но. Только вот сейчас в Центруме идет настоящая война, и пули, которыми обмениваются противоборствующие стороны, тоже самые настоящие. Стоят ли все мыслимые преимущества жизни в этом странном мире такого риска? Наверное, нет. Впрочем, вспомнив содержание последних выпусков земных новостей, Дима засомневался в правильности такого вывода.
– Слезаем, дальше пешком, – прервал его размышления Алекс.
Взвалив на плечо вещмешок, Дима спрыгнул в пыльную траву и зашагал вслед за своим боевым товарищем прочь от проторенной в степи колеи. Телега, скрипя несмазанными осями, покатилась дальше.
Первым на фоне бесцветного аламейского неба показался вкопанный в землю шест с болтающейся на верхушке выцветшей, уже не оранжевой, а желтовато-бурой лентой ветроуказателя. Затем Дима увидел несколько палаток, укрытых растянутой поверх маскировочной сеткой, благодаря чему издалека они почти сливались с колышущимся на слабом ветру травостоем. И уж затем меж брезентовыми шатрами он насчитал несколько самолетных килей, торчащих над степью, точно показавшиеся над океанской волной хищные акульи плавники.
Вдалеке громыхнуло, глухой низкий рокот прокатился над степью и затих. Дима поглядел на горизонт: то, что он сначала принял за растянувшиеся над самой поверхностью земли клубы черных грозовых облаков, оказалось на самом деле дымами далеких пожаров, а отголоски грозы – артиллерийской канонадой. Прикинув в уме расстояние, он пришел к выводу, что линия фронта проходит примерно в десяти-пятнадцати километрах отсюда.
Немолодой и неразговорчивый офицер принял у них документы и махнул рукой в сторону приземистого шатра, установленного возле дальнего конца летного поля. Внутри обнаружилось два ряда складных коек, выставленных идеально ровной линией вдоль парусиновых стен, три из которых были уже заняты. На одной лежал темноволосый паренек с толстой книгой в руках, на другой, повернувшись ко входу спиной, кто-то спал, а на третьей высокий худощавый парень в синей летной форме сочинял письмо, мусоля во рту карандаш. Услышав шелест откинутого полога палатки, он оторвался от своей писанины и поднял на вошедших взгляд.
– О, пополнение? – Парень указал карандашом на соседнюю койку. – Вот эта свободна, и еще место Йоргана занимайте на той стороне.
– Йорган возражать не будет? – поинтересовался Алекс, бросая на лежанку свой вещмешок.
– Не будет, – ответил вместо своего товарища уткнувшийся в книгу парень. – Йорган погиб вчера, ему уже все равно.
Наступившую неловкую тишину нарушило донесшееся снаружи густое низкое урчание. Выглянув в затянутое москитной сеткой оконце, Дима разглядел снижающийся над выкошенной стерней аэродрома «Хорнер» – почти такой же, на каком они тренировались в учебной эскадрилье, только одноместный, выкрашенный в темно-серый цвет с поперечной белой полосой и неизменным черным ромбом на фюзеляже. Рядом в белом круге виднелся отпечаток лапы степного барса – пардуса, по всей видимости, символ местной эскадрильи. Аэроплан, глухо рокоча мотором, пронесся мимо, коснулся колесами земли и скрылся из виду.
– Как здесь? – обратился Дима к худощавому, казавшемуся самым общительным из всей троицы.
– Да нормально, – пожал плечами тот, – жить можно, покуда не стреляют.
– И часто стреляют?
– Тут? Нет, аламейские пушки досюда не дотягиваются, далековато. А вот над прифронтовой полосой лупят что надо. Зенитные пулеметы, они их теперь по два на поворотную платформу ставят, да пехота из винтовок палит, только успевай глядеть. Им, я слышал, денежный приз и внеочередной отпуск за каждый сбитый сурганский аэроплан положен, вот и стараются, сволочи. Йорган вон вчера не уберегся. Теперь кто-то, видать, в отпуск поедет.
– Летаете каждый день?
– По погоде, да как газ подвезут. Тут со снабжением перебои случаются. Командиры что-то не рассчитали, видать, потому обозы ходят с перерывами. Один раз почти двое суток без жратвы сидели, еще, помню, на той неделе патроны пулеметные кончились, а новые через два дня на третий подвезли. Ну а нам-то что? Служба идет, жалованье капает…
Откинулся полог шатра, и внутрь, пригнувшись и стягивая на ходу кожаные перчатки, шагнул рослый загорелый парень в расстегнутом на подбородке летном шлеме.
– О, новенькие? – с ходу заулыбался он. – Добро пожаловать на фронт. У нас тут немного опасно, зато нескучно. Я – Эрик.
– Митто, – представился Дима, – а вот он – Алекс.
– Как там? – отложив книгу, обернулся к вошедшему темноволосый парень.
– Ветер сильный выше двух сотен маркий, – устало отозвался Эрик, усаживаясь на лежанку возле входа, – болтанка. Ну и стреляют, конечно. Две дыры в плоскостях, одна – в стабилизаторе.
– Это еще немного, – хмыкнул худощавый, – я позавчера вернулся весь что твое решето. Повезло, что самого не зацепило.
С этими словами он повернулся к спящему у стены соратнику и отвесил ему легкого пинка чуть пониже спины:
– Лоттер, хватит дрыхнуть, обед проспишь!
Тот завозился на своей койке, перевалился на другой бок и, натянув на голову подушку, снова засопел.
– Оставь его, Фанк, человек почти двое суток не спал, – произнес темноволосый и снова взялся за свою книгу.
