— Не сейчас, парень, — отмахнулся Афельни. — Сомневаюсь, чтобы этим джентльменам: благородному Бэйли Ясину, его управляющему или лорду Скэйру — были интересны наши дела.
— Но, сэр...
— Можешь подождать меня снаружи. Я недолго. Скэйр, щуплый коротышка, бросил взгляд на ставку
Афельни, ухмыльнулся, но ничего не сказал.
— Я... есть, сэр! — выдавил Хэл и вышел наружу. Он прислонился к стенке фургона, сам не понимая, почему ему так тошно. Ну да, Афельни играл на деньги. Так этот грех водился за ним и раньше. Ну, он проигрывал. Так это случалось почти всегда, причем иногда положение их становилось настолько бедственным, что им приходилось воровать зерно для Красотки, которую еще нужно было заставить питаться чем-либо отличным от мяса, а чтобы добыть еду для себя — побираться.
Он пытался не прислушиваться к выкрикам игроков, но не мог. Афельни по мелочи выиграл еще несколько кругов, потом начал проигрывать, раз за разом.
В душе Хэла вспыхнула искра надежды, когда он услышал, как Ясин спокойно спросил:
— Ки Афельни, вы точно хотите сделать такую высокую ставку? А не тешите ли вы себя ложными иллюзиями?
— Большое спасибо за благоразумное предостережение, — чуть резковато ответил Афельни, — но я еще могу взять две карты. Лорд Скэйр, ставлю все, что у меня есть в наличности, если вы возьмете столько взяток, сколько заявили.
Послышался смех.
— Значит, открываем карты, — сказал Скэйр.
До Хэла донесся стук карт о деревянную столешницу. Кто-то ахнул.
— Говорят, удача любит тех, кто рискует, — сказал Скэйр. — Кто мог ожидать, что ваша последняя ставка окажется поистине золотой.
— Я — пас, — сказал Ясин.
— Я тоже, — подхватил другой голос, по всей видимости, — рочийского управляющего.
На миг стало тихо.
— У меня нет ничего, кроме моего честного имени, — сказал Афельни. — Полагаю, вы примете мою расписку?
— Боюсь, что нет, — отозвался Скэйр. — Не принимайте этого на свой счет, но тем, кто не из Бедаризи... В общем...
— Ладно, — сказал Афельни. — Вот. Дайте мне бумагу и ручку.
Послышалось царапанье пера по бумаге.
— Полагаю, эта купчая на мое представление позволит мне продолжить игру?
— Ки Афельни, — сказал Ясин. — Вы уверены, что действительно хотите это сделать?
— Он не ребенок, — сказал Скэйр. — Хотя обычно так не делается, я приму эту ставку. Карты, пожалуйста.
Хэл вскочил на ноги. Во рту у него пересохло от панического страха. Афельни — по крайней мере, насколько ему было известно — никогда не заходил в своем безумии так далеко.
Он взбежал по ступенькам, но стук карт по дереву прозвучал как приговор.
— Пожалуйста вам, — сказал Скэйр. Послышался стон, который мог издать лишь Афельни.
— Значит, теперь я владелец летающей ящерицы и нескольких фургонов, — заключил Скэйр с торжеством в голосе.
— И что же вы станете с ними делать? — осведомился Ясин.
— Разрази меня гром, если я это знаю. А вы хотели бы приобрести этого зверя?
— Боюсь, что нет, — покачал головой управляющий Ясина.
— Что же мне теперь сделать? Пожалуй, посажу его в своем парке в клетку, пусть ребятишки подивятся. Или привяжу на длинную веревку, чтобы стража попрактиковалась в стрельбе из лука.
— Вы не можете... — ахнул Афельни.
— О, еще как могу, — возразил Скэйр. — Я пришлю своих солдат за зверем и остальным вашим скарбом завтра с утра. Я не такой уж бессердечный, поэтому даю вам и вашим людям времени до завтра, чтобы собрать свои личные вещи. А вы в качестве ответной любезности дадите моему главному конюху несколько советов, как содержать и кормить драконов. А?
Кресло проскрежетало по деревянному полу, и из фургона показался Афельни. Как слепой, он сошел по ступеням вниз. Увидев Хэла, Афельни отвел взгляд.
Хэл, разрывающийся между побуждением от души врезать ему и желанием выпустить кишки этому проклятому Скэйру, в растерянности пошел за ним.
Они добрались до пятачка расчищенной земли, совсем крошечного, прямо за городской стеной, где расположились их оборудование и скарб, прежде чем Афельни смог взглянуть в лицо Хэлу, плетущемуся за ним по городу с лошадью в поводу.
— Мне... мне очень жаль. Просто когда я вижу карты... и серебро... я совершенно не могу сдерживаться, и... Прости.
В голове у Хэла вихрем пронеслись все слова, которые он собирался высказать и которые, пожалуй, и вправду стоило высказать, но его охватила жалость. Хэл покачал головой.
— Что сделано — то сделано.
Он позвал Гаэту, двух других возчиков и их единственного зазывалу и рассказал им, что произошло.
— И что нам теперь делать? — уныло спросил один из возчиков.
Хэл взглянул на Афельни, но тот ничего не сказал.
На Кэйлиса что-то нашло. Если никто не может взять на себя ответственность, значит, придется ему. Он порылся в кармане штанов, вытащил оттуда кошель. Ему удалось накопить двенадцать золотых и еще немного серебра. Он дал двум возчикам и зазывале по золотой монете.
