— Делать выводы на этом этапе было бы несколько преждевременно. Предлагаю вам для начала выполнить указания, данные в письме. Они весьма четкие. Поезжайте к отцу и попросите его рассказать вам об Артуре. Когда сделаете это, возвращайтесь сюда, я расскажу о завещании и о том, что делать дальше. Надеюсь, вы сможете привезти с собой отца и вашу жену. Джейн, не так ли? В конце концов, завещание касается и их.
Роб кивнул и затем поднялся. Когда он заговорил, его голос был тусклым и монотонным. Ли Ингланду стало жаль Купера.
— Когда будут похороны?
— Ваш дядя был кремирован во Франции неделю назад. Все было решено заранее. Мне жаль.
Удрученный Роб покивал, пытаясь переварить очередную новость.
— Тогда мне, пожалуй, пора, — вымолвил он. — Когда к вам снова подойти? Надо записаться на прием?
— Приезжайте как только сможете. Желательно сегодня же. Есть ряд вопросов… Мне нужно кое-что сделать для завершения процесса. Я объясню все после того, как вы поговорите с отцом.
Роб пожал плечами и побрел к двери, но, уже нажав на ручку, обернулся к адвокату.
— Я должен спросить, сколько… ну, вы понимаете. О чем вообще идет речь? В смысле, не окажется, что на меня взвалят огромный долг или еще что-нибудь в этом роде?
Ингланд усмехнулся и на секунду опустил глаза.
— Извините, но я не уполномочен что-либо говорить на данном этапе.
Когда он снова посмотрел на дверь, Роба уже не было.
Глава пятая
Роб сидел на краю дивана и со странной смесью гнева и жалости наблюдал за отцом, пока тот ходил по гостиной взад и вперед. Сердился он за то, что отец скрыл от него факт существования родного дяди Артура, а жалел потому, что только сейчас рассказал папаше о кончине его давно потерянного брата.
У Роба не было никаких подробностей, кроме единственного факта, и это обстоятельство только ухудшало положение, превратив поездку из Шеффилда в тяжелую умственную работу, так как он начал выдумывать всевозможные сценарии, пытаясь уложить в сознании случившееся утром.
Роб все еще ждал, чтобы отец рассказал ему хоть что-нибудь, когда приехала Джейн. Поскольку Куперу нечего было ей сказать, кроме как «срочно приезжай к моему отцу», потребовались длительные уговоры, чтобы заставить Джейн уйти с работы. Когда Роб открыл ей дверь и провел в гостиную, вид у жены был не самый любезный.
— Ну, что случилось-то? — спросила она сразу же.
Роб пожал плечами и указал ей на диван. Когда жена уселась, он поведал ей о том, что узнал утром от Ли Ингланда, и объяснил, что им придется сегодня снова поехать к адвокату, после того как отец восполнит пробелы в истории семьи, — чего тот явно не желал делать, хотя Роб провел у него уже почти полчаса.
Джейн обратила взгляд на свекра, который продолжал мерить комнату шагами, глядя в пол.
— Мик, — заговорила она тем заботливым, сочувственным тоном, которым обладают только опытные медсестры, — вы ведь понимаете, что должны нам все рассказать, правда? Может, будет лучше, если мы поскорее с этим справимся?
Джейн подождала ответа несколько секунд, а когда реакции не последовало, обернулась к Робу и шепотом спросила:
— Сколько?
Роб только поджал губы и укоризненно покачал головой. Иногда она вела себя как меркантильная корова.
— Ну не упрямьтесь, Мик, — снова принялась Джейн уговаривать свекра. — Расскажите об Артуре, и тогда мы сможем узнать все остальное.
— Не надо обращаться со мной так, будто мне пять лет, — внезапно разозлился Мик. — Может, я стар, но пока еще не хренов маразматик.
— Прости, папа, — сказал Роб. — Но ты должен понять, что все это очень неожиданно. В смысле, у меня был дядя…
— Не дядя, а засранец.
— Папа! Боже праведный, бедняга же только что умер. Прояви хоть каплю уважения.
— Уважения! Еще чего. Ладно, значит, ты хочешь узнать о моем так называемом брате? Ну что же, я расскажу тебе.
Мик сделал паузу, чтобы закурить, и потом улыбнулся — но не доброй улыбкой, а зловещей, которая ничего приятного не предвещала.
— Он был жабой.
В комнате наступила тишина, в случае с Джейн вызванная непониманием. Наморщив лоб, она спросила:
— Кем-кем?
— Ты слышала меня.
— Он был жабой? Но что это значит? — Видя, что от Мика ничего больше не добиться, Джейн повернулась к Робу, который сидел, потрясенно уставившись прямо перед собой, пока отцовские слова медленно проникали в его сознание. — Вы же не…
Джейн замолчала, ее мозг отчаянно искал более-менее рациональное объяснение заявлению Мика, но ничего не приходило в голову. Муж, погруженный в прострацию, был пока не в состоянии ей помочь. Тогда Джейн снова перевела взгляд на Мика. Свекор стоял, прислонившись к стене, и неспешно дымил самокруткой. Его лицо было воплощением внутреннего спокойствия. Очевидно, сняв с души бремя мрачной семейной тайны, он почувствовал себя намного лучше.
— То есть вы в самом деле хотите сказать, что прекратили общаться с братом только потому, что он болел за другую футбольную команду?
Мик кивнул, сделав очередную затяжку.
