— Я временно отчаливаю, — произнес вамп уже где-то в отдалении, прежде чем Мак-Грегор ураганом пронесся мимо меня, явно стараясь его достать.
Но, естественно, того след уже простыл, по крайней мере в осязаемой и доступной для вымещения ярости форме. Так что мой виверн взревел и стал крушить ближайшие деревья, пока я с брезгливостью сплевывала противный вкус чужой крови и вытирала рот. Метнувшись ко мне, Киан почти прижался носом к моим губам, сделав пару резких вдохов, запрокинул голову, послал в небо вопль раненного зверя и бросился к ближайшему валуну на берегу. Поднял его и швырнул в воду. И еще один. И еще. Пробушевав так минут пять, он внезапно остановился и опять подошел ко мне, тяжело дышащий, потный, но внешне невозмутимый.
— Не могу перенести мысли, что хоть какая-то часть другого в тебе, — пояснил он произошедшее только что почти ровным тоном и улыбнулся, немного кривовато и вымученно, впрочем. — Но даже не обратился. Я потрясающий, скажи?
— Я никогда не отрицала этого, — покачала головой, не в силах сдержать ответной улыбки и протягивая к нему руки. — Даже в самом начале, ибо ты потрясающе бесил меня тогда. Никто с тобой не сравнится.
— Хорошо. Это хорошо, — пробубнил виверн, устроив новый сеанс обнюхивания и трения своими губами и щеками об мои, и, держась за его плечи, я буквально пальцами ощущала, как неимоверное напряжение покидает моего мужчину.
Странное дело, насколько же быстро я стала воспринимать как нечто вполне само собой разумеющееся эти его чисто животные замашки и постоянную маниакальную, вообще не свойственную людям жажду перманентного подтверждения нашей близости и его прав на меня. Мне уже вообще не нужно было повторять себе, что избранный мною мужчина — совсем не человек по своей сути и его поведение нормально среди ему подобных, очевидно. Потому что мне было уже глубоко плевать, даже если это не так и мой виверн — единственный такой чокнутый. Он ведь чокнутый на мне, и, видать, правы были все психологи насчет моих сбитых начисто умственных настроек, потому как день ото дня это нравилось все больше. Его потребность цепляться за меня и реветь в неистовом желании отогнать всех и каждого взращивали что-то в глубине моей души… некую уверенность, что разочароваться мне не случится никогда. И до того, как это выглядит с точки зрения всех пресловутых нормальных людей, дела мне нет.
— Могу я уже вернуться и закончить… э-э-э… процедуру? — спросил невидимый Рихор.
— Вот уж было бы неплохо, пока они не перешли в горизонтальную плоскость, забив на то, что мы все еще тут, — ворчливо заметил Крорр, уже поднявшийся на ноги.
— Ой, а мне нравится на них смотреть! — пропищала Ингина. — Так романтично!
— Возвращайся! — приказал Киан, оторвавшись от меня.
Но стоило только Рихору проявиться в нескольких метрах от нас, Мак-Грегор мягко, но неописуемо стремительно сдвинул меня в сторону и совершил молниеносный бросок, опрокидывая вампа на спину, и сжал его горло до того, как он смог снова рассеяться.
— Ты ведь друг нам, кровососущий? — спросил он измененным голосом с отчетливым шипением и угрожающим посвистом, поворачивая голову так, словно хотел взглядом вскрыть тому черепушку. — Конечно друг, Рихорчик, ведь ты не дурак и не самоубийца, верно?
— Верно, — булькнул придушенный парень.
— Верно-о-о, — протянул Киан, медленно, по одному разжимая пальцы, — потому что, не приведи бог, или кто там у вас, тебе однажды надумать предать нас и воспользоваться своей кровью в моей женщине для какого-нибудь дерьма. Не будет такого места, где я не найду и не покараю тебя за это, и таких союзников, что защитили бы тебя.
Он слез с вампа, возвращая себе обычный невозмутимый и даже беспечный вид.
— Ну ты, блин, и параноик, ящер, — сипло сказал ему Рихор, причем с вполне отчетливым восхищением в тоне.
Остальная процедура взывания к моей родовой памяти заключалась в том, что наш заклинатель крови, поводил раскрытыми ладонями вокруг меня, от уровня пупка и до головы, не прикасаясь при этом, что-то беззвучно произнося одними губами.
— Все, — сообщил кровосос спустя минут пять, и я уставилась на него в удивлении.
— В смысле? Я ничего не почувствовала… Где эти долбаные воспоминания или знания, ради которых мы это все затеяли?
— Ты же не ждешь, что они будто лампочка у тебя в разуме зажгутся?
На самом деле, нечто такое вполне бы меня устроило.
— Думаю, тебе нужно лечь поспать. Мы же взывали к бессознательной части тебя, так что это логичнее всего, — посоветовал кровавый, явно криворукий маг.
— Думаешь? — набычилась я, ощущая себя обдуренной, как лохушка безмозглая ей-богу!
— Я почти уверен, что во сне придут нужные ответы, — закивал Рихор, начиная пятиться. — Ну или они пробудятся в момент, когда в них будет самая безотлагательная потребность.
— Я так и знал, что это какой-то дешевый цирковой трюк, — насупился рыжий.
— Нет, это я вам всем говорил, что баловство с кровью — полная херня! — подключился Мак-Грегор.
