– Пойдем! – весело скомандовала принцесса. – Поглядим, насколько запутанны эти дорожки.
Роберт заплатил старику-служителю у входа грош с полушкой за троих, и «цветочный лабиринт» принял новых гостей.
По неширокой, посыпанной серым песком тропинке меж живых изгородей идти можно было только по одному. Впереди шел Холлис Айланн, Энния – следом за ним, а замыкал цепочку Роберт.
Тропинка, вильнув влево, вывела к развилке. В левом зеленом рукаве целовались мужчина в коричневом камзоле и дама в черном платье.
Заметив проходящих, мужчина прервал поцелуй и раздраженно сказал:
– Здесь тупик.
А дама ойкнула и отвернулась, хоть и была в маске.
Холлис Айланн приложил руку к груди в жесте извинения и свернул на правую тропу.
Энния последовала за ним… но остановилась, услышав за спиной страшный звук: то ли хрип, то ли стон.
Принцесса оглянулась – и с ужасом увидела, как по серому камзолу Роберта расплывается темное пятно. Из груди его, прорвав материю, торчало лезвие: длинный кинжал, войдя под правую лопатку, пробил тело насквозь.
А верный ее защитник развернулся к убийцам.
В руках у женщины уже был кинжал. Мужчина, оружие которого осталось в теле Роберта, вскинул руку на эфес, но вытащить шпагу не успел: умирающий Роберт гневным медведем навалился на него, вцепился правой рукой, а левой ухватил его сообщницу за широкий рукав. С такой раной старый воин не мог драться, но, теряя последние силы, не замечая новых ударов, он мертвой хваткой сковал, задержал врагов.
– Айланн, уводи ее!
В меркнущем сознании Роберта эти слова показались криком, на самом же деле это был слабый хрип, вырвавшийся изо рта вместе с кровавой пеной.
Но принцесса и сама поняла, что ей надо делать. Она ринулась по узкой тропинке… но ее поймала за локоть мужская рука.
– Бежим, Холлис! – закричала девушка.
Но руки, до сих пор бывшие с нею такими ласковыми, грубо рванули Эннию назад.
Она упала, но тут же, зачерпнув ладонью песок, швырнула его в глаза наклонившемуся над нею любовнику.
Холлис с криком вскинул ладони к лицу, а принцесса, вскочив, бросилась бежать.
Путь назад ей был отрезан. Энния поневоле углубилась в сплетение дорожек. Она не думала о «правиле левой руки» и надеялась, что бег наугад выведет ее к одному из выходов. Но то ли Холлис и в этом солгал, то ли коварный математик Уэтчер измыслил какой-то особо подлый план… Девушке казалось, что она бежит по кругу.
Свернув на очередной развилке, Энния влетела в тупик, развернулась, чтобы помчаться обратно… но остановилась, услышав за зеленой стеной голос Айланна:
– Она где-то рядом! Платье мелькнуло…
Энния сообразила: если покинет тупик – окажется на глазах у преследователей. Она сделала единственное, что могла: упала наземь, вытянулась вдоль живой изгороди, вжалась в дорожку. Уже стемнело, они не заметят ее… платье серое, как песок на дорожке…
За ветвями зазвучал женский голос – негромкий, злой, с легким виктийским акцентом:
– Этот старик… ну, сила! И мертвый в меня вцепился, я еле выдрала рукав!
Энния вздрогнула. На миг кольнула жалость к Роберту, «старому барсуку». Но тут же в душе остался только страх за себя и ненависть к предателю Айланну.
«Ну, дай мне выбраться отсюда – и ты у меня легкой смертью не отделаешься!»
Щека коснулась чего-то твердого и гладкого.
Рейка! Обструганная рейка!
Энния вспомнила: часть стен – деревянные решетки, замаскированные вьющимися растениями. Их можно передвигать!
Решетчатый щит оказался двойным, меж переплетенных реек на деревянное дно насыпана земля для растений. Поэтому решетка оказалась тяжелее, чем ожидала Энния. Сдвинуть щит вбок не удалось, но вверх он пошел легче.
Возня со щитом не была бесшумной и не осталась незамеченной преследователями.
– Здесь она! – завизжал Холлис. – Хватайте!
Принцесса перекатилась под приподнятую решетку, очутилась на соседней тропинке… да где же хоть кто-нибудь, почему лабиринт пуст?!
Над живой изгородью Энния увидела верхушку далекого шеста. Вернее, сам шест она не разглядела в глубоких сумерках, но на конце его, на крестовине, раскачивались разноцветные круглые фонари.
Скоро начнется представление у Безанса. Все гуляки отправились туда. А с нею, с Эннией, злодеи что хотят, то и сделают. Без помехи.
Что же теперь – бегать, не разбирая пути, вроде курицы с отрубленной головой? Убийцы бегают быстрее.
За спиной затрещал реечный щит. Злодеи попросту его ломали.
Надо удирать… Что за черное пятно выделяется на темном фоне живой стены, у корней?
Отверстие! Водосток! Чтобы дождевая вода уходила с дорожек…
Альбинская принцесса, метящая на королевский престол, легла на живот и змеей вползла в отверстие, обдирая руки и лицо о корни.
Песок сменился глиной, и принцесса головой вперед заскользила вниз по косогору.
– Руби ветви! – послышался позади голос третьего убийцы.