— И еще потому, что он был мудаком. Извиняюсь за выражение, но это факт.
— И когда вы в последний раз с ним виделись? — спросила Джейн.
— В тысяча девятьсот шестьдесят первом году.
— Пятьдесят лет! — воскликнула Джейн. — Бросьте, должно быть что-то еще, неужели только… — Она посмотрела на свекра, который молча покачал головой и загасил окурок. Похоже, никаких других причин, кроме названной, не существовало. — Какой идиотизм, — сказала Джейн. В ее голосе и поведении больше не осталось ни капли сочувствия.
— Не понимаю, — пробормотал Роб, убедив себя наконец, что все это не злая шутка, а правда. — Как?.. Ведь дед был ярым поклонником «Юнайтед». Он бы никогда не разрешил…
— Его никто не спрашивал, — ответил Мик. — Артур всегда был упрямцем.
— И как это случилось? — спросил Роб.
— Ну, в те времена, а произошло это в середине пятидесятых, «Юнайтед» был в трудном положении. Ведь только пару лет спустя мы помогли основать четвертый дивизион…
— В пятьдесят восьмом году, — вставил Роб автоматически.
Джейн испустила вздох мученицы.
— Точно! — продолжал Мик, игнорируя невестку, к которой никогда не испытывал симпатии из-за ее нелюбви к футболу. — Так вот, твой дед водил нас с Артуром на футбол с тех самых пор, как вернулся с войны, но Артур вечно ныл на играх — то ему было холодно, то жарко, то скучно. Однако в те годы дети делали то, что им было сказано, а иначе получали трепку.
— Не хочу никого задеть, — произнесла Джейн, очень надеясь на то, что достигнет своими словами обратного эффекта, — но пока не вижу никакого смысла в том, что услышала.
— Когда мы повзрослели, — продолжил Мик, кинув на невестку яростный взгляд, — Артур стал еще невыносимее. Они с отцом вечно ругались из-за чего-то. Потом он ушел в армию. А когда вернулся через два года, вот тогда-то все и произошло.
Роб тревожно задышал:
— Что — все?
Мик со вздохом отвернулся к окну.
— Артур заявил мне и твоему деду, что он… Мне даже не сказать этого.
— Можете не говорить, — насмешливо прищурилась Джейн. — Он признался, что голубой.
— Если бы, — ответил Мик. — Все было гораздо хуже. Нет, он выкинул такое, что довело нашего отца до умопомрачения, причем сделал это специально. Артур стал болеть за «Сити».
— Господи, — прошептал Роб побелевшими губами. — Вот дед, наверное, взбесился.
— Ага. Вышвырнул Артура из дома, а мне и твоей бабушке запретил даже имя его упоминать.
— Так когда это было?
— В пятьдесят втором, — сказал Мик, принимаясь скручивать новую сигарету. — Некоторое время Артур околачивался неподалеку, но старик и слышать о нем не хотел. В конце концов Артур нашел работу в Шеффилде и переехал туда.
— И больше ты его не видел? — спросил Роб.
— Да нет, встречались потом несколько раз. Мы с матерью поддерживали с ним связь потихоньку от отца, да только с Артуром невозможно было разговаривать: он вечно болтал о том, какая замечательная их команда, и поносил «Юнайтед». Ну, ты знаешь это вражье племя. И раньше они были такими же засранцами, как сейчас. В конце концов я тоже перестал с ним общаться. Думаю, твоя бабушка все-таки ездила к Артуру иногда, но после ее смерти…
— И когда вы видели его в последний раз? — спросила Джейн, но не потому что ее это интересовало, а из желания подвести этот бессмысленный, с точки зрения Джейн, разговор к завершению.
— Я же говорил — в шестьдесят первом году. Когда родился ты. — Мик кивнул на Роба. — И этот наглец заявился в роддом с подарком для тебя — притащил слюнявчик, на котором был логотип паршивого «Сити». Думал, что это очень смешно.
Роб опять вздохнул. По крайней мере, он все же встречался с дядей, хоть и было ему от роду день или два. Но опять же, что за человек был этот Артур, раз пытался надеть на беспомощного младенца слюнявчик с гнусным логотипом?
— И ты не в курсе, что с ним было потом?
— Нe-а. Кроме того, что теперь он помер, ничего не знаю. — Мик закончил сворачивать самокрутку, но не закурил ее, а убрал в старую помятую банку из-под виргинского табака, которую держал при себе с незапамятных времен — всегда, сколько помнил Роб. Закрыв с щелчком крышку на банке, отец посмотрел на Роба и печально развел руками: — Что тут поделаешь, а?
Джейн наблюдала за ними скептически, но на этот раз от комментариев воздержалась. Пусть она ненавидит футбол, недолюбливает свекра и не испытывает горячей любви к мужу, но даже ей было очевидно, что им обоим больно, правда причины у каждого были свои. Любые насмешки в данном случае были непростительны, и Джейн сама пожалела бы, если бы не сдержалась. Поэтому она оставила мужчин собираться с мыслями, а сама отправилась на кухню приготовить чай.
Когда Джейн вернулась, они уже снова обрели дар речи. Она услышала, как Мик сказал: «Хорошо, что помер один из них, а не один из наших», — и поняла, что какие бы чувства ни испытывали ее муж и свекор к усопшему родственнику, от них уже не осталось и следа. Потому и Джейн без угрызений совести вернулась к своей обычной язвительности.