— Одни дурацкие пессимисты! — заключила злая половина полукровки. — Нет в вас веры в чудеса! Вам поговорка «утро вечера мудренее» ни о чем не говорит?
Ну ладно, допустим, она и права.
— Давайте тогда действительно вернемся в нору рисе, и я попробую поспать, — пожала я плечами. В конце концов, приснится что-то — супер, нет, так я, собственно, ничего пока и не потеряла, кроме нескольких миллилитров крови.
— Вряд ли тебе это там удастся, — скривилась Ингина. — Тот парень совсем плох, стонет все время, а беременная ноет и рыдает без остановки, что ей плохо, воняет, нет сил все это терпеть и она хочет нормальные человеческие условия и еду. Мы потому и сбежали. Мне их всех, конечно, очень жаль, но слушать это все время просто невыносимо.
Ну да, Веро — такая Веро!
— Твою мать, Камень! — вскинулся Мак-Грегор. — У них, похоже, ломка без него! Потому и Рамосу не лучше, и трещотку крючить начинает. Странно, что Хильда еще до сих пор молчит.
Подобрав небрежно брошенный у кустов рюкзак с обломком, мы все, не сговариваясь, молча кинулись обратно в лес.
Уже на входе в нору я услышала невнятные завывания. Рыдающий голос Вероники, искаженный акустикой извилистых проходов, производил угнетающее впечатление, будто мы собирались отправиться в логово неупокоенного духа.
— Стало еще хуже, — прокомментировала полукровка.
Пробежавшись почти на четвереньках до отведенного нам убежища, мы нашли беременную кадетку валяющейся по полу, как впавший в истерику ребенок, и выкрикивающей что-то маловнятное сквозь всхлипы о том, что она хочет домой-домой-домой. Чертова истеричка, ничего что об этом нужно было думать до того, как совершать нечто, за что сажают за решетку, не говоря уже о том, чтобы нарочно залетать и подписываться на хрен знает какие сомнительные программы. Нет, я не стала внезапно праведницей, вообще не о том, но, сука, почему есть люди, ожидающие, что всегда должен быть кто-то, кто появится и решит проблемы, пока они позволят себе валяться и жалеть себя любимых.
Несмотря на то, что определенной части меня было жаль эту слабачку, я наклонилась, рывком подняла ее голову с земляного пола и отвесила несильную пощечину.
— Кончай выть! — рявкнула, приведя ее слегка в чувство. — Ты соображаешь, что никто здесь не обязан выслушивать твои жалобы?
— Во-о-ойт! — проныла она и потянулась ко мне обниматься. — Мне та-а-ак пло-о-охо!
Стиснув зубы от раздражения, я вытерла-таки ее заплывшие от слез глаза своей еще влажной футболкой, ворча о том, как же все это ненавижу.
— Сюда ее давай для верности! — скомандовал мне Киан, и, оглянувшись, я рассмотрела, что он склонился над Рамосом, подкладывая рюкзак с обломком ему прямо под голову. Жестковатая подушка, конечно, но если и правда поможет, то экс-аспид это переживет.
Волчица тоже выглядела не ахти. Бледная настолько, что аж страшно, она смотрела перед собой пустым взглядом и монотонно слегка раскачивалась, не выпуская при этом руки Рамоса из своей ладони. Но не выла, в отличие от, блин, некоторых. Крорр помог мне практически подволочь безвольную, как тряпичная кукла, девушку и усадить по другую сторону от раненого.
— Что-то еще нужно сделать? — с любопытством спросила полукровка.
— Не думаю. Просто ждем, — ответил нахмурившийся Мак-Грегор.
— Может… — Я кивнула на его запястье, намекая на кровавый допинг, но он покачал головой.
— Нет, в тот раз я поил, именно чтобы защитить от слишком интенсивного воздействия Камня, а сейчас у нас ситуация с его острой недостачей. Ждем.
Вероника еще какое-то время продолжала плакать, пусть молча и без завываний, и ерзать, словно была не в состоянии оставаться в неподвижности. Было ли мне стыдно за то, что я на нее вызверилась? А почему должно? Не я ее во все это втравила изначально, не я та, кто причиняет ей боль, и не я несу за нее и все, что с ней происходит, ответственность. Но, однако, как бы меня это ни выводило из себя, как раз я чувствовала иррациональную необходимость… позаботиться и том, чтобы с этой, ни к чему не приспособленной бестолочью и ее будущим ребенком все было нормально. Дурость, на самом деле, учитывая, что не знаю, что будет завтра.
— Давай попробуем вздремнуть пока, — тихо сказал Мак-Грегор, подходя ко мне, и, посмотрев на Веронику, как и я, кивнул, как если бы мог слышать мои мысли: — Мы должны сплавить их обратно в один из городов за пустыней. Брать с собой нельзя — балласт, оставлять хоть где-то — тоже. Не хер делать подарки ликторам или Харду.
— Сплавить нужно, но как? — так же еле слышно спросила, позволяя ему увести меня в дальний угол, откуда хорошо было видно и предположительно излечиваемых камнем, и устраивающихся так же для отдыха Бронзового с полукровкой.
— Как — не проблема, детка, за определенную плату их не только переправят в город, но и забабахают им новые доки, такие, что не подкопаешься, и заплатить есть чем, — пробормотал виверн, сначала устраивая меня у себя на коленях лицом к лицу, а потом и вовсе, недовольно рыкнув, вытянулся на спине, укладывая меня сверху.