– Вот и отлично. Вами тоже все довольны. Вот, например, ваш бывший командир ротмистр Рем отлично вас характеризовал, да и господин второй капитан ден Фосс в своем рапорте указывал на ваши неординарные способности к обучению, исполнительность и неоднократно проявленную старательность на службе. Не летчик, а просто образец идеального воина действующей армии Великого Сургана!
На физиономии Шеера появилась тонкая улыбка, и он испытующе посмотрел в глаза Диме. Было очевидно, что он ждет от него какой-то реакции, однако тот пока еще не понимал, к чему клонит особист, и потому постарался придать лицу максимально нейтральное и безразличное выражение. Нос снял фуражку, отер рукавом пот со лба и положил ее на стол донышком вниз. Под фуражкой оказался совершенно лысый бугристый череп с сизыми, тщательно выбритыми висками.
– Жарко, – не то пожаловался, не то констатировал очевидный факт он, – здесь летом всегда жарко, климат такой. Почти как в вашем родном Клондале, не так ли?
– В Южном Клондале климат почти такой же, как и здесь, – вызвав в памяти образ карты материка и искренне надеясь, что он ничего не напутал, пожал плечами Дима, – только там более ветрено.
– Это так, это так… – Нос отер ладонью свою лысину и вновь пристально посмотрел Диме в лицо. – Самый лучший климат, говорят, в Цаде. Кстати, вы там были, камрад Шпитцен?
Он внимательно следил за выражением лица своего собеседника, и Диме стоило значительных усилий не выдать охватившего его волнения. Впрочем, зачем волноваться? Именно в Цаде он впервые попал на борт «Фальтсхеттельмарка», и контрразведчик не может не знать об этом. А вот известно ли ему о побеге из-под стражи в Лирморе – это большой вопрос… Знать бы еще, насколько тесно сотрудничают спецслужбы Сургана и Цада? Делятся ли друг с другом информацией? Если судить по тому, что рассказывала ему тамошняя «спецура», сотрудничают, да еще как. Только вот насколько можно доверять этой информации?
– Был, – с невозмутимым видом подтвердил Дима и уставился на огромный нос Шеера, решив на всякий случай не смотреть ему в глаза.
– Где именно?
– В Барвидоре.
– А в Лирморе не бывали часом?
– Бывал и в Лирморе, – охотно согласился Дима.
– С какой целью, если не секрет?
– Да никаких секретов, – развел руками он, – с целью дегустации местных напитков. Красное лирморское очень приятное на вкус, вы не находите? Я по вашему лицу вижу, что вы неплохо разбираетесь в винах. Профессионально, я бы сказал.
Шеер немного побледнел и стиснул зубы.
– Ну а в свободное время я осматривал местные достопримелькательности…
– Достопримечательности, – машинально поправил Нос.
– Да, спасибо, я все еще неуверенно говорю на сурганском. Бордели, в общем. Могу, кстати, сообщить пару адресов…
– Нет, благодарю, – быстро отозвался Шеер, и Дима мысленно перевел дух, представив себе конфуз, который мог произойти, если бы он согласился.
– Где вы останавливались в Лирморе?
– У одной разнузданной дамочки, – снова улыбнулся Дима. – У нее, знаете ли, весьма внушительные особенности… Вы, наверное, понимаете, о чем я… Очень большого размера. А ублажать умеет так, что я едва не решился остаться у нее навсегда. Если вы пожелаете…
– Нет! – хлопнул ладонью по столу Нос. – Я уже говорил, меня не интересуют шлюхи!
– Я понял ваш намек, – перешел на полушепот Дима и заговорщицки склонился к своему собеседнику, – если вам угодно, господин лейтенант, я знаю в Лирморе места, где вы можете провести время не только с падшими женщинами… Мужчин там тоже хватает, на любой вкус…
– Вон! – заорал, вскакивая на ноги, побагровевший до самого кончика своего румпеля Шеер. – Убирайся отсюда, мерзавец!
– Как прикажете, господин лейтенант, – поднимаясь со своего места, ответил Дима и, приложив руку к виску, с таинственным видом подмигнул пышущему злобой хозяину кабинета. – Всего доброго, господин лейтенант!
– Вон!!! – брызгая слюной, вновь завопил тот.
Дима покинул кабинет и направился по коридору к лестнице, однако вместо того чтобы спуститься вниз, завернул за угол, туда, где, согласно размещенным на стенах указателям, располагался инженерно-конструкторский отдел. Именно это место они миновали по пути сюда. Что ж, если кто-то поинтересуется, какого черта он тут делает, можно будет сказать, что заблудился.
Анфилада комнат тянется вдоль всего фасада, двери расположены справа и слева от центрального коридора, в который ведут два входа. Первый – со стороны лестницы, откуда он как раз сейчас и появился, второй – в торце дальней стены. И он, судя по всему, выводит на вторую лестницу, спускающуюся ко входной двери с северной стороны здания.
Дима с беззаботным видом прошелся по коридору, заглядывая во все открытые комнаты. Вот, похоже, местная столовая, где обедают здешние обитатели, вот рабочий кабинет: молодой человек в гражданской одежде, склонившийся над чертежами, удивленно поднял на него взгляд, и Дима приветливо махнул ему рукой. За следующей дверью оказался еще один пустой кабинет, а дальше, вероятно, размещался архив: вдоль стен установлены стеллажи, доверху заваленные какой-то документацией. Добравшись до конца коридора, Дима подергал вторую дверь, убедился, что она заперта, с невозмутимым видом вернулся назад, спустился по лестнице и вышел на улицу. Никто не обратил на него ни малейшего внимания, а сам он успел увидеть все, что хотел.
