал собственным пульсом и дыханием, и излучал абсолютно осязаемую, интенсивную энергию, пропитывающую и пронизывающую собой все вокруг. Данный образ был понятен: магический булыжник, или чем он там является по факту, — источник, фундамент и связующая сила для всего. Можем идти дальше.
Камень отодвинулся, перестав заслонять весь обзор, но оставаясь все равно строго по центру, стал некоей переливающейся всеми цветами из возможных точкой отсчета, от которой начало расползаться просто невообразимое количество чуть извилистых нитей, напоминающих кровеносные сосуды, и к концу каждой было прикреплено живое существо. Разнообразие поражало: люди, или, по крайней мере, ими на первый взгляд они выглядели, подземные, что-то четвероногое, птицы, виверны, даже деревья. Постепенно все пространство заполнилось этой мерцающей сеткой, и один из концов уперся прямо в меня. Никаких новых ощущений за этим не последовало, и я решила, что это констатация факта: связь между мной и Краеугольным камнем есть, что, впрочем, после понимания ликторских Одариваний не новость.
Неожиданно все почти непроглядное, окружившее меня хитросплетение сосудисто-энергетической сетки пропало, сконцентрировав внимание снова на Камне, только теперь он чувствовался чем-то… ну не знаю… нуждающимся в защите, что ли. А следующим «кадром» возле него, подобно мотыльку у фонаря, закружился весьма узнаваемый силуэт черного дракона. Магический артефакт как будто весь потянулся к нему, и ящер опустился, уже совсем отчетливо видимый и изрядно увеличившийся, накрыл его практически полностью и оскалился в никуда, похоже, демонстрируя готовность чуть что кинуться в бой. К первому дракону присоединился еще один и еще, и внезапно внутри воцарилось некое спокойствие, так, словно было сделано что-то правильное, гармоничное.
Это что же выходит, волшебному валуну нужны драконы в качестве защитников? Других версий у меня не появилось. Продержав эту картинку достаточно долго, очевидно, чтобы она как следует впечаталась в мою память, альфа-рисе пропустила через мой разум волну негатива, одновременно создавая образ Крорра, что беспрерывно перекидывался из человеческой ипостаси в звериную. Понятно, таким, как он есть сейчас, бывший ликтор ой как не нравился этой королеве подземелья, и часть этой неприязни, между прочим, излучалась и на меня. Это еще почему?
Ответ поступил немедленно. От проекции обращающегося без остановки Бронзового ко мне протянулся довольно толстый жгут, типа, пуповина, олицетворяющая нашу связь, вот только вид у нее был какой-то нездоровый. Откуда знаю, как должна выглядеть здоровая связь? Да кто бы мне сказал! Присмотревшись, я осознала, что дело в том, что энергия между нами курсировала туда-сюда, как вода через трубочку в сообщающихся сосудах, и это ощущалось неверным. Чего-то явно не хватало. Сила не наполняла ни меня, ни его, просто хаотично переливалась без всякого толку.
— Ну и что делать? — спросила я, естественно, не вслух.
И вот теперь я смотрела на себя саму, только в районе живота, под горлом и над глазами вместо бровей высвечивались пятна сияния, судя по всему принадлежащие Камню. Они выглядели не чужеродными, а вполне себе частями тела.
«Мало Камня, — всплыло в разуме, и пятна на той второй мне стали расползаться, пока не обратили в полностью излучающую радужный свет фигуру. — Мало Камня, нужно больше».
— Летти, детка! — взорвало мой слух яростное рычание Мак-Грегора, и я шокировано заморгала в темноту коридора, передергиваясь от реально холодного после хором матки рисе воздуха тут.
— Ты в порядке? Скажи мне, что все хорошо! — умолял Киан, которого я толком не видела, потому как перед глазами все еще стоял собственный силуэт, горящий как лампочка. — Я убью их всех на хер! Закопаю так, что вовек не отроются!
Он только что душу из меня не вытрясал, добиваясь реакции, одновременно ощупывая всю, а до меня лишь сейчас дошло, что на сеансе мозговыноса его рядом почему-то не было и что я уже как-то очутилась снаружи, хотя мгновение назад еще тяжесть руки подземной альфы давила на мою макушку.
— Спокойно, ящер, я в порядке, — прокаркала и почувствовала, что, оказывается, держала что-то в руках, крепко прижимая к груди. — Только давай меня помоем и больше никогда не пойдем ни в какие гости. Плевать на приглашения.
Подняв на уровень глаз свое неожиданное приобретение, увидела тот самый вещь-мешок, в который виверн упаковал осколок Камня, и, судя по весу, тот был внутри.
— Ну вот, ценное имущество нам зато вернули, — констатировала, тряхнув перед Мак-Грегором неожиданным презентом, но он словно и не заметил этого.
Выхватил рюкзак, швырнул на пол, порывисто толкнул меня грудью, прижимая к стене, окутал собой, захватывая одной рукой основание косы, весьма далеко от нежности, второй сжал чуть пониже шею позади, намеренно фиксируя, не давая сдвинуться, и стал неистово тереться губами, щеками, лбом о мое лицо, подбородок, шею. Веки прикрыты, грудная клетка сотрясается в гулком ворчании, в общем, видок малость невменяемый. Но я уже поняла, что подобная реакция, неотложная необходимость подтвердить факт моей реальности и наличие связи между нами — это нормально для моего виверна. Более того, эта его почти маниакальная потребность всегда быть убежденным, что я все равно есть у него, не могла не покорять, наплевать, что сантименты мне чужды, а выражалось это слегка чрезмерно, если исходить из человеческих реакций. Он и не человек, а я, как ни крути, девушка, а мы обожаем, когда нами дорожат, хоть и какие независимые и резкие по натуре.