– Вы уже завтракали? – обратился Эрик к Диме и Алексу. – Нет? В общем, если выйти из палатки и повернуть налево, сразу за лазаретом полевая кухня стоит, увидите. Ступайте сейчас туда, вас накормят.
В качестве завтрака им была предложена слегка подостывшая разваренная каша, однако Дима принялся уплетать ее с удовольствием и без всяких возражений – на свежем воздухе аппетит разыгрывался быстро. Слова Фанка все еще вертелись в его голове, и, набивая желудок, он пытался хоть как-то отогнать от себя тревожные мысли. Вдалеке по-прежнему громыхало, густые клубы перемешанного с пылью дыма медленно вспухали у линии горизонта и смазанными хвостами ползли на запад, сдуваемые ветром. Дима уже почти доел свою порцию, когда на них обратил внимание пробегавший мимо офицер, ранее принявший у них документы.
– Как закончите, сразу ко мне! – скомандовал он и тут же устремился прочь по своим делам.
– Сначала – чай, – буркнул себе под нос Алекс, – война – потом.
– Вот здесь – первая линия укреплений. – Офицер, представившийся ротмистром Ремом, водил по карте толстым заскорузлым пальцем с грязным, криво остриженным ногтем. – Вам нужно пролететь вот тут, постаравшись не попасть под обстрел. Затем, примерно через три сотни маркий, начинается вторая оборонительная линия, она тянется примерно вот досюда. Где-то тут располагается аламейская артиллерийская батарея. Ваша задача – уточнить точное место ее дислокации и нанести на карту, а если получится – подсчитать количество стволов. По возможности фиксируйте также расположение не нанесенных на схему окопов и все передвижения противника, наличие поблизости обозов, автомобилей, танков. Все понятно?
– Так точно! – рявкнули в один голос Дима и Алекс.
– Первым летите вы. – Палец-сарделька уткнулся в грудь Диме. – Держите планшет и постарайтесь не потерять аэроплан. Нам следует обеспечить по возможности непрерывное патрулирование линии фронта, поэтому ефрейтор Боннер вылетит сразу по вашем возвращении. Ступайте.
Жесткий фанерный планшет, на котором в металлическом зажиме была закреплена карта, с привязанным к нему веревкой карандашом Дима сунул под мышку. Аэроплан уже поджидал его в полусотне шагов за штабной палаткой: возле него крутился механик в засаленном темно-зеленом комбинезоне, проверял механизм флаперонов, что-то подкручивал под брюхом машины.
– Болдер, – представился он и сразу перешел к делу: – Ты новенький? Не видел тебя раньше. Ага, тогда слушай. Педалями сильно не шебурши, нажимай мягче: руль у нее валкий, можешь упасть ненароком. Если придется стрелять, давай короткие очереди, буквально в несколько выстрелов за раз, иначе перегреешь ствол. Про охлаждение в курсе? На малых оборотах закрывай радиатор, чтобы поддерживать в норме рабочую температуру движка, понял?
Дима обошел самолет. Машина была одноместной, оснащенной уже привычным газовым мотором и многоствольным пулеметом, закрепленным на носу. На крашенном в серый цвет фюзеляже виднелось несколько десятков аккуратных заплаток – следы пулевых ранений. Видимо, этот аэроплан уже успел поучаствовать в местных сражениях не раз.
– Я полный баллон заправил, – продолжил тем временем Болдер, – минут на сорок должно хватить. Но на всякий случай, как высоту наберешь, подкрути редуктор на пол-оборота, чтобы расходовать газ экономнее. Помоги-ка…
Без видимых усилий механик приподнял легкий хвост самолета и принялся выталкивать его на летное поле, разворачивая носом против ветра. Дима подхватил машину под крыло, и аэроплан покатился, подпрыгивая на кочках.
– А это зачем? – спросил Дима, указывая на привязанную к торцу левого верхнего крыла длинную, слабо трепыхавшуюся на ветру голубую ленточку.
– Вымпел, – коротко пояснил Болдер, – чтобы своих в воздухе друг от друга отличать. Залезай.
Вскарабкавшись в кабину, Дима пристегнулся поясным ремнем, сунул планшет в закрепленный сбоку матерчатый карман, открыл газовый вентиль и дернул ручку стартера. «Хорнер» вздрогнул всем корпусом, двигатель гулко затарахтел, прогреваясь. Дождавшись, пока температура достигнет рабочей, Дима увеличил обороты мотора. Короткий разбег – и «этажерка» поднялась над землей, оставив позади едва заметный дымный след.
В небе сегодня было относительно спокойно – тут и там стояли отдельные кучевые облака, нижняя граница которых начиналась на высоте около восьмисот метров. Пристроившись под одним из них, Дима чуть убавил газ: в районе облака ощущался заметный восходящий поток, машину потянуло вверх, началась легкая болтанка. Как и предсказывал Эрик, здесь гулял холодный порывистый ветер, однако в целом он не мешал полету.
Сверившись с картой, Дима скорректировал курс. Внизу, насколько можно было разглядеть из кабины, тянулась все та же изрытая воронками степь с замысловатой паутиной следов танковых гусениц. Затем равнину пересекла двойная линия коротких столбов с натянутой меж ними колючей проволокой, а за ней обнаружились глубокие борозды окопов, напоминающие с высоты не то причудливый лабиринт, не то вертикальный разрез подземного муравейника, который Дима видел когда-то давным-давно на страницах школьного учебника биологии. В траншеях суетились крошечные фигурки солдат, а возле первого ряда окопов он сумел различить несколько обложенных мешками с песком пулеметных гнезд, возле которых замерли, вглядываясь в небо, стрелки и их помощники-заряжающие.