Утро было безвозвратно потеряно, однако уже понемногу подходило время завтрака, потому Дима недолго думая зашагал в сторону аэродромной столовой. Там он и отыскал весело гомонящую компанию во главе с Вунцем, обсуждавшим что-то с Алексом, Ольберхтом и Миком.
– Что за шум? – поинтересовался он, подсаживаясь к своим приятелям.
– Обсуждаем тактику поведения личного состава во время увольнительной в условиях, максимально приближенных к боевым, – непонятно объявил Вунц.
– Ты проще изъясняйся, – попросил Дима, – у нас в Южном Клондале люди в основном деревенские живут. Вот как я. Слов мудреных не знают. Скажешь чего-нибудь эдакое – еще и морду набьют на всякий случай.
– Да хотим в Вейзель пойти, когда выходной дадут, – отмахнулся Алекс, – устроим турне по кабакам. Ты с нами?
– Разумеется, – тут же согласился он. – От таких предложений не отказываются даже насквозь провинциальные клондальцы.
– Ты, кстати, где все утро пропадал? – поинтересовался Вунц. – Гейс про тебя спрашивал.
– Нос меня вызывал. На душевную беседу.
– Да ну? Чего хотел?
– Выспрашивал адреса борделей, где предоставляют услуги нетрадиционного характера.
– Серьезно? – с явным ехидством в голосе переспросил Вунц. Остальные парни удивленно переглянулись.
– Вполне. Очень расстраивался, что я ничем не смог ему помочь.
Глядя на ухмыляющихся и переглядывающихся товарищей, Дима почему-то был уверен, что эта новость облетит личный состав аэродрома с быстротой телеграммы-молнии, и к вечеру о предпочтениях Шеера будет знать даже самый распоследний механик.
Первым на сей раз в их группе отлетал Ольберхт. Зарулив на стоянку, он передал машину Диме: спина у парня, когда он вылезал из кабины, была мокрой насквозь. Солнце к полудню уже заползло в самый зенит, было безветренно и душно, как в сауне. Одна надежда, что хоть там, в воздухе, встречный ветер немного разгонит этот невозможный зной.
Забравшись на сиденье, Дима запустил двигатель и отрегулировал обороты: сегодня это получилось у него почти с первого раза. Дежурный на вышке показал ему зеленый флажок, и Димин «Шпангель», пробежавшись по взлетной полосе, бодро взмыл в небо.
Тут было действительно намного прохладнее, чем внизу: Дима с удовольствием подставил лицо упругим струям набегающего воздуха. Атмосфера сегодня дышала спокойствием, да и машина вела себя очень послушно. Можно просто бросить ручку, чуть придерживая ее пальцами, и наслаждаться полетом, любуясь проплывающими под крылом видами.
Пилотажная зона располагалась, согласно карте, чуть севернее Вейзеля. Сегодня Дима планировал выполнить на «Шпангеле» комплекс несложных упражнений, ставя себе целью почувствовать самолет в деле, посмотреть, как он ведет себя на околокритических режимах полета.
Для начала он выполнил левый разворот, создав крен порядка тридцати градусов – механический указатель, заменявший здесь авиагоризонт, не позволял определить параметры маневра точнее. Как и предполагалось, аэроплан летел в этом направлении неохотно, стремясь вернуть себе горизонтальное положение, стоило Диме отпустить ручку управления. А вот вираж в противоположную сторону получился очень эффектным: машина вильнула вправо, пытаясь при этом опустить нос к земле, из-за чего ее даже пришлось слегка придерживать короткими движениями «на себя», и заложила такой крутой разворот, что Димин желудок провалился куда-то вниз, оставив под ребрами тянущую пустоту.
Что ж, разворот влево «через правое плечо» и впрямь получался на этой машине более стремительным. Это можно учесть на будущее. Теперь интересно посмотреть, как у «Шпангеля» обстоят дела со скороподъемностью.
Выровняв машину, Дима потянул ручку управления на себя, и истребитель послушно задрал нос. Мощный двигатель исправно тянул биплан вверх, перегрузка легла на плечи и грудь приятной тяжестью. Отлично: ротативный движок – не чета полудохлому силовому агрегату «Хорнера», которого с трудом хватало лишь на то, чтобы худо-бедно поддерживать аэроплан в воздухе. Дима взглянул на приборную панель: стрелка термометра начала понемногу ползти вверх – в резком наборе высоты ламинарного потока воздуха явно не хватало для охлаждения цилиндров, двигатель начал стремительно нагреваться.
Пускай теперь остынет. Дима переложил ручку вправо и, помогая себе педалями, перевел «Шпангель» в пикирование. Еще одно короткое движение ручкой, и земля закрутилась перед глазами головокружительной каруселью. Истребитель отвесно падал вниз, вращаясь вокруг своей оси, заныло под ложечкой, из спины словно выдернули позвоночник. Теперь нужно внимательно следить за показаниями высотомера, глазам доверять сейчас никак нельзя. Тысяча двести маркий… Тысяча… Шестьсот… На себя!