— Соберите свои пожитки и уходите. Можете увести лошадей, если хотите, но тогда делайте это до ночи.
— И куда нам идти? — жалобно спросил возчик. Хэл покачал головой.
— Будь я проклят, если знаю. Мы с Гаэтой отправимся в Паэстум, попытаемся наняться куда-нибудь на работу и переправиться через пролив обратно домой. Наверное.
— А с ним что будет? — другой возчик ткнул локтем в направлении Афельни, который стоял, понурившись, с таким видом, как будто его жизнь закончилась.
Прежде чем Хэл смог что-либо ответить, их пятачок окружил десяток солдат.
Увидев их, Афельни прокричал что-то такое, чего Хэл так и не разобрал, и помчался к фургону, к которому была привязана Красотка.
— Эй ты! — заорал один из солдат.
— Это его дракон! — крикнул в ответ Хэл.
— Да ничего подобного! Теперь он принадлежит лорду Скэйру, а мы здесь затем, чтобы убедиться, что все будет честь по чести.
— Так оно и будет, — сказал Хэл, бросившись к солдатам, потому что внезапно сообразил, что затеял Афельни.
— Это уж как пить дать, — проворчал солдат. — Эй! Старик! Ну-ка прочь от этого чудища!
— Он сейчас натравит своего зверя на нас, — предостерег другой солдат.
— А вот уж черта с два! — отрезал первый. — Луки на изготовку! Стрелять по моей команде!
Афельни уже отвязал Красотку, и она расправила крылья, трепещущие в предвкушении полета.
— Эй ты, стой! — крикнул солдат. Его пальцы привычно выдернули из поясного колчана стрелу, натянули тетиву и подняли лук.
Хэл кинулся на него, сбил с ног, свалился сам и уже собрался было вскочить, как вдруг обнаружил, что второй солдат упирается острием меча ему в горло.
— Не двигайся! — приказал он, и Хэл счел за лучшее подчиниться.
— Давай, Красотка, — крикнул Афельни, забравшись на спину зверя.
Крылья Красотки снова заходили ходуном, и она оторвалась от земли, набирая высоту.
Солдат выхватил из колчана другую стрелу и прицелился. Запела тетива.
Афельни вскрикнул от боли, и Хэл увидел, что у него из бока торчит стрела.
Но ему как-то удалось спрятаться за костяной панцирь, а Красотка только сильнее забила крыльями.
Туча стрел полетела вверх, но дракон уже был высоко в воздухе, четко вырисовываясь на фоне неба. Он летел на север, к Паэстуму, к Дирейну. К дому.
Гаэта и Хэл шагали вдвоем по той самой дороге на Паэстум, над которой Афельни совсем недавно промчался по воздуху. Они останавливались в каждой деревушке, расспрашивали каждого встречного.
Лишь один человек — а вид у него был не слишком заслуживающий доверия — сказал, что несколько дней назад видел в воздухе зеленого дракона. Но всадника на нем не было.
Никто не упомянул и о том, что видел где-нибудь на дороге мертвое тело с раной от стрелы.
Через две недели, дойдя уже почти до того, чтобы начать побираться, они вошли в Паэстум.
Там были и другие всадники. Но никто из них ничего не слыхал ни об Афельни, ни о Красотке.
На закате Хэл отправился на утесы на краю города и долго стоял там, глядя на пролив.
Хэл очень переживал за Афельни, желая от всей души, чтобы ему с Красоткой удалось преодолеть пролив и добраться до родины Афельни — если она вообще у него была.
Внезапно Хэл осознал, что за два года, что он был знаком с покорителем драконов, тот ни разу не упоминал ни о доме, ни о семье.
Все, что у него было, все, чем он жил, были драконы. «Возможно, — подумал он с грустью, — Красотка унесла его в страну, о которой Афельни мечтал, в страну невиданных, сильных и свирепых драконов, в ту страну, что лежала далеко за Черным островом и за границами людских знаний».
Хэл Кэйлис отправился обратно в Паэстум. Теперь у него начиналась новая жизнь — жизнь, о которой он не имел никакого представления и даже не мечтал.
5
— Эй ты! — позвал его стражник с копьем и полущитом. — Ты, ты!
Хэл сделал вид, будто не понимает, что обращаются к нему. Солдат крикнул снова, на этот раз указав прямо на Кэйлиса.
Хэл состроил простодушную мину — ему, голодному и оборванному, сделать это было нелегко — и вразвалочку зашагал по дорожке.
— Специальный отряд городской стражи, — важно объявил солдат. — Ты кто такой?
— Хэл Кэйлис.
— Подданный какого государства?
— Дирейна.
— Это правда? Там, в Паэстуме, полно рочийцев, и все божатся, что они из Дирейна, потому и проверка.
— Я из Дирейна, — стоял на своем Хэл.
— Откуда конкретно?
— С севера. Родился в Каэрли.
— Никогда о таком месте не слышал.
Хэл пожал плечами, чувствуя, что начинает закипать.
— А там никогда не слышали о вас.
— Не умничай, — рявкнул стражник, — а не то вызову сержанта, он живо тебя угомонит. Что за дела у тебя в Паэстуме?
— Я вел бродячую жизнь и решил, что пора возвращаться домой.
— Все вы говорите одно и то же. Провалиться мне на этом месте, если я знал, что в Сэйджине столько дирейнцев, — отозвался солдат, чуть смягчившись.