Энния с трудом поднялась. Она очутилась в глухом уголке парка. Ни дорожек, ни домиков, ни людей. Хотя… вон там, за кустами, видна крыша беседки.
Из последних сил принцесса побежала к надежде на спасение.
3
Шпаги звон, как звон бокала,
С детства мне ласкает слух.
Шпага многим показала,
Что такое прах и пух!
Как же это досадно и обидно – свалять дурака! Ладно бы еще Дик был деревенщиной, впервые оказавшимся в большом городе! Но изучить все закоулки Белле-Флори и Порт-о-Ранго – и угодить в такую простенькую, такую нехитрую ловушку!
Она была очаровательна, эта смешливая блондиночка в малиновом платье и такого же цвета маске! Так и льнула к Дику, висела у него на локте, взахлеб щебетала про утехи и забавы Стрекозиных прудов. Предложила осмотреть тихую, уединенную часть парка за «цветочным лабиринтом», где такой милый пруд, такая славная беседка и совсем не бывает докучных гуляк…
Что ж, девица не солгала. Вот он, милый пруд. Вот она, славная беседка. И никаких докучных гуляк. Вообще никого нет. И девицы тоже. Исчезла, как призрак, прихватив на память кошелек Дика. Остались лишь концы срезанных завязок на поясе…
Ну и ладно. Дик не повесится из-за горстки мелочи. Не такой уж он дурень, чтобы тащить в Стрекозиные пруды серебро. А медь… ну, пусть достанется веселой блондиночке в награду за пьесу, которую та для него разыграла!
Лягушки в пруду насмешливо распелись: «Ква-ква-ква, Дик про-стак! Ква-ква-ква, Дик про-стак!..»
Парень бросил с глинистого откоса в пруд комок земли. Нахалки притихли… вот так-то, знай наших, мы опасные и грозные, мы всяким квакушкам не позволяем себя оскорблять!
Дик с сожалением взглянул на беседку над откосом (как славно им было бы тут с блондиночкой!) и собрался уходить.
Тут-то вечер и перестал быть скучным.
Из кустов напролом к беседке вывалился человек. Слабый лунный свет обрисовал женскую фигуру в сером платье.
– За мною гонятся убийцы! Помогите!
И женщина в сером юркнула в разросшиеся у пруда кусты сирени, затихла там, затаилась.
Дик сразу понял, что это не глупый розыгрыш. Поверил, хотя в задыхающемся голосе не было мольбы – был приказ, повеление.
Бенц отступил к стволу липы, в черную тень. И вовремя: преследователь с шумом и треском ветвей появился в пятне лунного света.
Первое, что увидел Дик, – темная фигура и отблеск луны на клинке длинного кинжала.
Второе, что он понял, возникая рядом и подставляя убийце ногу, – то, что перед ним вновь женщина. Открытие не помешало Дику сделать свирепой даме подножку и подтолкнуть в спину, когда она споткнулась. Не галантно? А плевать! Раз бегаешь тут с кинжалом – пожалуй, голубушка, в пруд!
И полетела злобная незнакомка кувырком по глинистому откосу, и плеснулась тина, и шарахнулись лягушки от крепкой виктийской брани.
Дик это слышал, но не видел, потому что со шпагой наготове встретил второго противника. Выпад… и мимо! А незнакомец круговым движением ударил провалившегося в выпаде Бенца по ногам – пришлось прыгать и отвечать в прыжке. Реплика вышла не блестящей: Дик сбил с негодяя шляпу, всего-навсего.
Ага, у мерзавца тяжелая шпага, может и колоть, и рубить. А на помощь ему уже спешит сообщник. Совсем занятно… А ну, побегаем!
Дик отступил в беседку, оба врага бросились следом.
В беседке Дик не задержался: перемахнул через перила, шагнул в сторону, затих.
Тот, без шляпы, оказался неосторожен: прыгнул через перила – и получил удар в бок.
Дик не стал проверять, жив враг или нет: на перилах возник второй и замер там, вглядываясь в темноту. Осторожный!
– Эй, сударь! – подал голос Дик. – Развлечемся? С меня музыка, с вас танцы!
Спрыгнув с перил, незнакомец наступил на тело сообщника и глухо выругался, помянув Гергену.
– Верно, без нее не обойдется, – учтиво согласился Дик. – Она уже поджидает одного из нас.
Клинки коротко залязгали.
– Ты – человек Данкерна? – спросил незнакомец меж двумя ударами стали о сталь.
– Я – человек «Миранды».
– Что-о?
Тучи разошлись шире, жиденький поток света стал ярче, яснее.
Враг попался неглупый, навязал Дику бой на кончиках шпаг.
– На кого работаешь? – продолжал он проявлять любознательность. – Если наемник – мы заплатим больше.
– А эта забава только для наемников? – огорчился Дик. – Случайному прохожему развлечься не дозволено?
– Иди ты ко всем демонам… случайный! – хохотнул противник. – В дворцовых играх случайных людей не бывает!
Шпага его продолжала прощупывать оборону Дика, выискивая слабые места.
Да пожалуйста! Дик учтиво показал ему парочку своих слабых мест. Но, видно, плохо сумел скрыть учтивость: умный противник не стал бить ни в бедро, ни в бок, как Дик ни подставлялся.
Снизу слышались виктийские проклятия: сообщница злодея безуспешно пыталась выбраться из пруда.